Горбун лорда Кромвеля - К. Дж. Сэнсом

Вместо ответа я пожал плечами.

— А по-моему, каждый попавший в церковь г-грош отвоеван от г-грешного мира для Бога. Вы понимаете, что я имею в виду? Он идет на поддержку наших молитв. Нашей благотворительности. В том, что мы даем беднякам милостыню, нет никакой корысти. Нам надлежит это делать по нашей вере.

— А короли, по-вашему, имеют возможность выбора, которым могут воспользоваться или пренебречь?

— Именно. Кроме того, мы получаем плату за служение мессы по усопшим. Это доброе дело в глазах Божьих, сэр. Оно помогает душам проходить чистилище. И приносит заслугу дающему.

— Опять чистилище. Вы в самом деле в него верите?

Он решительно закивал.

— Это вполне реальное место, сэр. Пренебрегая им, мы рискуем навлечь на себя много страданий. И разве вы не находите разумным то, что Бог взвешивает наши грехи и заслуги для того, чтобы вернуть нас в равновесие, подобно тому, как, например, я привожу в порядок свои счета?

— По-вашему выходит, Бог — крупный счетовод.

Он кивнул.

— Самый большой из всех. Чистилище существует. Оно находится у нас под ногами. Вы никогда не слыхали об огромных вулканах Италии, извергающих огонь чистилища?

— Вы боитесь его?

Он склонил голову в знак согласия.

— Думаю, его все боятся. — Эдвиг замолчал, собираясь с мыслями и изучая меня внимательным взглядом. — Простите меня, но, кажется, ваши Десять догматов отнюдь не отрицают существования чистилища.

— Разумеется, нет. Вы говорите вполне дозволенные вещи. И довольно интересные. Но в то же время что предположили, что король может не взять на себя ответственность в своем руководстве Церковью. Я правильно вас понял?

— Я сказал, сэр, что имею в виду королей в целом. И имел в виду Церковь, а не Папу. Принимая это во внимание, м-мои взгляды никоим образом нельзя назвать еретическими.

— Ну хорошо. Скажите, пожалуйста, учитывая ваше воинское происхождение, вы умеете владеть мечом?

— Настолько хорошо, чтобы отрубить голову вашему предшественнику?

Я удивленно поднял брови.

— Я д-догадался, как это произошло, едва лишь приехал из поместья и услышал о том, как выглядит тело. В юности мне довелось достаточно п-повидать обезглавленных трупов. Прежде чем я отрекся от этого мира, когда достигнул совершеннолетия, на моих глазах пролилось немало крови.

— Однако жизнь монаха не лишена своих недостатков, не правда ли? Например, обет безбрачия. Наверняка соблюсти его непросто.

Его спокойствие явно поколебалось.

— Что вы имеете в виду?

— Помимо смерти эмиссара, я также расследую обстоятельства гибели молодой девушки. — Я рассказал ему о теле, обнаруженном в пруду. — Ваше имя, наряду с прочими, числится в списке тех, кто вел себя не лучшим образом по отношению к ней.

Он тяжело опустился на стул, стоявший возле стола, и низко склонил голову, так что я не видел его лица.

— Обет безбрачия в самом деле с-соблюсти тяжело, — тихо вымолвил он. — Не думайте, что мне доставляют наслаждение одолевающие меня побуждения плоти, как утверждают многие. Я ненавижу эти дьявольские страсти. Они разрушают здание священной жизни, которое с таким трудом приходится возводить. Да, сэр, я желал эту девушку. Это такая же правда, как то, что я человек робкий. Но прошу вас заметить, в-всякий раз, когда я слышал от нее грубое слово, я удалялся прочь. А потом вновь возвращался. Казалось, она меня искушала, как искушает мужчин страсть славы, побуждая идти на войну.

— Неужели она в самом деле вас искушала?

— Иначе и быть не могло. Она была женщиной. А зачем еще нужны на земле женщины, если не затем, чтобы искушать мужчин? — Он тяжело вздохнул. — Она покончила с собой?

— Нет, у нее была сломана шея.

— Нельзя было ей з-здесь появляться. Женщины — орудия дьявола.

— Брат Эдвиг, — тихо сказал я, — хоть вы и называете себя застенчивым, я нахожу вас самым твердым человеком в здешнем обществе. Позвольте мне покинуть вас и оставить наедине с цифрами.

Я вышел на лестничную площадку и остановился, чтобы собраться с мыслями. Прежде я был уверен, что убийца — Габриель, который совершил преступление в порыве страсти. Но если мы с Синглтоном обнаружили одну и ту же книгу, то у брата Эдвига имелся явный мотив убрать моего предшественника. Однако даже если допустить, что Синглтон стал жертвой чьей-то минутной одержимости, все равно я не мог себе представить в этой роли казначея, ибо не приметил у него никакой иной одержимости, кроме страсти к счетоводству и деньгам, хотя мошенничество, вне всяких сомнений, было на его совести. К тому же в ночь убийства Синглтона брата Эдвига в Скарнси не было.

Я уже собрался уходить, когда мое внимание вдруг привлекли два желтых огонька, мелькнувших вдалеке на болоте. И я сразу вспомнил о том, что земельная торговля должна была принести целый мешок золота. А также о том, что в тот день, когда я ходил на болото, мне повстречался брат Эдвиг. Как же я об этом раньше не догадался? Если кому-нибудь понадобится перепрятать в укромном месте золото, вряд ли кто-нибудь справится с этой задачей лучше настоящих контрабандистов. Я поспешил в лазарет.

Элис, сидя за столом в кухне приора, резала на мелкие кусочки корни какой-то травы. В первый миг она бросила на меня полный враждебности взгляд, но потом все же заставила себя выдавить приличествующую случаю улыбку.

— Готовите одно из снадобий брата Гая? — осведомился я.

— Да, сэр.

— Господин Марк вернулся?

— Он у себя в комнате, сэр.

Меня больно уколола сквозившая в ее напускной учтивости отчужденность. Очевидно, Марк рассказал ей о нашем разговоре.

— Я только что побывал в казначействе. И видел оттуда огни на болоте. Как вы думаете, не появились ли там опять контрабандисты?

— Не знаю, сэр.

— Вы говорили господину Марку, что можете показать нам дорогу.

Она насторожилась.

— Да, сэр.

— Мне бы хотелось повидать этих людей. Не могли бы вы проводить меня к ним?

Элис ответила не сразу.

— Мне нужно кое-что сделать по поручению брата Гая, — наконец отозвалась она.

— А если я его сам попрошу об этой услуге?

— Ваше право, сэр.

— Кроме того, мне бы хотелось с вами еще кое о чем потолковать. Чисто по-дружески, если вы, конечно, не против.

Она отвернулась.

— Если брат Гай велит мне вас сопровождать, разумеется, я не посмею его ослушаться.

— Хорошо, я поговорю с ним, — таким же ледяным тоном ответил я.

Меня больно задело, можно даже сказать, оскорбило ее холодное отношение ко мне и, направляясь к себе в комнату, я едва сдерживал гнев. Марк с мрачным видом глядел в окно.