Будь здоров - Виталий Башун

Поначалу было очень трудно контролировать одновременно бесперебойное поступление растворов в организм больного и процесс исцеления. Если бы я по-прежнему нуждался в магических руках, не справился бы точно — слишком много действий приходилось выполнять одновременно. Через некоторое время, освоившись, я почувствовал твердую уверенность в себе, в своих силах и способностях. Сосредоточившись на управлении восстановлением магической и физической структуры организма, все меньше и меньше внимания стал уделять техническим деталям процесса.

Однако мой первоначальный план провести исцеление за несколько сеансов рухнул. Рассказ и даже показ — это одно, а когда самому приходится делать, ощущения совсем другие. Я был уверен, как во всех предыдущих случаях, что восстановленные ткани дальнейшего моего внимания не требуют. Это оказалось совсем не так. Измененные паучьей болезнью части тела сопротивлялись восстановлению — стоило оставить узор без подпитки и жесткого контроля, как они стремились вернуться в нездоровое состояние. Словно «паук» был живым неразумным организмом, чужим для тела, внутри которого обосновался. Я вновь и вновь настойчиво атаковал эту тварь, где-то даже выжигая пораженные ткани вместе со здоровыми, восстанавливая поврежденную структуру и изменяя структуру метастаз, но… все это в одиночку.

Сотрудничества с пациентом не получалось. Его организм почему-то воспринимал измененные ткани как свои и даже не пытался отторгать. С настойчивостью мухи, пробивающейся через прозрачное стекло на свободу, я отчаянно пытался подсказать телу егеря, его сознательному и бессознательному, где враг и как с ним бороться. Долгое время мои потуги оставались безуспешными. В этой ситуации недостаточно было того уровня слияния, на котором я исцелил воина графа. Тогда пришлось построить правильный узор, направить силы и ресурсы к нужным органам, а далее оставалось только поддерживать и подправлять процесс.

Мне было очень трудно. Разумеется, я в любой момент мог прервать исцеление, развести руками и пособолезновать вдове, но решил, что, пока есть шанс, буду бороться, бороться до конца. Прервать сеанс и отложить его на некоторое время я побоялся, вдруг все, чего я добился сегодня, пойдет прахом и завтра придется начинать сначала.

Глубина моего самососредоточения достигла недостижимого ранее уровня. «Если долго мучиться, что-нибудь получится», — говорил мой одногруппник. Я вдруг испытал те же ощущения, что и в момент направления своего сознания по лучу. Единственное, конечной точкой оказалось тело егеря, а луча… не было. Это стало озарением, инсайтом. Муха пробила стекло и вылетела из душной комнатушки в большой мир. В это мгновение я осознал, что могу управлять телом егеря — со всеми его навыками и умениями, знаниями и воспоминаниями, эмоциями и рефлексами, даже памятью, — как своим. Изумленный открытием, шевельнул правой рукой пациента и убедился в реальности происходящего.

Казалось, только вчера я научился копировать узоры навыков и умений, а сейчас мне стали доступны знания и воспоминания другого человека. Я четко знал, как их можно присоединить к своей структуре и в то же время не смешать с собственными. Вообще-то пока я не выяснил, как оставить, например, знания о тактике действия егерей в горной местности и отбросить сведения о заначке вина, спрятанной в сарае за пустыми корзинами, мне они были ни к чему, да и не ко времени. Потом, все потом.

С этого момента дело пошло гораздо веселее. Теперь нас было двое. Я до предела усилил желание пациента жить. Указал на врага и фактически сказал солдату: «В бой! Победа или смерть!»

Наконец объединенными усилиями — егерь проявил незаурядную волю к жизни — мы буквально задушили последний очаг болезни. Напоследок я еще раз тщательно просмотрел узор организма и, не обнаружив больше дефектов, добавил еще немного энергии в основные нити.

Вернулся в реальность уже с некоторым трудом и на грани полного истощения. Слава богам, что идея с капельницей дала мне возможность не тратить собственные ресурсы на подпитку организма больного. Тяжело дыша, весь мокрый от пота и слабый, как младенец, я вымученно улыбнулся егерю, который пришел в сознание и открыл глаза.

— Ну что, егерь, — почти прошептал я ему, — жить будем? — подмигнул и отключился.

Солнечный лучик игриво скользнул по закрытым глазам, заставил поморщиться, проморгаться и в итоге проснуться. Мое полностью обнаженное тело лежало на больничной койке в пустой палате, до подбородка укрытое двумя байковыми одеялами. Просмотрев организм магическим зрением, я установил сильное истощение ресурсов, но в остальном мое бессознательное успешно справилось с задачей самоисцеления. Ни малейших дефектов структуры, магическая составляющая в норме, вещественную сейчас поправим тройным обедом, моральная… апатия и вялость присутствовали, но, к моему удивлению, не так сильно давили, как в Лопере. В общем, прямо огурчик — зеленый, длинный и тощий.

Дверь палаты приоткрылась и, после того как кто-то сказал: «Ой!», захлопнулась, впрочем, вскоре снова распахнулась, и ко мне в гости заглянула Миринилла, осторожно неся в руках тяжелый поднос. Запах горячей пищи пробудил во мне зверя. Медведя или тигра, не берусь сказать, но очень голодного. Желудок, в соответствии с образом, выдал то ли рык, то ли рев, я же, не в силах сопротивляться основному инстинкту, отбросил оба одеяла и начал подниматься. В этот момент сознание цивилизованного человека, в которое долго и нудно вбивали правила поведения воспитанного дворянина, вежливо информировало меня, что означенный дворянин несколько не одет, а рядом дама, и не просто дама, а молодая девушка… Тут, несмотря на вялость и слабость, мое тело шустро юркнуло обратно в койку.

Девушка заливисто рассмеялась:

— Ой, господин лекарь, вы так смущаетесь, сразу видно, что самому пациентом не доводилось бывать. Мы-то с девушками раз пять за ночь вам белье меняли и тело обтирали, поздновато уже прятаться… — лукаво улыбнулась она. — Вот вам простынка, я отвернусь, а вы накиньте ее на себя. Ваша одежда была вся мокрая, мы ее постирали. Сейчас вот высушится, погладим и принесем. А вы кушайте пока. Кушайте. — И она затараторила, спеша вывалить на меня местные новости: — А больной-то наш, как операция закончилась, кушать запросил. Ночь уже, поздно, а он — кушать. Так жена его, девчонки говорят, всю операцию под дверьми операционной просидевши, сразу домой кинулась. Еды ему нанесла, на неделю хватит. А Норбиано, — я догадался, что это наш егерь, — так даже говорить с ней смог, чего уже неделю с ним не случалось. Спят теперь оба. А это надолго ему облегчение такое, господин лекарь?

— Филлиниан меня зовут, — проворчал я. — На полгода точно хватит. Потом лекарю надо будет показаться. Пусть осмотрит, это недорого. Но если что опять начнется, пусть обязательно находит деньги и лечится. В самом начале болезни излечение у лекаря стоит гораздо дешевле, чем в запущенной стадии.

— Господин Филлиниан, а вот так вот, чтобы баночки с зельями летали и зелья те, как по шнурочку, прямо в больного впивались, — это каждый лекарь может? — таинственным шепотом спросила у меня помощница. — Вы для этого спрашивали про магический договор? Так я, если что, ни словечка! Ни-ко-му.