Неизвестный Алексеев. Неизданная проза Геннадия Алексеева - Геннадий Алексеев

«Наверное, это очень редкая порода» – подумал Д. и долго не мог отойти от акары, завороженный её необычной расцветкой и её величием. «Плохо ей в этой банке! – подумал Д., отходя. – Она и повернуться-то даже не может. А ей плавать, конечно, хочется».

В одной из банок беспечно резвились очень знакомые симпатичные рыбёшки. Надпись на стоявшей рядом дощечке гласила:

«Вот она, знаменитая сказочная золотая рыбка! – оживился Д. – Оказывается, она совсем не редкая и очень дешёвая! Всего-то 30 копеек!»

Кроме рыб продавались и прочие представители водяной фауны: лягушки, тритоны, раки, крабы, водяные жуки и всевозможные улитки. В плоской, накрытой стеклом банке шевелилось какое-то чудовище, похожее на крупную ящерицу. Д. прочитал:

«Впечатляющая зверюга!» – подумал Д. и двинулся дальше, туда, где продавались засушенные морские звёзды и морские раковины. Последние заставили его опять остановиться.

«Какое обилие форм, какие линии, какая пластика, какой колорит! – восхищался Д. про себя. – Столь расточительна природа на всяческую красоту! Для кого всё это сотворено? Кто любуется этим на дне морей и океанов?»

Купив для своих рыбок свежего крупного мотыля и сушёных дафний, Д. отправился в птичий ряд, откуда доносились щебет, щёлканье и трели разнообразных пичуг. Здесь он простоял минут десять около большого зелёного говорящего попугая, который сидел на жёрдочке в большой старинной клетке и не произносил ни слова. Его хозяйка – коротко остриженная темноглазая молодая женщина – объясняла собравшимся вокруг него ребятишкам: «Он не всегда говорит. Он говорит только тогда, когда у него хорошее настроение и когда он не хочет есть. Сейчас он голоден и настроение у него не очень хорошее. К тому же он стесняется посторонних людей – он очень застенчив».

Далее торговали мелкими млекопитающими – кроликами, морскими свинками, хомяками, белыми мышами. Один мальчик продавал пегую, чёрно-белую крысу с довольно противным, голым, розовым хвостом. Одна старушка продавала нутрию. Нутрия сидела в сумке для провизии и не двигалась. Была видна её широкая волосатая спина бежевого цвета. Старушка поглаживала зверя по спине и рассказывала покупателям, как быстро это животное растёт, как мало оно требует ухода и какой хороший, прочный, тёплый у неё мех.

Д. вспомнил, что его зимняя шапка сшита из шкурок нутрии, и ему стало жалко эту четвероногую тварь, беспомощную, обречённую на неминуемую скорую гибель. Протянув руку, он погладил бежевую спину и зашагал к воротам.

В скверике всё так же толпился народ, и Д. издалека увидел девочку со смешной дворняжкой. Девочка стояла всё так же гордо и неподвижно, и собака всё так же послушно сидела у её ног. И было видно, что к ним никто не подходил – никому и в голову не могло прийти покупать такого пса.

Д. вдруг почувствовал стыд. Будто он был виноват, что эта дворняга такая нелепая. Будто он был виноват, что её не покупают. Будто он сам должен был её купить.

И Д. не пошёл к трамвайной остановке через сквер. Он свернул налево и двинулся в обход по соседней улице, хотя это было гораздо дальше.

Комментарий

Действительно, немножко странно, что вуалехвостки вдруг так погрустнели. Хотя, если подумать, что же здесь странного? Может быть, вода не очень чистая. Может быть, как решил Д., корм не очень вкусный. Может быть, состояние атмосферы стало почему-то неблагоприятным. А может быть, в организме рыбок происходят какие-то вполне естественные и отнюдь не опасные изменения, что и отражается на их самочувствии. Да мало ли какие могут быть причины. Вероятно, Д. понапрасну тревожится. Но хорошо, что он незамедлительно отправился за новым кормом на звериный рынок. Но хорошо, что так заботится о своих рыбках.

Девочку же, которая продавала собаку, очень жаль. Она, наверное, на самом-то деле и не продавала её. Она просто хотела её кому-нибудь отдать, подарить, она просто хотела, чтобы у собаки был хоть какой-нибудь хозяин, чтобы кто-нибудь хоть немножко о ней заботился, ей просто не хотелось бросать собаку на произвол судьбы. Но никто даже даром не желал её брать, даже даром. И это было ужасно.

В воскресенье в два часа с четвертью Д. и Зиночка встретились у входа в Парк культуры (Зиночка немножко опоздала).

Выйдя из автобуса, Зизи огляделась и заметила в отдалении знакомую мужскую фигуру. Проведя рукою по волосам и поправив ремешок сумочки на плече, она направилась к Д. Она шла, не торопясь и улыбаясь. Ей было приятно, что Д. уже поджидает её и в руке у него большой тёмно-красный пион. Ей было приятно вот так, медленно, приближаться к Д. и улыбаться ему издалека, зная, что он любуется её стройной фигурой, её красивыми ногами, её симпатичным светло-серым костюмчиком, который так подходит по цвету к её чёлке. «А славный он, этот Д.! – думала Зиночка, топая по слегка размягчившемуся от солнца асфальту и придерживая рукою ремешок своей сумочки. – Правда, он чуточку чудаковатый, но это даже интересно, это необычно, это волнует. Погода отличная, и мы с ним отлично погуляем в парке. А после он, наверное, пригласит меня в кафе, и мы вкусно пообедаем. А после…» Тут Зизи перестала думать, потому что Д. уже был совсем рядом.

«Она всё-таки прелестна, – думал Д., глядя, как Зиночка не спеша пересекает площадь и улыбается ему, и как-то очень изящно придерживает рукою ремешок своей сумочки, и с какой-то удивительной грацией ставит свои точёные ножки в белых туфельках на асфальт. Как хорошо нам будет вдвоём в этом парке! Сначала мы погуляем. Потом посидим в кафе. А потом…» И Д. протянул подошедшей, улыбающейся Зизи огромный пион.

– Какой роскошный! – воскликнула Зиночка. – Я таких никогда не видела! Вы меня балуете!

А Д. с наслаждением целовал ей руку. Сначала сверху, где под кожей ощущались косточки, а у основания пальцев были очаровательные ямочки, такие же, как и на щёчках Зизи, когда она улыбалась. После он перевернул руку и стал целовать ладонь снизу. Здесь всё было нежное и мягкое, и казалось, что никаких косточек в Зиночкиной ладошке нет, да и быть не может. Насладившись поцелуем, Д. взял Зиночку под локоть, и они направились к кассе. На минутку выпустив Зиночкин локоток, Д. приобрёл два билета. Старушка-пенсионерка, сидевшая на стуле у ворот, бросила недобрый взгляд на Зиночкину чёлку и надорвала билеты. Теперь туфельки Зизи постукивали уже не по асфальту, а по доскам деревянного моста. Перейдя мост, парочка двинулась по неширокой тенистой аллее в зелёные кущи парка.

– Что это за птицы? – спросила Зиночка, показывая на шевелящуюся траву.