Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2 - Павел Шумил

– Шейла, мы команда, или не команда? – Ну просто пай–девочка. Скромница. Ладошки на коленях, в землю смотрит.

– Кир, сними, пожалуйста, щит. На время.

– Ты пойми, – говорю я, снимая медальон, – я не настаиваю на том, что мы команда. Но должна быть определенность. Полная. Или – или.

– Мы команда во всем, что не касается моего прошлого… и будущего.

– Так не бывает.

– Ну пойми ты, идиот! – взрывается она. И тут же смущенно замолкает. – Кир, извини. Ты хороший. Но не хочу я, чтоб ты в моем говне утонул. Незачем тебе из–за меня жизнь губить.

– Ты преступление совершила?

– Да! Родилась! Вот мое преступление. Оно же – наказание. Извини, опять сорвалась.

– Опять загадками говоришь.

– Кир, ты помочь мне хочешь. Я знаю. Но не выйдет у тебя ничего. Кишка тонка. Против драконов ты ноль. Не понимаешь, какие силы тут завязаны. Шаланду возьмем – ты же не веришь, что ее ради меня разбили. А что им шаланда? Они две планеты ради эксперимента сдублировали. А ты – шаланду пожалел…

– Шейла, ты или буйнопомешанная, или… Доказать можешь?

– Идет! – даже обрадовалась. – Я – буйнопомешанная. Сейчас у меня временное просветление. Буду себя хорошо вести, пока нас отсюда не заберут. Кир… О, господи, только не заплачь. Кир, ты же мужчина. Ну прости меня. Слышишь? Я же о тебе забочусь. Поверишь, если я скажу, что ты лучший из всех, с кем я за всю жизнь встречалась? Могу чем угодно поклясться. Я даже легла бы с тобой, но противозачаточных нет. А мне беременеть нельзя. Никак нельзя. Я бы тебе все рассказала, но тебе же хуже будет. Ты Мрака не знаешь.

– Почему ты решила, что можешь решать, что мне лучше, а что хуже? Почему ты решаешь за меня?

Убил. Наповал. Сморщилась, скуксилась и… расплакалась. Стал утешать, получил локтем под ребро. Но все–таки усадил себе на колени. И тут она разревелась по–настоящему. В полный голос. Что я такого сказал?

Кажется, помирились. Идем за второй лосиной шкуркой. Шейла стала очень послушной. Даже согласна идти через горы к расчетному месту посадки. Хотя по–прежнему считает, что в этом нет необходимости. Но, ради меня… Сейчас идет первой и напряженно прислушивается. Я тащу жерди и любуюсь ее спиной. Диана–охотница. Со спины она красивее, чем спереди. Так ей и говорю.

– Тс–с… Спугнешь.

Ничего не слышу. Но она слышит. Я думал, охотники по следам добычу ищут. Она хоть бы раз на землю взглянула. Мне этой науки не постичь.

– Видишь, это тропа на водопой.

– А лоси где?

– Будут лоси.

Настораживаем самострел – двухметровый лук из сэкондийского бамбука на раме из жердей. Стрела чуть меньше моего копья. Шейла говорит, что маскировать самострел не нужно, потому что зверье здесь непуганное, запаха человека семь лет не нюхало. Привязываем леску к спусковой чеке и отходим метров на двадцать. Даже не прячемся.

Первым на водопой идет кабан с семейством. Смешно – мама с папой одноцветные, а поросята полосатые. Ай да мама… Интересуются самострелом, обнюхивают, только на зуб не пробуют. Кабан заметил нас, вышел вперед и строго посмотрел. Я – на него. Не за нами, за женой смотри, глупый.

– Если пойдет к нам, лезем на дерево, – предупреждает Шейла. – А потом не давай ему корни подкапывать. Бей копьем в глаз.

Но – обошлось. Кабаниха потрусила дальше, поросята – за ней, и папа пристроился замыкающим.

Лоси появляются только к вечеру.

– Дай мне… Дай пожалуйста! – горячо шепчет Шейла. Смотрю на нее. Глаза горят, физиономия не угрюмая, азартная. Совсем другой человек! Отдаю конец лески. Вожак встает перед самострелом и обнюхивает острие стрелы. Остальные проходят за его спиной. Шейла готова землю грызть. Скрипит зубами от злости. Вожак замечает ее и укоризненно качает рогатой головой.

– С–сволочь! – шипит Шейла. И проходится по всей родословной вожака. Лексикон у нее…

– Неправда твоя, тетенька. Не делал он этого, – защищаю я животное. Шейла непонимающе смотрит на меня, хихикает и утыкается носом в траву.

– А ты откуда знаешь? Кир, мы зря лежим. Назад они другой дорогой пойдут.

– Почему?

– А вот!

Это аргумент. Кабан, кстати, не вернулся. Наверно, Шейла права.

Нет, не права! Возвращаются! Шейла пропускает трех первых и дергает веревку. Наповал! Прямо в сердце. Ну и глазомер у девочки.

От дикого победного визга лоси разбегаются кто куда. А я думаю, что нам теперь делать? До шалаша километров пять, до захода солнца – часа два. Три центнера мяса на двоих.

Работаем всю ночь. При свете костра и местной луны. Она поменьше земной, но поярче. Шейла выделывает шкуру. Склонилась над ней и сурукает, сурукает… Я опять копчу мясо. Из ста килограммов сырого получается двадцать копченого. А то и меньше. Все хорошо, но без соли…

Возвращаемся к шалашу. Два усталых верблюда. Нас встречают пять волков. А может, это гиены? Они обсуждали, что делать с моим тайником, но мы их отвлекли. А проблема у них серьезная. Перед тем, как закопать, я обложил тайник ветками сэкондийского колючего папоротника. Не знаете, что это такое? Колючую проволоку видели? Представьте, что на ней листья растут. Узкие, как у осоки. Синие. Шипы по три сантиметра. Как у барбариса, только потолще и покрепче. А теперь представьте, копаете вы песок. Голыми, необутыми лапами, а там – сэкондийский папоротник. Короче, волко–гиены были на нас очень обижены. Пахнет! Мясом пахнет! Но – не достать.

Шейла сбросила узел на землю, наложила стрелу на тетиву. Кто сказал, что местные зверюшки семь лет человека не видели? Человека, может, и не видели, но что такое дикий турист, знают! Злой, голодный дикий турист – это страшно!

Шейла расстилает на траве шкуры, прутиком снимает с меня мерки и сочиняет выкройку. Дело идет туго. Шкура слишком маленькая. Я утверждаю, что если лось в нее влезал, то и я влезу. Шейла утверждает, что шибко вумных надо стрелять в детстве из рогатки. Укладывает меня на шкуру, заворачивает, закалывает шипами как булавками, отмечает что–то угольком. Сгоняет и решительно кроит ножом. Мне даже страшно, как бы не пришлось еще одного лося убивать.

– … Шить – женское дело! Мужское – с копьем бегать, провиант добывать!

– Назови хоть одного знаменитого модельера–женщину! То–то.

Я и мужчину не назову… Нет, одного назову. Скафандр Сомова! Сказка! Кто в «сомике» не ходил, не поверит. Переполняюсь гордостью за сильную половину человечества и, скрепя сердце, берусь за иголку. Шейле палец в рот не клади.

Шьем леской. Крупными стежками. Шейла утверждает, что шкуры больше месяца не протянут – не та выделка, поэтому нечего выпендриваться. Я заканчиваю куртку первым. Надеваю. Шейла бегает вокруг, одергивает, где–то закалывает по–новому. Распускает некоторые швы и заставляет перешить. Хорошая куртка получилась – с капюшоном. С пуговицами проблемы. Делаю из палочек – как в туристской палатке. Шейла откладывает иголку и кроит мне меховые штаны. Вновь берусь за шитье. Хорошо хоть, с обувью проблем нет. В сумках оказались надежные туристские ботинки с шерстяными носками. Вообще, содержимое сумок подозрительно напоминает комплект вещей, которые мне разрешено взять. И совсем не похоже на стандартный комплект носимого аварийного запаса. Оружия, например, нет. Если не считать ножей.