Незнакомец - Шарлотта Линк

Ребекка могла видеть, насколько его утомляло размышление над этим вопросом. Целая вечность без сна. Целая вечность без еды. И едва ли он что-нибудь пил. К тому же — сильнейший стресс, вызванный тяжелыми воспоминаниями и рассказом о своей жизни…

"Еще немного, — подумала женщина, — и он сломается".

— Я рассказал ей о своих родителях. О своих настоящих родителях. Что там… что там были проблемы. Она знает о бабе из социалки, которая сломала нашу жизнь. Мне кажется… — В напряженной попытке вспомнить у Мариуса на мгновение стали косить глаза. — Мне кажется, — неуверенно произнес он, — больше она ничего не знает.

Ребекка тут же ухватилась за это:

— Вот видите! Если она ничего не знает о Леновски, то она вообще не имеет понятия о том, что происходит! Что она может понять? Ваше поведение показалось ей совершенно необъяснимым, и наверняка она испытывала лишь страх. Поэтому и сбежала.

— Я — последнее дерьмо в ее глазах. — Краткое пребывание Мариуса в состоянии, когда он мог быть благоразумным, снова закончилось. Он опять понесся по опасной спирали комплекса неполноценности, страха и ранимости. — Так было всегда. Я рассказывал тебе, что вначале она не хотела выходить за меня замуж? Она постоянно искала какие-то отговорки. "Мы слишком молоды", "мы еще не узнали друг друга как следует", "дай нам время"… На самом деле я просто был недостаточно хорош для нее. Она надеялась, что ей встретится кто-нибудь получше!

— Я так не считаю, — сказала Ребекка. — Ведь она в конечном итоге вышла за вас замуж. Мариус, вы очень склонны к тому, чтобы все проецировать на себя, причем таким образом, чтобы всегда выставлять себя проигравшим. Вы не могли бы представить себе, что есть люди, которые искренне вас любят? Инга, например, все время рассказывала мне с уважением и восхищением о вашей превосходной успеваемости в университете. Понимаете, женщина может быть чрезвычайно очарованной вами, но тем не менее ей понадобится гораздо больше времени для такого важного шага, как свадьба, чем вам. Это зависит от женщины, от структуры ее личности, но не связывается автоматически с вами.

Мужчина враждебно глянул на пленницу.

— Да заткнись ты с этой своей психочепухой, — сказал он. — Все это — лишь глупые словеса!

— Мариус, я…

— Я сказал, чтобы ты заткнулась! — заорал он и вскочил. Его лицо было настолько бледным, что Ребекке показалось, что он в любое мгновение может потерять сознание. Но вместо этого Мариус снова сделал несколько больших шагов вперед и назад. Его движения были несдержанными и агрессивными. — Что она сейчас делает, эта дрянь? Как ты думаешь, что она предпримет в первую очередь?

— Инга?

— Нет, Дева Мария! — рявкнул разъяренный мужчина. — Конечно же, Инга, ты, госпожа Защитница Детей; о ком же еще я говорю все это время?!

— Я не знаю, что она сейчас делает.

Мариус остановился рядом со своей жертвой. От него так интенсивно несло по́том, что Ребекке чуть не сделалось плохо. Она попыталась дышать только через рот.

— Конечно же, знаешь, ты, чертова мерзавка! Ну-ка скажи, ты что, считаешь меня таким тупым?! В твоих глазах я только кусок дерьма, не так ли? Тот, что всплыл из самых глубин канализации. С которым можно делать все что угодно!

"О, только не все сначала!" — подумала Брандт. Но еще до того, как включился ее разум, чтобы подсказать ей быть осторожной и взять себя в руки, она вдруг выпалила:

— Да прекратите вы, наконец, эту старую песню!

Мариус уставился на нее безумным взглядом, и она с ужасом подумала: "Ты сошла с ума! Еще и провоцируешь его! Боже мой, как я могла такое сказать?!"

Но, к ее удивлению, ничего не произошло. Напротив, ее мучитель, казалось, даже немного успокоился.

— О’кей, — произнес Мариус, — о’кей. Мне надо подумать.

И снова он начал ходить по комнате: несколько больших шагов взад и вперед. В доме все сильнее пахло дымом, и Ребекке показалось, что первые клубы его уже проникли в комнату.

— Она пойдет в полицию, — сказал Мариус. — Поверь мне, я знаю Ингу. Она же та еще оторва… Знаешь, ей очень повезло, что я на ней женился. Она никогда не нашла бы себе другого. Она была известна тем, что почти вся Северная Германия ее трахала. Такая, как она, ни перед чем не остановится, чтобы заявить в полицию на собственного мужа.

Ребекка ничего не сказала в ответ. Да и что ей было сказать? Скорее всего, он был прав: Инга пойдет в полицию.

"Поторопись, девочка, — взмолилась она про себя, — пожалуйста, поторопись!"

— А это значит, — произнес Мариус, — что пока здесь не появились полиция, нам надо уйти отсюда.

Ребекку охватил ужас. Побег с душевнобольным человеком посреди ночи обострит ситуацию и в конечном итоге ухудшит ее до предела. Она уже представила себе, как, спотыкаясь, идет по краю отвесных скал над морем, подгоняемая мужчиной, для которого собственная жизнь уже ничего не значит, а над ними кружат полицейские вертолеты…

— Это ведь бесполезно, Мариус, — попыталась она образумить его. — Куда мы можем сбежать? Они найдут нас, и…

— Замолчи! — крикнул мужчина. — У меня есть план. Мы возьмем яхту.

— Яхту?

— На ней мы переберемся в Африку.

Он окончательно сошел с ума.

— Ты знаешь, сколько людей так утонуло? Мы не справимся, — стала осторожно возражать Ребекка. — Я никогда не получала прав на управление судном и не смогу тебе помочь.

Она впервые обратилась к этому мужчине на "ты". Это произошло непроизвольно, а возможно, это была неосознанная попытка восстановить близость, которая однажды уже сложилась между ними. Мариус не стал возражать. Либо он не заметил этого вовсе, либо же был не против.

Однако смотрел он на нее с презрением.

— Мне не нужна твоя помощь. Я очень хороший капитан. Фред Леновски научил меня.

Упоминание этого имени позволило Ребекке сделать последнюю попытку.

— Мариус, мы ведь обдумывали, что попытаемся привлечь к ответственности Фреда Леновски и тех людей, кто в ответе за то, что он причинил тебе. Я обещала тебе помочь, и я говорю это на полном серьезе. Я считаю, что у нас хорошие шансы. Но не в том случае, если мы сбежим в Африку. От этого никому не будет пользы. Даже если нам это удастся, в чем я глубоко сомневаюсь, ты никогда не найдешь покой таким путем. И потом… ты нарушишь закон. Поскольку то, что ты делаешь, считается похищением. А если ты сам преступишь закон, то потеряешь в глазах судей убедительность. Но ты ведь хочешь победить, не так ли? Ты ведь хочешь показать им! Пожалуйста, Мариус, не делай тогда ничего такого, что сделало бы тебя уязвимым!

На какое-то мгновение женщина увидела проблеск разума в его взгляде, и у нее появилась маленькая надежда, что она достучалась до него и смогла призвать его к благоразумию. Но затем этот проблеск — который, возможно, был только в ее воображении — снова исчез. Его глаза были пустыми и темными.