Вам меня не испугать - Дженнифер МакМэхон

Потом Реджи почувствовала, что поднимается вверх и оставляет свое тело. Она посмотрела вниз и увидела себя на полу: глаза панически выпучены, рот искажен гримасой боли и страха, а Нептун душит ее своими изящными руками. Но Реджи видела не только себя, а всех женщин, которых он убил. Их лица менялись, как слайды в диапроекторе – официантка Кэнди, Андреа Макферлин, Энн Стикни, – и на лице каждой из них застыло выражение ужаса.

Тогда Реджи поняла, почему он это делал. Из-за выражения их лиц в эти последние моменты, из-за ощущения власти над ними, которое он испытывал, когда их лица бледнели и увядали в его руках. В конце концов, на несколько коротких минут он получил Веру в свое полное распоряжение и отомстил за все моменты, когда она отвергала его и смеялась ему в лицо.

Когда серость начала сменяться наползающей чернотой, а сцена внизу стала более абстрактной и безличной по мере того, как чувства уплывали в безвестную даль, Реджи внезапно вернулась в свое тело и увидела Тару, стоявшую над ней. Не Тару из своего детства, а ее взрослую версию, избитую и всклокоченную, с подбородком в крови. Она стояла за Нептуном и держала что-то в левой руке, – что-то узкое, с острым металлическим наконечником. Тара замахнулась и воткнула этот предмет в спину Нептуна, сдавленно крякнув от затраченных усилий.

Реджи услышала у себя в голове голос Джорджа, не Джорджа-Нептуна, а того Джорджа, который учил ее чертить планы и чинить велосипед: «Для каждой работы есть свой инструмент».

Нептун отпустил Реджи, и воздух устремился в ее истерзанное горло. Джордж изогнулся и попытался встать, но отшатнулся назад, ослабев от потери крови. Реджи неровными глотками впитывала кислород; разум и силы возвращались к ней с каждым следующим вдохом. Нептун стоял на коленях. Одной рукой он зажимал кровоточащую шею, а другой бесцельно шарил по спине, не в силах дотянуться до отвертки, торчавшей у него между лопатками, словно ключ от сломанной заводной игрушки. Тара отступила в сторону и следила за ним сузившимися глазами. Она оскалила зубы, как будто была готова вонзить клыки ему в горло, если это будет необходимо. Реджи с трудом приняла сидячее положение и заглянула ему в глаза. Она увидела там не ужас, а изумленное недоверие. Потом его тело рухнуло вперед.

Все было кончено.

– Разве тебе не нужно вернуться к работе? – спросила Тара. Они находились в комнате Веры в «Желании Моники», и свет раннего вечернего солнца наполнял деревянные половицы ровным сиянием.

Лен сидел рядом с Реджи и держал ее за руку. Казалось, он не хотел оставлять ее ни на минуту после того, как на прошлой неделе ее выписали из больницы. В былые дни это приводило Реджи в ярость, но теперь она находила это приятным. Она незаметно сжала его руку.

Вера только что заснула после бестолковой карточной игры, которая наполовину состояла из рамми и наполовину – из «безумных восьмерок» с элементами покера. Тара то и дело говорила, что это похоже на начало плохого анекдота: «Парочка садится играть в карты с двумя однорукими женщинами…» Вере и Таре приходилось держать свои карты открытыми в надежде, что никто не будет подглядывать.

– Я прекрасно могу работать и здесь, – сказала Реджи, собирая карты. – А пока я здесь, заодно сделаю кое-какой ремонт.

Лен тоже поселился в «Желании Моники». Он совершенно очаровал Лорен и посвятил себя уборке, готовке и выполнению мелких домашних дел. На дом он смотрел с благоговением и говорил, что это все равно что жить внутри огромной скульптуры.

– Да, чуть не забыл, – сказал Лен. – Парень из отдела стройматериалов в торговом центре дал мне имена кровельщиков, которые кладут черепицу. Но я все же думаю, что будет веселее сделать это самим. – Он лукаво улыбнулся.

– А я думаю, что с меня на какое-то время хватит приключений, – сказала Реджи, съежившись при мысли о том, как они с Леном ползают по крутой коньковой крыше. – Давай оставим высотные дела специалистам.

Реджи машинально протянула руку к горлу, как делала по сто раз в день после побега со склада, ощупывая синяки и порезы, которые ныли и зудели, пока она выздоравливала.

В ночных кошмарах Реджи снова оказывалась на холодном бетонном полу и чувствовала руки Нептуна, сомкнутые у нее на горле. Она просыпалась с криком, вся дрожа; тогда Лен включал свет, обнимал ее и говорил: «Все в порядке. Я здесь, тебе ничто не угрожает». Она оглядывалась вокруг, видела мощные каменные стены дедовского замка, ощущала теплый вес бабушкиного лоскутного одеяла и понимала, что он прав. Она была в безопасности. Она была дома.

– Дом порядочно обветшал, – сказала Тара. – Не будет ли лучше просто снести его?

Тара была одета в джинсы и трикотажную рубашку; белые бинты прикрывали то место, где находилась ее правая кисть. Тара уже начала говорить об искусственной руке и записалась на прием для примерки и подгонки. Впрочем, она не просто хотела получить новую руку. Тара говорила, что хочет универсальную руку: покрытую блестками для ночных увеселительных прогулок, с обязательной татуировкой и стихотворением, написанным на ладони.

– Снести? – возмутилась Реджи. – Ни за что! В него было вложено слишком много трудов. Это место – дар любви. Должно быть, мой дед тысячу раз хотел все бросить, но не сделал этого, потому что обещал своей жене настоящий замок.

Тара улыбнулась знакомой дразнящей улыбкой.

– Романтично.

– Идея-то романтичная, – сказала Реджи. – Но строительство, пожалуй, было сущим адом. Привезти такое количество каменных блоков и сложить стены вручную.

– Это поразительное достижение, – согласилась Тара. – И славное наследство для детей.

– Это произведение искусства, – добавил Лен.

– Знаешь, у меня появились кое-какие мысли, – сказала Реджи. – Моя профессиональная специализация была сосредоточена на сбалансированном дизайне, а что может быть более сбалансированным, чем люди, которые остаются там, где они есть? Они просто благоустраивают дома, которые уже имеют: делают их более зелеными, пользуются природной энергией. Думаю, я смогу заниматься некоторыми проектами по этой концепции, оставаясь здесь, в «Желании Моники». Вчера вечером я засиделась допоздна и зарисовала кое-какие идеи: новая крыша с системой дождеуловителей и солнечными водонагревателями. Окна нужно будет переместить и добавить еще несколько с южной стороны. Может быть, сделать теплые полы. Пожалуй, я могу реконструировать чердак и обустроить там свое рабочее место, пока живу здесь. Добавлю мансардные окна и световые люки.

– Амбициозный план, – заявила Тара.

– Да, я такая, – с улыбкой сказала Реджи.

– А как насчет того проекта, над которым ты работала, – маленького дома-улитки? – спросила Тара.

– Наутилус пока что стоит на задней конфорке, – ответила Реджи.

Теперь она была не так уверена в своей идее о том, что людям полезно вести кочевой образ жизни и перетаскивать свои дома с одного места на другое. Возможно, Лен был прав с самого начала: дом должен быть прочным и устойчивым местом, где можно пустить корни, где стены хранят воспоминания, а члены вашей семьи собираются вокруг вас.