Дурман - Екатерина Риз

— Я и подумать не мог, что ты у меня жертва первой любви. Ну, ничего, — он её чёлку со лба смахнул, — всё проходит.

После этих его слов стало неприятно, Ира поторопилась отвернуться от мужа, поднесла к губам бокал с вином, пытаясь им прикрыть своё вспыхнувшее неудовольствие, а затем приказала себе мысленно заткнуться и все свои разочарования засунуть в одно место. Самое огромное разочарование её жизни — это Алексей Вагенас, а Миша лишь пытается исправить то, что Лёшка испортил, и ей нужно быть благодарной. Потому что у неё есть человек, который готов заботиться и оберегать, не смотря на её измену. И у Лёшки есть такой человек, и он останется с женой, будет заботиться о сыне, растить и воспитывать, и это именно тот правильный поступок, самый главный поступок, к которому он шёл всю жизнь.

— Значит, решила? — Тамара смотрела на неё, нахмурившись, потом отвлеклась на сыновей, которые с горки катались, и погрозила тем кулаком, когда они особо разбушевались.

Ира криво усмехнулась.

— Хочешь, билет покажу?

— Зачем мне твой билет? Ты мне так скажи.

— Наверное, решила.

— Наверное, — передразнила её Тома. — Сама себя в железную коробку запираешь.

— Если я останусь, мы всё равно мимо друг друга не пройдём. И эта пытка никогда не кончится. По крайней мере, пока меня не выжмут, как лимон. Одна шкура останется. А я и так… на грани.

Тома пытливо смотрела на неё.

— А родители?

— Ждут, не дождутся, кода отправят меня восвояси.

— Ну, не говори так.

Ира вздохнула.

— Не говорю. Это я со зла, конечно. Но они рады, что мы с Мишей… помирились. И я их понимаю.

— А вы помирились?

Она плечами пожала.

— Не знаю. Вот вернёмся, и через неделю-другую я тебе скажу.

— А если не получится, Ир?

Ира молчала, наблюдала за племянниками и другими детьми, которые с радостными визгами носились по детской площадке. Думала над перспективами.

— Там у меня бизнес. Клиенток опять соберу. Выживу, Том.

— Останешься там?

— Не знаю. — Ира голову опустила, потом зажмурилась. — Ничего я не знаю. Я уехать хочу. Мне нужно успокоиться, не вздрагивать от звонившего телефона, и тогда я пойму.

Тамара недовольно хмыкнула, облокотилась на декоративную ограду, рядом с которой они стояли.

— Что это только за любовь такая, что снос башки. Поделилась бы хоть впечатлениями.

— Впечатлениями? — Ира на сестру посмотрела и сделала широкий, но бессмысленный жест. — Да забирай. Выть хочется от безысходности, вот какая любовь.

— Ну, так может, поборешься тогда, — предложила Тамара осторожно. Ира непонимающе посмотрела.

— С кем? С ребёнком? Или с Лёшкиной страстью поступать правильно? А самое неправильное во всём этом — это я. С самого начала я червоточина в его честолюбивых планах. Я могу бороться с женщиной, но не с ним самим. Он хочет, чтобы я осталась, Том, он хочет, чтобы я была с ним, он говорит, что любит, при этом я знаю, что он не сможет просто так уйти. И не уйдёт. Да и она его не отпустит. И, в конце концов, кто останется в стороне и виноватой? Я. Потому что у них ребёнок, а я разбила семью.

— Да, Ирка, попала ты в переплёт. И знаешь, что самое поганое? Что все мужики, даже самые выдающиеся экземпляры, по сути, мямли и трусы. Они ненавидят принимать важные решения. Вот если бы вы с его женой договорились на стороне, без драки и крови, он бы с удовольствием подчинился вашему решению. И все были бы счастливы, он в первую очередь. А если женщины договориться не сумели, так и будет метаться из стороны в сторону. — Замолчали, после чего Тамара в задумчивости хмыкнула. — А Мишка, неужели простит?

Ира лишь плечами пожала.

— Не знаю. Говорит, что простит, говорит, что я глупая, что запуталась и, вообще, первая любовь — это испытание, и его нужно пережить. Не всем удаётся сделать это вовремя.

Тамара хмыкнула, оценив.

— Писатель, блин.

— Писатель, — снова вздохнула Ира.

Возможно, когда-нибудь Миша напишет роман об измене и предательстве, ему дадут какую-нибудь важную премию, а Ира будет им гордиться, и чувствовать себя причастной к его творчеству. Интересно, к тому моменту вина и стыд уйдут, и она сможет в полной мере насладиться успехами мужа? Или так и будет вынужденно улыбаться, как родителям последние два дня?

— Ира.

Она возвращалась домой, шла по улице, оставалось лишь в подворотню с аллеи сквера свернуть, и уже будет виден родительский дом, а тут Лёшкин голос, и Ира замерла, кажется, даже споткнулась, и застыла с забившимся сердцем. Не обернулась, только слышала, как хлопнула дверь автомобиля, потом его шаги, и он остановился рядом, разглядывая.

— Ир.

— Ты зачем приехал?

Он усмехнулся, достаточно зло.

— А ты всерьёз думала, что я не приеду? Просто отпущу, позволю улететь и…

— Господи, Лёша, сколько слов.

Он взял её за локоть и развернул к себе. Но и тогда Ира постаралась не встречаться с ним взглядом, уставилась на расстёгнутый ворот его рубашки, и почувствовала, как по телу расходится жар. И от его прикосновения, и от близкого присутствия, от запаха его одеколона. Сделала глубокий вдох, стараясь справиться со слезами.

— Да, я думала, что ты не приедешь. Прошло два дня, ты не звонил больше. Мне показалось, что ты ко мне прислушался.

Он разглядывал её и боролся с желанием приподнять ей подбородок, чтобы в глаза ему смотрела, а не отворачивалась глупо и некрасиво.

— Андрюшка болеет, температура высокая, а няни нет.

Ира печально улыбнулась, после чего кивнула.

— Я понимаю.

— Да ничего ты не понимаешь.

Ира осторожно освободила свою руку, отступила от него на шаг.

— Послезавтра я улетаю, — сообщила Ира. — Миша закончит все дела, и мы уедем.

— Значит, ты решила…

— Да.

— Вернуться к мужу.

Её взгляд скользил по его рукам, пуговицам на рубашке, потом Ира вдруг испугалась, вспомнила, что они на улице, вокруг полно людей, огляделась с опаской, но ни одного знакомого лица не заметила. Хотя, сказать по правде, даже если бы и увидела кого в двух шагах от себя, вряд ли бы узнала. У неё даже голова кружилась от волнения, хотелось лицо руками закрыть и головой помотать, чтобы очнуться. Вместо этого кивнула, как болванчик китайский, и повторила за ним:

— Решила вернуться к мужу. — И произнесла его любимое: — Так будет правильно. Разве ты так не считаешь?

Алексей волосы взъерошил, отвернулся от неё на минуту, забегал взглядом по улице.