Город Ильеус - Жоржи Амаду

Он протянул руку, Фредерико сделал вид, что не заметил. Он указал на стул, но гость отказался. Фредерико спросил:

— А где ваш брат?

— Уехал в Итапиру…

— Это жаль, потому что так я могу убить только тебя, проклятый гринго, ублюдок, сволочь… — И он выпустил пять пуль из своего револьвера в грудь Раушнинга.

Со всех сторон сбежались служащие, но, хотя у Фредерико не было больше пуль, они расступились, чтобы пропустить его. Прямо из конторы он пошёл в полицию и донёс на себя. Раушнинг был убит наповал.

Это был новый сенсационный процесс. Все помнили сцены, разыгравшиеся во время процесса над Пепе Эспинола, когда полковники ещё хозяйничали в суде. Тогда полковник Фредерико Пинто добился обвинительного приговора Пепе; теперь он сам сидел на скамье подсудимых. Процесс длился два дня. Фредерико не позволил жене тратить деньги на адвоката, и судье пришлось назначить своего. Были речи и реплики, прокурор сказал фразу, точно определяющую положение дел:

— Необходимо доказать раз и навсегда, что полковники не являются хозяевами в суде, как это следовало из стольких прошлых процессов…

Это был тот же прокурор, который осудил Пепе Эспинола. Но не он изменился, изменилась вся жизнь зоны какао. Защитник, в крайнем затруднении, постарался прибегнуть к последнему ресурсу — ссылке на состояние аффекта. Говорят, что экспортёры подкупили присяжных. Впрочем, это, как и многое другое, так никогда и не было доказано. Старший Раушнинг не жалел средств, нанял известного адвоката из столицы в помощь прокуратуре. Это стало сенсацией, но речь столичного адвоката, слишком литературная, не имела ожидаемого успеха.

Дело полковника Фредерико разбиралось в трех инстанциях. Сначала он был приговорён к двадцати четырём годам одиночного заключения пятью голосами против двух. Была подана апелляция в другую инстанцию. На сей раз суд присяжных откровенно защищал интересы экспортёров. Раушнинг даже не позаботился нанять адвоката в помощь прокуратуре. Полковник был приговорён к высшей мере наказания — тридцати годам тюрьмы. Но был один голос против, что привело к новой апелляции. Дело полковника слушалось в третьей инстанции. Этот последний суд уже не вызвал особого интереса. Он длился всего один день и снова вынес первоначальный приговор: двадцать четыре года. Фредерико был отправлен в тюрьму столицы штата, и вот на пристани снова собралась толпа. Единственной разницей между отъездом Фредерико и отъездом Пепе Эспинола было то, что полковнику рук не связали и одному из его сыновей было разрешено проводить отца. Любопытные жители Ильеуса интересовались потом: как Фредерико встретился с Пепе в тюрьме? И были очень удивлены, когда какие-то люди, приехавшие из Баии, сообщили, что полковник и гринго подружились. Интереснее всего было то, что тема их разговоров была всегда одна и та же: покойная Лола Эспинола, которую оба они знали и любили.

Они просили милостыню по дорогам, на улицах посёлков, в городах. Всё новые и новые толпы людей заполняли дороги земли какао. Оборванные, голодные люди с исхудавшими лицами, с ввалившимися глазами встречались на тропинках, собирались большими толпами и все вместе входили в посёлки. В Пиранжи группа в пятнадцать человек совершила налёт на пекарню. Всех забрали. Среди них была женщина с двумя маленькими детьми. Всех послали в Ильеус и посадили в тюрьму, как воров.

Пока длилось падение цен и экспортеры ещё не были хозяевами фазенд, эти толпы нищих росли с каждым днём. Пять человек, целая семья, погибли от отравления, так как, не выдержав голода, съели змею. «Диарио де Ильеус» поместила фотографии и сообщила о случившемся в комическом тоне. Заголовок казался издевательством: «Провал одного кулинарного новшества». Автор объяснил потом Сержио Моура, что написал репортаж в тоне серьёзном, драматическом, как того требовало происшествие, но редактор не хотел помещать его, «чтобы не усиливать паники». В «Жорналь да Тарде» появились статьи, прославляющие Карбанкса за то, что он обещал достать капитал в Соединенных Штатах для постройки нового порта в Ильеусе. Однако газета, которую начали издавать интегралисты, находилась уже в откровенной оппозиции к Карлосу Зуде и Карбанксу и вела отчаянную кампанию против североамериканского империализма. Она помещала репортажи о нацистской Германии, о которой рассказывались чудеса.

Подпольная листовка коммунистов призывала принять меры для облегчения положения безработных. Она обращалась к самим безработным, призывая их объединиться для похода в Итабуну. Это будет гигантская манифестация, которую поддержат рабочие. Грузчики порта, живущие в крайней нищете, рабочие шоколадной фабрики, железной дороги объявят забастовку. Жоаким и другие коммунисты вели агитацию среди батраков, уволенных с плантаций. И все-таки, несмотря на их бдительность, возникали маленькие разбойничьи банды. Однако как только земли перешли в руки крупных фирм, эти банды были начисто ликвидированы полицией, которая очистила дороги не только от бандитов, но и от нищих и бродяг.

Появился и пророк, бородатый мулат, который бродил по дорогам, повторяя старые пророчества времен борьбы за земли Секейро Гранде. Пророк вещал о конце мира и призывал толпу безработных молиться, просить у бога прощения за свои грехи.

Вначале вокруг него собирались отдельные батраки и погонщики. Но по мере того, как голод увеличивался, они всё больше верили Жоакиму, который переходил от одной группы к другой, объединяя людей для похода в Итабуну. Они войдут все вместе, требуя, чтоб им дали пищу. И, несмотря на бандитов и пророков, несмотря на темноту крестьян, в большинстве своём неграмотных, несмотря на всё учащавшиеся случаи голодной смерти, Жоакиму удалось сплотить людей, и многие уже стали приходить издалека, чтоб послушать его. Молва о нём шла от фазенды к фазенде, от одной группы безработных к другой.

Роман и Варапау, руководимые Жоакимом, объединяли людей и вели их по дорогам в Итабуну. По городу поползли тревожные слухи, и полицейский инспектор для поддержания порядка вызвал солдат из Ильеуса.

Понижение цен застало капитана Жоана Магальяэса за посадкой какао на расчищенной от леса земле. Он сажал ростки будущих деревьев, которые должны были удвоить продуктивность его плантаций, снова возродить былую славу Бадаро. Дона Ана, сгорая от нетерпения, ждала каждый день рассказов мужа о ходе работ на новых плантациях. Это были хорошо отобранные ростки, которые обещали превратиться в прекрасные деревья, посаженные симметрично, по новейшим методам. Другие полковники потеряли свои земли, потому что увлекались биржевой игрой или заводили любовниц, потому что проигрывали в рулетку или участвовали в терно Иписилоне. Жоан Магальяэс ничего этого не делал, но всё-таки потерял свои земли, потерял их потому, что вырубал лес и сажал какао. А молодые деревья могли дать первые плоды не раньше чем через три года.

Когда весть о падении цен дошла до дома Бадаро, Жоан Магальяэс не поверил:

— Это немыслимо!

Он столько раз повторил эту фразу, что Шико, попугай, запомнил её и прибавил к своему богатому словарю. Это было немыслимо, но оказалось правдой. Жоаи Магальяэс чувствовал себя так, словно его обыграли. Он ведь тоже был игроком в покер, когда начинал свою карьеру и когда приехал в Ильеус почти тридцать пять лет назад. И теперь ему казалось, что это шулерство. Но, в противоположность Тотоньо до Риашо Досе (с которым он играл на пароходе, привезшем его тогда ещё в Ильеус), он не думал отыграться.