Рабыни дьявола - Жюльетта Бенцони

– Но мы никогда не переставали надеяться, – продолжал игумен, – и не раз доказывали это. Уже лет пятьдесят, как труп Греции зашевелился и пытается встать. Черногорцы восстали в 1766-м, маниоты – в 1769-м, сулиоты совсем недавно. В 1804-м Али Тебелин, эта паршивая собака, утопил их в крови, как другие делали перед ним, но кровь мучеников дает новую жатву. И мы более чем когда-либо готовы сбросить его. Посмотри на эту женщину…

Его сухая рука с блестящим перстнем ласково коснулась плеча мнимой Сафо.

– Она принадлежит к одной из самых богатых семей Фанара, греческого квартала Константинополя. Уже целый век ее родня, став на службу туркам, посвятила себя высокой цели. Многие из них были господарями Молдавии, но более молодые выбрали свободу, добрались до России, нашей сестры по религии, и сейчас сражаются с врагом в ее рядах. Мелина богата и могущественна. Кузина патриарха, она могла бы беззаботно проводить время в своих роскошных дворцах на Босфоре или Черном море. Однако она предпочитает жить здесь под видом сумасшедшей, в полуразрушенном доме, на этом забытом небом острове, который оно периодически обрекает на испытание огнем, именно потому, что Санторин, под которым вулкан всегда спит только одним глазом, среди других островов менее всего охраняется турками. Он не интересует их, и они даже рассматривают как немилость службу на нем.

– Какой цели ты добиваешься? – спросила Марианна, оборачиваясь к своей удивительной спутнице. – На что ты надеешься, ведя такую странную жизнь?

Мелина Кориатис с улыбкой, сразу показавшей, насколько она молода, пожала плечами.

– Я являюсь почтовой станцией и агентом по связи между Архипелагом, Критом, Родосом и древними городами Малой Азии. Здесь встречаются и отсюда расходятся новости. Здесь также могут безбоязненно появляться те, кто нуждается в помощи. Ты видела девушек, которые живут со мною? Нет, конечно, ты была слишком истощена и обеспокоена своей собственной судьбой. Так вот, когда ты лучше к ним приглядишься, ты заметишь, что, за исключением четырех или пяти, которые из самопожертвования последовали за мною, большинство из них – парни!

– Парни? – поразилась Марианна, сразу же вспомнив необычную силу девушек, которые несли ее, и твердость мускулов поддержавшей ее недавно соседки по процессии. – Но что ты делаешь с ними?

– Я делаю из них солдат для Греции! – сурово отпарировала княгиня. – Одни – это сыновья убитых или казненных патриотов, и я собираю их здесь, чтобы их силой не забрали в ряды янычаров. Другие, похищенные пиратами Архипелага, – ибо мы также страдаем и от этой проклятой чумы, предателей, которые действуют на свой риск, как Али Тебелин, – эти выкупаются для меня или мною на рынках Смирны или Канди. У меня они вновь становятся самими собой: они забывают пережитый позор, но не ненависть. В пещерах острова я учу их воевать, как это делали некогда воины Спарты или атлеты Олимпии, затем, когда они готовы, Йоргос или его брат Ставрос отвозят их туда, где есть необходимость в хороших бойцах… и привозят мне новых. Я никогда не ощущаю недостатка в них: турки не ленятся ни рубить головы, ни продавать их за золото!

Охваченная чувством ужаса и сострадания при новом соприкосновении с подлостью работорговли, Марианна широко открыла глаза. Дерзость этой женщины ошеломила ее. Разве не находился турецкий пост всего в нескольких туазах от созданного ею убежища? В первый раз она по-настоящему почувствовала привязанность к бесстрашной женщине и улыбнулась ей от всей души.

– Я могу только восхищаться тобою, – искренне сказала она, – и если я в состоянии помочь тебе, я сделаю это охотно, но как? Этот человек уже упомянул, что мой господин послал меня к султанше, чтобы попытаться восстановить ослабевшие дружеские связи…

– Но он также дает убежище лучшим представителям нашей интеллигенции. Один из самых известных писателей, Кораис, посвятивший все свои силы нашему возрождению, живет во Франции, в Монпелье, а Ригас, наш поэт, был казнен турками за попытку присоединиться к Бонапарту и обеспечить нам его поддержку!..

Мужчина, которого звали Теодорос, вмешался. Видимо, этот экскурс в историю раздражал его, и он торопился перейти к непосредственной действительности.

– Наполеон желает, чтобы война между Турцией и Россией продолжалась, – бросил он внезапно, – но скажи нам, почему? Мы тоже желаем полного поражения Порты, но мы хотели бы знать намерения твоего императора.

– Точно я их не знаю, – после легкого колебания сказала Марианна. (Она подумала, что не имеет никакого права раскрывать тайные планы Наполеона.) – Но мне кажется, что он желает ослабить английское влияние на султана.

Теодорос согласно кивнул головой. Он всматривался в Марианну, словно хотел проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, затем, очевидно, удовлетворенный, он повернулся к игумену.

– Скажи ей все, отец. Она кажется искренней, и я готов попытаться рискнуть. В любом случае, если она предаст меня, она долго не проживет! Наши ее подкараулят.

– Да перестаньте непрерывно подозревать меня в чем-то! Я никого не собираюсь предавать, – возмутилась Марианна. – Скажите наконец, чего вы хотите от меня, и покончим с этим!

Игумен успокаивающе замахал руками.

– Следующей ночью ты уедешь на лодке Йоргоса. А он будет сопровождать тебя, – сказал он, указывая на гиганта. – Он один из наших вождей. Он умеет управлять людьми, и из-за этого пять лет назад ему пришлось бежать из родной Мореи от преследования турок, и он должен жить скрытно, долго не задерживаясь на одном месте. Он непрерывно передвигается по Архипелагу, всегда преследуемый, но всегда свободный, вдувая огонь в вялые души, чтобы зажечь пожар восстания, и по возможности помогая тем, кто нуждается в его помощи, его мужестве и вере. Сегодня в нем нуждается Крит, но его присутствие там не принесет большой пользы, в то время как на берегах Босфора он сможет действовать более эффективно. Прошлой ночью Йоргос привез сюда вместе с тобою одного монаха из монастыря Аркадиос на Крите. Там льется кровь и крики угнетаемых возносятся к небу. Янычары паши грабят, разрушают, сжигают, насилуют, истязают и сажают на кол при малейшем подозрении. Необходимо это прекратить. И Теодорос считает, что у него есть средство, чтобы изменить там положение вещей. Но для этого ему необходимо попасть в Константинополь, что для него все равно что броситься в пасть льву. С тобою у него появилась возможность не только проникнуть туда, но еще и вернуться живым. Никто не подумает беспокоить знатную французскую даму, путешествующую со слугой: он будет этим слугой.

– Он? Мой слуга?..

Она недоверчивым взглядом окинула дикий облик гиганта, его пугающие усы и невероятно живописный костюм: все это исключало возможность даже представить его слугой или мажордомом в богатом доме Сен-Жерменского предместья.

– Он изменит свой внешний вид, – улыбнувшись, сказала Мелина, – и он будет одним из твоих итальянских слуг, раз он не говорит по-французски. Все, чего мы хотим от тебя, – это поехать вместе с ним и привезти его в Константинополь. Я полагаю, ты остановишься во французском посольстве?