В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945 - Юрий Владимиров

Запальщица приходила к готовым буркам с сумкой, в которой находились упакованные в водонепроницаемую бумагу цилиндрики диаметром 40–50 миллиметров и длиной до 250 миллиметров, внутри которых содержалось взрывчатое вещество (наверное, аммонал). Кроме этой сумки у запальщицы были с собой круглая деревянная палка диаметром несколько меньшим диаметра бурки и длиной около 2 метров, запальные шнуры и спички. Палкой она заталкивала во все 7–8 бурок требующееся количество цилиндриков со взрывчаткой и к концу последнего из них в начале каждого шпура вкладывала запальный шнур. Затем громко давала команду всем другим забойщикам (включая, конечно, и бурильщика с «бараном», кабелем и лампой) быстро уйти вниз от заминированного места на достаточно безопасное расстояние, и эта команда всеми безукоризненно исполнялась. После этого запальщица поджигала спичкой концы всех запальных шнуров в бурках и сама быстро удалялась от них вниз к остальным забойщикам.

А потом следовали сильные взрывы, благодаря которым слой угля и промежуточный слой породы в нем разрушались до состояния большой кучи кусков разного размера и мельчайших частиц – штиба. И все это потом навальщики сбрасывали лопатами на рештаки. Такая операция повторялась за смену еще раза два и даже три.

Совершенно иной, чем у шахтеров в забое лавы, была работа у бутчиков и проходчиков. Бутчики работали достаточно далеко позади лавы, из которой уже выбрали уголь. Пространство, где они трудились, называли бутовым. В это пространство группа из трех-четырех бутчиков приходила в основном с ручным бурильным устройством – шнеком. При помощи его эта группа медленно сверлила в кровле – пустой породе – сверху вниз отверстия на длину шнека (более метра) в четырех-пяти местах по длине бывшего забоя.

Как только отверстия были готовы, бутчики звали запалыцицу, она заряжала взрывчаткой все отверстия, давала всем работающим вокруг команду удалиться на безопасное расстояние и взрывала заложенные заряды. В результате части кровли рушились и падали большими и очень прочными кусками породы на основание лавы несколько ниже мест сверления, образуя над ними куполообразное, но очень опасное для пребывания людей пустое пространство.

После проведенных взрывов бутчики к месту упавших больших кусков породы подносили и складывали сверху и по бокам дополнительно рассеявшиеся по сторонам куски меньших размеров. И так над бывшей лавой пространство между ее основанием и кровлей оказывалось в четырех-пяти местах по длине крепко забученным, то есть заложенным в виде опор кучами высокопрочных кусков породы. Этого было достаточно для того, чтобы в будущем не возникали провалы земли над шахтой на данном месте, хотя в куполообразном пространстве над местами взрывов оставались торчавшими книзу отдельные неупавшие куски породы, которые могли все же упасть и представляли опасность для людей.

После выполнения бутчиками работ значительная часть находившихся во время добычи угля в лаве деревянных стоек сразу сваливалась с установленных мест, и все стойки оставались в бутовых.

Поскольку бутчикам часто приходилось бывать в пространстве, где над местами сделанных ими взрывов не было никакого крепления, их работа была значительно более опасной, чем в забое или штреке. Вообще, было опасно всем, кто оказывался в бутовых. Но бывали случаи, когда отдельные шахтеры в нерабочее время все же заходили в них на свой страх и риск, чтобы забрать оставшиеся деревянные стойки для использования у себя в домашнем хозяйстве – для строительства чего-либо или для растопки печки.

Проходчики, как уже отмечалось, непрерывно занимались удлинением рабочего штрека, чтобы дать забойщикам возможность создать новую рабочую лаву после выборки угля из имевшейся лавы. Делали они это в соответствии с маршрутной картой, составленной подземными штурманами – маркшейдерами. При этом штрековый бурильщик специальной бормашиной, называвшейся колонковой, пробуривал в породе на уровне несколько выше основания штрека несколько длинных горизонтальных шпуров большого диаметра, которые почти так же, как в лаве, взрывала запальщица.

Взорванную массу породы другие проходчики грузили в вагонетки и отправляли в них из шахты наружу. После этого на определенных местах образовавшегося пустого пространства проходчики-крепильщики устраивали в виде трапеции бревенчатое крепление двух боковых стен и горизонтального верха новой части штрека. Затем к удлиненной таким образом части штрека укладывали внизу рельсы для вагонеток.

Шахта состояла из двух уровней, где на верхнем уголь из лавы был уже выбран, и добыча его совершалась на втором уровне. (При мне готовили наклонный туннель для работы уже на третьем уровне.) Поскольку при угле наклона лавы в среднем 35 градусов на обоих уровнях ее длина составляла, возможно, 100 метров (точной цифры не знаю), то глубина шахты могла быть 2 × 100 × sin 35° или 200 × 0,5878, то есть 117,56 метра, или округленно 120 метров.

Шахта не была сильно влажной. Вода в ней стекала в специальные подземные хранилища и выкачивалась из них насосами наружу. Температура внутри шахты была умеренно плюсовой (не ниже 15 градусов) во все времена года, и поэтому многие шахтеры, включая и меня, работали в ней без теплой верхней одежды. Однако все же работа в шахте была опасной – при мне случались завалы в забоях и бутовых, в результате чего погибли и сильно покалечились несколько наших товарищей.

После выборки угля из четырех-пяти рабочих лав забойщики устраивали на заднем (верхнем) конце последней из них «лаз», выходящий в пустой верхний штрек предыдущей верхней (первого уровня) лавы, из которой уголь уже выбран. Две вентиляционные установки постоянно поддерживали свежий воздух во всех частях внутри шахты. Поэтому везде в ней не было особо душно.

В шахте имелись два участка – один с лавой, расположенной на западной стороне от места спуска в шахту, а другой – на восточной. Начальником первого участка быт всегда спокойный, тихий, уравновешенный, некурящий, аккуратно одетый, но малограмотный украинец Подолянка – местный житель из расположенной рядом деревни Матвеевка, а второго участка – импульсивный, шумный, не всегда нормально одетый, много куривший и имевший среднее образование приезжий армянин Оганесян. На каждом участке были по три начальника смены, которые после ее окончания сдавали своему начальнику отчет по общему объему выполненной работы, а также сведения о выработке каждого работника в смене.

Закончив работу, все шахтеры, проделав длинный и утомительный путь вверх из шахты очень часто пешком по наклонному стволу рядом с рельсовой колеей для вагонеток, шли в первую очередь в ламповую – маленькую комнату для хранения и заправки керосином ламп. Здесь они сдавали их молодой, веселой и всегда пахнувшей керосином женщине-ламповщице, и те, кому надо было мыться перед уходом домой, направлялись в баню – относительно небольшое деревянное здание, отапливаемое банщицами углем из своей же шахты.

Очень неприятной для всего коллектива шахтоуправления особенностью работы были часто тогда проводившиеся «дни повышенной добычи». Официально они имели целью продемонстрировать высшим партийным органам страны и всему ее народу «высокий трудовой энтузиазм масс», а фактически – хотя бы такими дополнительными рабочими днями, то есть крайними мерами выполнить и перевыполнить месячные и квартальные плановые задания по добыче угля. Вообще, эти дни были характерными и на других шахтах. Ими обычно объявляли последние дни почти всех месяцев. Такими же были объявлены праздники 7 ноября и 5 декабря (День Сталинской конституции) 1945 года и 1 мая 1946 года.