Убить Сталина - Евгений Сухов

Взяв фотографию в руки, Даллес вспомнил тихий итальянский вечер в маленьком ресторане, в котором под хорошее вино они проговорили с Канарисом до самой полуночи. Адмирал оказался приятным собеседником, и, что удивительно, на политическую систему Германии у них обнаружились единые взгляды. Причем адмирал однозначно заявил, что не будет препятствовать высадке союзников на Апеннинский полуостров. Именно в тот вечер Даллес предложил Канарису убрать Гитлера, заявив, что он говорит от имени серьезных политических фигур, которые в случае успеха готовы вести переговоры с Германией о мире. Совершенно неожиданно Канарис в ответ сделал признание, что таковые планы уже имеются и все более обретают конкретные очертания. И, улыбнувшись, добавил, что в следующий раз он предстанет перед своим американским другом в новом качестве.

— Возможно, они даже знают о содержании беседы. Впрочем, это неважно… Вчера вечером провалилось покушение на Гитлера, и адмирал Канарис был схвачен одним из первых.

— Неужели! — невольно вырвалось у Даллеса.

— К сожалению, дело обстоит именно таким образом. Уже арестовано около семи тысяч заговорщиков. Сейчас их пристрастно допрашивают. Гитлер настроен крайне решительно и настаивает на том, чтобы всех их повесили. Так что, к сожалению, часть нашего плана провалилась. Будем надеяться, что нам удастся устранить Сталина. У меня есть информация, что в Германии уже подготовлена отличная диверсионная группа. — Широко улыбнувшись, Донован добавил: — И не надо так напрягаться, сепаратные переговоры с немцами продолжатся даже в том случае, если русские будут стоять у ворот Берлина.

Маврин пропустил уже второй сеанс связи. Собственно, в этом не было ничего страшного. Не исключено, что воспользоваться рацией не представлялось возможным. Так бывает. Все-таки перелет через линию фронта, посадка в тылу у противника — серьезное дело, чреватое всяческими непредсказуемыми ситуациями. Но когда Маврин не вышел на связь в третий раз, Грейфе по-настоящему встревожился. Длительные перерывы в сеансах связи часто связаны с перевербовкой агентов, а потому к последующим сообщениям следует относиться с настороженностью.

Грейфе уже доложил Шелленбергу о том, что агент не вышел на связь. Тот ответил, что Гитлер перестал доверять сведениям, полученным от агентов-нелегалов, а срыв операции «Возмездие» только добавит дополнительную гирю на чашу его недоверия.

Грейфе в мрачных раздумьях сидел у себя в кабинете, когда неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел начальник шифровального отдела штурмбаннфюрер Краузе. Положив радиограмму на стол, он коротко сообщил:

— Только что пришла от Марса.

Даже не улыбнется, а ведь знает, насколько эта новость важна.

Грейфе взял шифровку. Посмотрев на Краузе, спросил:

— Это рука нашего радиста?

— Так точно. Мы перепроверили, почерк абсолютно точно принадлежит Лидии.

Развернув листок, Грейфе прочитал: «Сатурну. Прибыли в Москву. Все идет по плану. Встретились с резидентом. Он помог нам с квартирой. Есть возможность устроиться на военном заводе. Намечается контакт с человеком, работающим в кремлевском гараже. Марс».

Не удержавшись, Грейфе с облегчением улыбнулся.

— Спроси у него, почему он не выходил на связь раньше. И пусть подробнее информирует о каждом своем шаге.

— Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, — молодцевато вытянулся Краузе.

И, развернувшись, вышел из комнаты. Поводов для радости пока маловато, но вот доложить начальству о первых успехах уже можно.

* * *

На маленьком четырехместном самолете Маврина с Лидией доставили в Подмосковье, откуда они самостоятельно на попутных машинах добирались до Москвы. Вокруг них находились совершенно случайные люди, но все это время Петра не покидало ощущение, что военная разведка все время где-то рядом.

Даже поселившись в квартире, которую настоятельно рекомендовал Грейфе, Петр не мог отделаться от чувства, что за стеной находятся сотрудники военной разведки. Поднялся Петр рано, Лидия еще спала. Что ж, надо было начинать новый день.

До встречи с резидентом оставалось немногим более часа.

* * *

Сидя на скамейке в сквере, немолодой мужчина подкармливал голубей семечками. Курлыча и шумно размахивая крыльями, птицы с жадностью склевывали угощение, ничуть не боясь этого чудаковатого старика.

Процесс этот доставлял удовольствие деду. Щурясь на яркое солнце, он бросил очередную горсть семечек, вызвав у голубей еще большее оживление.

Когда семечки кончились, он поудобнее устроился на скамейке, на которой уже сидел Петр, и развернул газету.

Маврин с интересом присматривался к старику. На вид — около семидесяти лет. Совершенно лысый, если не считать седой щетины чуть повыше ушей. Голова яйцеобразная, даже кожа белая, как скорлупа. Кажется, постучишь по ней легонько пальцами, и она тут же разойдется мелкими трещинками. Но только всмотревшись в старика повнимательнее, можно было догадаться, что он еще по-настоящему крепок.

А так — совершенно непримечательный старик. Впрочем, таким и должен выглядеть резидент разведки.

— Ну, чего вы на меня так пялитесь? — несколько раздраженно спросил старикан. — Вы, кажется, должны назвать пароль.

Маврин невольно улыбнулся.

— Простите, задумался. Только вы как-то уж очень неосторожно себя ведете. А что, если бы на моем месте оказался посторонний человек?

— Это вряд ли… Во-первых, я видел вашу фотографию. А во-вторых, вы человек, проверенный неоднократно, других людей ко мне просто не посылают. Да и я со своей стороны выполнил все предусмотренные требования — покормил голубей, сел на скамью и развернул вчерашнюю «Правду». — Он слегка тряхнул газетой. — Разве не так?

Петр невольно ухмыльнулся. Старик действовал строго по инструкции. Если бы не было выполнено хотя бы одно из названных условий, то это означало бы, что контакт невозможен.

— Конечно, все так. И что же, вы каждый раз кормите птиц?

— Разумеется. Во всей Москве вы не найдете более безобидной сцены. При том, что человек, который кормит птиц, всегда вызывает невольную симпатию. Так какой же пароль?

— Вы не видели здесь молодую женщину, лет тридцати пяти, с пятилетним ребенком?

Старик понимающе кивнул:

— Она была здесь минут пятнадцать назад. Вы пропустили слово «случайно». А это уже непорядок.

Старик забавлял. Своей ершистостью он напоминал мальчишку, играющего в казаки-разбойники.

— И все-таки вы были не совсем осторожны. Ведь за мной мог быть «хвост».

Старик положил газету на скамью.

— За вами не было никакой слежки. Я пришел раньше, чем вы думаете. Вы просто меня не заметили. Я обошел все вокруг и ничего подозрительного не обнаружил.