Война на истощение - Владимир Дудченко

— Альф шукр уа альф мабрук![151]— ответил Озеров. — Мы с моим другом с огромным удовольствием поднимем тост за ваше будущее семейное счастье!

— О, господа прекрасно говорят на арабском! — удивленно произнес виновник будущего торжества. — А у нас сегодня мужской вечер, а послезавтра свадьба. — Он достал из заднего кармана брюк бумажник и вытащил из него фотографию девушки. — Это моя невеста Хиям!

— Мабрук! Гямиля гиддан![152]— сказал Феоктистов. — Ялла нишраб швейя биль мунасаба ди![153]

Он налил в стакан будущего молодожена немного виски и встал со стула. Озеров тоже встал и негромко спросил, как его зовут. После прозвучавшего имени «Мирван» Озеров и Феоктистов понимающе переглянулись.

— Ялла, Мирван!

Все трое чокнулись и выпили. Друзья Мирвана поддержали их громкими аплодисментами. Тройка ребят, сидевших в дальнем углу зала, удивленно посмотрели на них.

Озеров пожал Мирвану руку и легонечко подтолкнул в направлении бара.

— Веселитесь, ребята! У нас, извини, азизи, встреча после долгой разлуки…

Послезавтрашний молодожен направился к своим друзьям, встретившим его радостными криками и звоном стаканов с виски.

— А что, тактичный парнишка этот Мирван номер два! — сказал Феоктистов. — Понял, что мы иностранцы, но даже не стал расспрашивать, из какой мы страны. Немного странно!

— Ему сейчас не до этого, — произнес Озеров. — Такое событие в жизни! Кстати, обрати внимание: парню всего 24–25 лет, а уже женится! Значит, из весьма богатой семьи, копить деньги на это дело нет необходимости… А догадаться, что мы с тобой, Сергеич, не местные, даже особой сообразительности не нужно — у нас на лбу написано… Может, вернемся к нашим баранам? Ты мне про какого-то человечка начинал говорить…

— Я вот думаю, Геннадьич, как бы подороже тебе этого товарища продать… — сказал Феоктистов, наклонившись к Озерову. Он улыбался, но глаза были серьезными. — Очень информированный человечек, большая польза от него…

— Не говори загадками, Иван Сергеич, — произнес Озеров, поправляя очки. — О цене вопроса потом, скажи — кто он?

Феоктистов закурил и протянул руку к бутылке «Джонни Уокера»…

…Озеров приехал домой никакой. Жена демонстративно постелила ему в другой комнате, и Озеров даже был рад этому. Он с трудом разделся и лег на диван. Чертова работа, подумал он, пытаясь заснуть. Скоро алкашом стану… Заснуть никак не получалось — в памяти до нюансов прокручивалась вся беседа с Феоктистовым, сон пришел только под утро.

Ему приснился «Фантом» во дворе посольства и резидент Иванов в синей парадной форме полковника авиации. Они вместе обмывали ордена и орали песни…

— Валера! — прясла за плечо его жена. — Ты храпишь и рычишь! Проснись!

Озеров повернулся на другой бок, мысленно послал жену подальше, и опять вспомнил Феоктистова. Утром надо будет написать отчет, подумал он, и заснул.

…Проснувшись с тяжелой головой, Озеров принял ударную дозу «Алки-Зельтцер», постоял под холодным душем, выпил две чашки черного кофе с кардамоном, и решил ничего не писать. Надо немного подождать, пусть Феоктистов утрясет контакт, потом поиграем… А вообще, очень заманчиво, подумал он, отработать выход на этого Абдаллу Ибрагима, офицера ГШ и негласного сотрудника аппарата Самира Шарафа, истинную роль которого знают единицы. Вот он канал дезы, ведущий в самое военно-политическое ядро Египта и одновременно — ценнейший источник информации. Да, действительно непрост Феоктистов, если вербанул такого человека! А мне говорили — залетный, выпить любит… Легенда, не более, дураков Кирпич не держит… Надо, однако, отыскать Полещука, пропал где-то лейтенант…

Выслушав Озерова, Иванов нахмурился и сказал:

— Отработку контакта не разрешаю! Ни в коем случае! Человек Самира Шарафа… Валерий Геннадьевич, вы, наверное, не совсем представляете, к чему это может привести?!

Озеров удивленно посмотрел на резидента.

— Почему же, представляю, — сказал он. — Получим источник информации из ГШ и еще один канал для вбрасывания дезы…

— И при этом столкнемся лбами с нашими соседями, — добавил Иванов. — Линия ПР это вотчина Кирпичева, пусть они и занимаются политикой… Надо же — Самир Шараф… Нет, нет и нет!

— Но, Сергей Викторович, вы же сами озадачили меня поисками людей Кирпичева, имеющими контакты в генштабе.

— Ага, значит, нашелся такой. И кто он?

— Позвольте, я не буду раскрывать его на этом этапе, — ответил Озеров. — У нас с ним джентльменская договоренность.

— Ну-ну, не буду настаивать, — улыбнулся Иванов и задумался. — Ладно, Валерий Геннадьевич, одну встречу с этой связью я санкционирую. Но только одну, ознакомительно-зондирующую, очень аккуратную… Не более. Постарайтесь расположить его к себе, прощупайте интересы… Беседу акцентируйте на военной помощи СССР дружественному Египту в плане отражения израильской агрессии. Отчет сразу мне.

— Есть, Сергей Викторович!

— Черт его знает, как будет складываться ситуация, — задумчиво произнес резидент. — Вполне возможно, что этот контакт не будет лишним… Только никакой самодеятельности!

…Полковник Иванов не зря запретил Озерову плотную отработку этого контакта (даже одна встреча с ним, в принципе, могла иметь нежелательные последствия для резидентуры ГРУ) — по скудной, на уровне слухов, информации от своих личных источников, он знал, точнее, догадывался о том, что государственный министр Самир Шараф, курирующий египетские спецслужбы, находится на связи у резидента ПГУ Кирпичева.

Два подразделения египетских войск вчера вечером переправились через Суэцкий канал севернее и южнее населенного пункта Эш-Шатт и атаковали позиции израильских войск, нанеся им тяжелые потери, заявил агентству МЕН представитель военного командования ОАР.

Израиль ни на один день не прекращает воздушных налетов на позиции египетских войск в зоне Суэцкого канала. Сегодня, как заявил представитель, 36 израильских самолетов предприняли налет на позиции египетских войск в районах населенных пунктов Суэц, Эш-Шатт, Фаид, Эль-Харш и Эль-Каб. Вражеские самолеты были отогнаны огнем средств ПВО ОАР. Египетские войска в ходе налетов потерь не понесли.

(Каир, 13 июля, ТАСС)

Полещук выбрал укромное место в разрушенном ангаре под куском уцелевшей крыши, разделся до трусов, расстелил на бетонном полу вывернутую наизнанку полевую форму и стал методично отыскивать и давить блох. Достали, сволочи, загрызли напрочь, говорил он сам себе, пытаясь поймать очередное прыгающее насекомое… Покончив с курткой и штанами, он тщательно обследовал швы, довольно хмыкнул и, оглядевшись по сторонам, снял трусы. Не найдя насекомых, Полещук встряхнул их и, внимательно обследовав себя ниже пояса, надел трусы и форму. Присев на кусок бетонной балки, он стащил сапоги и пошуровал рукой внутри, выгоняя оттуда блох. Ну, вот и все, подумал он, какое-то время жрать меня не будут, а то чешусь, как прокаженный… Ведь чистую правду говорил Озерову Лешка Агарышев (или Витя Сажин?), что главные враги на канале — не евреи, а клопы, блохи и мухи, от которых невозможно спрятаться… Полещук вспомнил легионы клопов в мальге, баночки с водой под ножками кровати, этих мелких гадов, падающих с потолка, вездесущих прыгающих блох, и его лицо скривилось от омерзения.