Девушки на выданье. Бал дебютанток - Вероника Богданова

5 сентября.

В церкви св. Екатерины была обедня и панихида по императрице Елизавете, так как сегодня день св. Елизаветы.

3 октября.

…Императрица довольно долго беседовала со мной относительно своих детей. Я ей сказала, что была скандализована манерами бонны великого князя Алексея. Это некая Ишервуд, рыжая и вульгарная до последней степени англичанка, которая обращается с ребенком с грубостью и фамильярностью дурного тона, которая не может не иметь вредного влияния на его развитие. Мне кажется, что следует как можно раньше окружать государей атмосферой учтивости и хорошего тона и внушать им этим способом уважение к себе и к другим, чтобы впоследствии иметь право требовать того же к себе от них. Императрица в общем согласна в этом со мной; но мне кажется, что она недостаточно следит за воспитанием сыновей и что им не дают того культурного лоска, который более, чем кому-либо, необходим государям…

Императрица, между прочим, передала мне один разговор, который у нее был с наследником. Императрица требует, чтобы во время прогулки наследник говорил для практики по-французски. Он это большей частью исполняет очень неохотно. Императрица сказала ему: «Но подумай только, когда ты вырастешь, как тебе будет стыдно, если ты не будешь в состоянии разговаривать с иностранным послом». «Эх, – ответил ребенок, – у меня будет переводчик». – «Но вся Европа будет над тобой смеяться». – «Ну что ж, я буду с ней воевать». Тут императрица прочла ему отменную проповедь на тему о том, что император не имеет права воевать из-за личных обид. Но эта черта и тысяча других дают повод надеяться, что время исключительного влияния Запада миновало безвозвратно. Россия направляется к другим судьбам, она постепенно вернется к своей национальной жизни и исторической миссии…

18 октября.

Ничего нового за все это время. Флоты отходят от Лимана. О намерениях неприятеля в Крыму ничего не известно. О Карее также нет никаких вестей.

14-го императрица ездила в Стрельну навестить великую княгиню Александру Иосифовну. Она вернулась оттуда очень озабоченная. На другой день она ездила в город. Там она видела г-жу Берг, первую камер-фрау великой княгини, пользующуюся ее дружбой и доверием. Императрица беседовала с ней в своем кабинете в течение полутора часов. Выходя оттуда, императрица имела очень грустный и озабоченный вид. На другой день это повторилось. Я так привыкла к ровному настроению императрицы, что не могла прийти в себя, видя ее раздражение. Я думала, что чем-нибудь вызвала ее неудовольствие, и спросила ее об этом. Она с нетерпением ответила мне, что занята гораздо более серьезными делами и просит оставить ее в покое, так как она очень озабочена. На другой день я поехала в город и провела там два дня. Вернувшись, я застала императрицу в том же настроении. По поводу пустяков она была со мной так резка и говорила так жестко, как никогда. Я с трудом удержалась от слез при ней, но, придя к себе, расплакалась. Однако это меня так мучило, что я не могла удержаться, чтобы не пойти к императрице и не спросить, недовольна ли она мной. Она мне ответила, что у нее очень серьезные заботы и что ей предстоит принять решение, очень для нее тяжелое, что ей нужно быть одной, и отпустила меня. Я убедилась в том, что, если мне больше, чем другим, пришлось пострадать от ее дурного настроения духа, по крайней мере не я вызывала это настроение и что она ничего не имела против меня. Это меня, с одной стороны, утешило, но я страдала от сознания, что она страдает и мучается…

В городе ходят очень скверные сплетни по поводу великого князя Константина, великой княгини и маленькой Анненковой. По-видимому, магнетические сеансы имели очень дурные последствия. Я не стану повторять того, что говорят. Может быть, это все неправда, может быть, тут есть преувеличение. Со временем узнаю правду, и все станет ясно. Я говорю, однако, про себя, что вот еще урок, который не послужит на пользу великим мира сего[211]. Это не помешает им подбирать интересных сирот, иметь глупейшие увлечения и страсти и ценой всяких забот и попечений готовить себе в будущем горе и скандалы. Из года в год эти случаи повторяются, и никто не становится от того умнее.

22 октября.

Вчера вечером я была у императрицы-матери. Было обычное общество. Узнав, что Александра Толстая и принцесса Евгения[212] во дворце, я поспешила уйти, как только императрица удалилась в свой кабинет и молодежь осталась одна в гостиной. Александра Толстая сказала мне, что маленькая Анненкова удалена под предлогом поездки за границу и что она уехала сегодня утром. Общество не дает себе полного отчета в этом деле, но, во всяком случае, это скверная история. В сущности, все ее знают, но одна мысль о ней уже грязнит воображение.

Великая княгиня Мария Николаевна говорит, что самый счастливый исход – это признание великой княгини Александры Иосифовны, сошедшей с ума под влиянием злоупотребления магнетизмом. Вот шесть месяцев, как они магнетизируют эту девочку день и ночь. Говорят, что императрица проявила большую энергию в этом деле; впрочем, она действовала по предписанию государя. Нетрудно было догадаться о том, чего это ей стоило, по тому волнению, в котором мы ее видели все эти дни. Весь город полон самых неприятных слухов, все это набрасывает тень на двор, но, несмотря на такие страшные уроки, ничего не будет сделано для искоренения корня зла. А зло происходит от того, что при дворе не соблюдается больше этикета, ослабела нравственная сдержка как у господ, так и у слуг. Не признается ни право, ни закон, все зависит от милости. Прежде фрейлины существовали ради представительства, они должны были участвовать в прогулках, присутствовать на приемах и обедах. Теперь монархи хотят быть свободны, гуляют одни, видают кого хотят приватно, играют в частных лиц, приглашают частным образом фрейлину, если она умеет забавлять, в противном случае ее отстраняют и предоставляют ей умирать со скуки в своей комнате или же развлекаться по-своему.

Другой вариант – это когда из фрейлины делают свою приемную дочь, становятся ее воплощенным провидением, врачом и духовником. Для этого нужно, чтобы фрейлина страдала хронической болезнью (лучше всего звучит эпилепсия), наклонностью к сумасшествию или чем-нибудь подобным. Тогда становятся ангелом-хранителем этой больной души, спасают ее от гибели, до тех пор пока это забавляет; потом, когда это надоедает, ее кидают. Но за это время молодая девушка успела сделаться хитрой, коварной, лживой. Она научилась постоянно играть какую-нибудь роль, обманывать себя и других. Цель только одна – монаршая милость, и ради этой цели все приносится в жертву: ни долга, ни привязанностей, ни интересов, ни забот у этой молодой девушки нет, но есть праздный ум и праздное воображение, которые отвечают праздному воображению и праздному уму госпожи или господина, сделавших из нее игрушку или предмет забавы, который без малейшего угрызения совести рано или поздно принесут в жертву минутному капризу. Я рисую картину в резких тонах. Индивидуальные особенности видоизменяют эти отношения, более или менее облагораживая их или делая их еще более низменными, но суть в целом остается той же, с тех пор как значение придворных состоит уже не в том, чтобы способствовать декоруму и блеску императорского звания, а лишь в том, чтобы развлекать владыку.