Ярость Антея - Роман Глушков

– Господи помилуй! – восклицает Ефремов, завидев расчерченные белыми лучами небеса, и спотыкается от неожиданности. Но не падает, ибо вовремя пойман за шиворот бегущим следом Дросселем. – Я, конечно, подозревал, что ее будет много, но чтобы столько! И какая чудовищная концентрация наночастиц в потоке! Тот, что вырывался из скважины у меня на буровой, был толщиной с карандашный стержень и не различим глазом, а эти, гляньте, белы, как молоко, и даже фосфоресцируют! Однако спешу вас обрадовать: раз до сих пор все тихо, значит, Финальное Слово еще не сказано, энергетические лучи не пульсируют и глобальное окаменение не началось.

– Здорово! – бросает на ходу Ольга. – Только музыки дьявольского варгана нам сейчас для полного счастья недостает!.. А что будет, если мы вдруг угодим под такой э-э-э… непульсирующий луч?

– Надо думать, отделаемся легким испугом, – отвечает академик, двигаясь трусцой следом за Кленовской. – Ведь до этого разумная мантия уже не однажды всех нас пронизывала. А Тихон даже пересек безо всякой защиты туманный барьер, где плотность наночастиц, уверен, ненамного меньше, чем в каждом из этих радиальных потоков.

– Черта с два я советовал бы тебе, брат, проверять на практике эту теорию! – подает голос Скептик. – Пульсирует мантия, не пульсирует – мало ли? По мне, уж если глобально каменеть, так с остальным миром, а не впереди планеты всей.

На самом деле братец и мы зря беспокоимся. Мост и набережная расположены ниже основания Бивня, поэтому те лучи, которые бьют из нижнего ряда его отверстий, проносятся высоко над нашими головами. И если он не изменит вдруг угол наклона, досрочное окаменение нам не грозит. Да и на том берегу вроде бы тоже. Я успеваю заметить, как от высотки, через которую только что прошел поток наночастиц, отвалился кусок облицовочной панели, попутно разбивший оконное стекло под ним. Чего явно не случилось бы, обратись это здание в монолит. А такой огромный луч сделал бы это запросто, не отличайся его свойства от приснопамятной Кольской аномалии.

И все равно, то, что творится сейчас в городе, пугает меня несмотря ни на какие утешения. Тьма, располосованная длинными прямыми просветами… Знакомая картина, не правда ли? Естественно, ведь это фон последнего Эдикова рисунка! Вторая деталь, узнанная мной на нем после моста. Она же – последняя деталь, встреча с которой наяву еще не гарантирует, что пророчество свершится. Такое случится, когда между ним и реальностью будет три и больше связующих элемента. И я до сих пор не выяснил, как это предотвратить. Но когда выяснять? Я угодил в натуральную вилку между Сурком и этим предсказанием и теперь ничего не могу поделать. Просто опять плыву с товарищами по волнам бурного потока событий. И чем дальше он всех нас уносит, тем становится яснее, что нам из него уже не выплыть.

А где-то там, за режущими сумрак лучами и туманной завесой догорает сейчас восхитительный багровый закат. Догорает, а наблюдающие за ним люди и не подозревают, что, возможно, они больше никогда не увидят солнце. И тем не менее я им искренне завидую. Многое бы отдал сейчас, чтобы встретить Конец Света в таком же блаженном неведении, а не гоняясь как проклятый за призрачной надеждой выбраться из этого Тартара…

Господу начхать на наши молитвы. Это становится очевидно, когда из-под арки на въезде в «Речной вокзал» вырывается густое облако пыли. Судя по сопровождающему его шуму, настырный Сурок пробился-таки через завалы и теперь вовсю хозяйничает на станции. Что за бесчинства он там творит, одной Душе Антея известно. Не иначе, решил, будто мы попрятались за колоннами, и взялся сносить их подчистую. И, кажется, у него это неплохо получается. Чтобы поднять за считаные секунды столько пыли без применения взрывчатки, нужен особый талант разрушителя. И, разумеется, немереная мощь. Ни в том, ни в другом этот кибермодуль недостатка явно не испытывает.

Мы достигли лишь середины моста и сейчас движемся над обнаженным речным дном. Бежим не жалея сил, поэтому все изрядно устали. Особенно Ефремов и Сквайр, которому с его сломанными ребрами приходится нести на плечах Эдика. Впереди еще километр узкой, дребезжащей под ногами тропы, а эти двое едва не валятся в обморок от изнеможения. Нет, так дело не пойдет. Не хватало еще, чтобы выдохшийся Хилл споткнулся и рухнул на рельсы вместе с мальчиком. До левого берега должны дойти все мои подчиненные, и никаких гвоздей!

– Сидней! – окликаю я скривившегося от боли и хрипло дышащего англичанина. Тот смотрит на меня мутным взором загнанной лошади и, кажется, даже не в силах отозваться. – Давай, я понесу Эдика, мистер! А ты бери мой автомат! Ю андэстэн?

Похоже, нет. Мне на помощь приходит Ольга, которая живо разъясняет еле живому Хиллу командирский приказ. Сквайр – разумный парень и прислушивается к здравому совету. Мальчик тоже не возражает и покорно перебирается ко мне на плечи. И хоть пословица гласит, что коней на переправе не меняют, к нам это правило не относится. Слишком длинна наша переправа, а конь Эдика, увы, больше не может нести наездника. Зато я еще вполне способен проскакать с ним до края моста. Или дальше – на сколько у бывшего футболиста с отбитыми ногами хватит энергии.

Худенький Эдик совсем не тяжел и устраивается у меня на плечах так уверенно, как будто раньше «фантомы» только и делали, что с утра до ночи катали его по театру на закорках. Ольга теперь бежит впереди, я с ребенком – следом, а остальные – за нами. Я и раньше старался пореже озираться, а сейчас, с Эдиком на горбушке, делать это мне и вовсе несподручно. Поэтому до тех пор, пока обстоятельства не прерывают наше бегство, я могу судить о происходящем у меня за спиной лишь по шуму и дрожанию моста под ногами. А творится там такое, на что лучше бы и вовсе не смотреть. Во избежание ненужной паники и душевного расстройства.

Я и не смотрю. Просто бегу вперед, не обращая внимания на громыхание, лязг и заходивший ходуном мост. Я истово надеюсь, что вырвавшийся из тоннеля Сурок обвалил крайний мостовой пролет и грохнулся вместе с ним на набережную. Но для падения с высоты такой массы металла шума все-таки маловато. Стало быть, это рухнула железная арка, выбитая кибермодулем из проема тоннеля. Сам же агрессор цел и взошел на переправу. А до левого берега нам еще топать и топать. И явно не дотопать, поскольку бегать наперегонки с локомотивом – отнюдь не то соревнование, в котором мы можем рассчитывать на победу.

Мост вибрирует, но стука колес не слышно. Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Сурок прорвался через обвалившийся тоннель, где колея также была уничтожена, а значит, тварь способна перемещаться не только по рельсам. Но почему бы ей вновь не встать на колеса, ведь на переправе с путями вроде бы все в порядке? Вместо этого до нас долетают лишь лязгающие удары и пробирающий до мурашек скрежет – так, словно кибермодуль волочит за собой громоздкий неподъемный груз. И волочит быстро, хотя узкий метромост – не тоннель, и здесь нет стен, за которые можно зацепиться всеми буксировочными фиксаторами сразу.

– Шире шаг! Не отставать! – рявкаю я, но при этом чувствую, что не смогу вдохновить товарищей собственным примером. Боль в израненных ногах дикая, перед глазами пульсируют багровые круги, а воздуху с каждым вдохом становится все недостаточнее. Еще двести-триста шагов и, глядишь, от изнеможения я превращусь в такой же ходячий труп, как Сквайр, а Эдика придется перепоручать кому-то другому. Но пока подгибающиеся ноги способны нести меня вперед, я не собираюсь позволить себе и секундную передышку.