Терновый король - Грегори Киз

– Ты что, совсем меня не слушаешь? Я же говорила, имелись веские причины, заставившие меня решиться на замужество. Объясняла, что у так называемых браков по любви зачастую бывает весьма неприглядная изнанка. А если говорить о тебе и об объекте твоей нежной страсти… Мне не хочется тебя разочаровывать, но вряд ли Родерик так уж обезумел от твоих прелестей. Вся их семья – известные мастера по части интриг. Уверена, он ничем не лучше. Наверняка он хочет добиться, чтобы ты понесла, и потом использовать ситуацию в своих интересах.

– Слушать не хочу твои идиотские домыслы! Все это вранье, наглое вранье, Родерик совсем не такой. Ты его не знаешь, вот и воображаешь невесть что. Не смей говорить о нем плохо, поняла? А на его семью мне ровным счетом наплевать.

– Тебе, может, и наплевать. Но отец и матушка не могут себе позволить относиться к подобным вещам наплевательски. Энни, сейчас ты видишь во мне злейшего врага. Но вскоре ты немного остынешь и тогда сама поймешь: если бы я попустительствовала вашему роману, то обрекла бы тебя на крупные неприятности. Сейчас тебе больно, но если бы отношения между вами зашли слишком далеко, было бы во сто раз больнее. Не говорю уж о том, что твое легкомыслие могло бы привести к самым печальным последствиям для всего королевства.

– О, как мне надоело слушать про это несчастное королевство и про обязанности королевской дочери, будь они неладны! – взорвалась Энни. – Все равно я не верю, что любовь способна принести вред и горе – ни мне самой, ни этому королевству, о котором ты так печешься. А насчет того, что я, как ты выражаешься, понесу, можешь не волноваться. Мы не… Мы никогда…

– Вы были к этому весьма близки, Энни. Если бы я и леди Эррен не вмешались вовремя…

– Если бы вы не вмешались, я узнала бы, что такое блаженство!

– Энни, прекрати болтать ерунду. Кстати, должна тебе сказать, что потеря девственности – не слишком приятное ощущение.

Энни норовисто вскинула голову.

– Ты, конечно, со всех ног бросишься докладывать матушке о том, что застукала меня на месте преступления?

– Мне нет необходимости докладывать. Это уже сделала Эррен. Матушка ждет нас.

Энни почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Обида и раздражение уступили место настоящему страху.

– Значит, матушка уже знает? – пролепетала она.

– Да. Она сама послала нас в гробницу.

– И теперь она меня накажет, так надо понимать? Только я уже наказана. Меня отправляют в этот проклятый Кал Азрот, и я больше не увижу Родерика. Какую еще кару выдумаете вы с матушкой?

– Матушке решать, как поступить с тобой, Энни. Веришь ты или нет, но я пыталась замолвить за тебя словечко… Просила ее не обходиться с тобой слишком сурово. И Лезбет тоже за тебя заступалась.

– Лезбет? Она говорила с матушкой обо мне? Значит, это она меня предала? Выдала мою тайну?

Брови Фастии недоуменно поползли вверх.

– Предала? Значит, Лезбет уже знает о твоих сердечных делах? Очень мило, – в голосе Фастии послышалась горечь. – Впрочем, этого следовало ожидать. Нет, Энни, Лезбет не выдала твоей тайны. Про твоего ненаглядного Родерика она не обмолвилась ни словом. Матушка советовалась с ней совсем по другому вопросу. И со мной тоже.

– По какому такому вопросу? Ты что-то темнишь, Фастия. Можешь ты наконец сказать прямо, что вы против меня задумали?

Не отвечая, Фастия пригладила волосы Энни.

– Пойдем, – произнесла она после секундного молчания. – Только прежде приведи себя в порядок. Не стоит заставлять матушку ждать. Она и так далеко не в лучшем расположении духа.

Энни, растерянная, сбитая с толку, лишь молча кивнула.

Весь путь от Тенистого Эслена до покоев матери Энни мысленно готовилась к неминуемому тяжелому разговору, выбирая убедительные ответы на возможные упреки. «Нет, безропотно глотать оскорбления ни к чему», – твердила она про себя. Она выскажет все, что накипело у нее на душе. И мать поймет, как несправедливо и жестоко с ней обошлись.

Но стоило ей оказаться в опочивальне королевы и увидеть мать, восседавшую на кресле так величественно, словно это был трон, все заранее приготовленные слова застряли у Энни в горле.

– Садись, – приказала Мюриель.

Энни послушно опустилась на стул.

– Ты очень меня разочаровала, – ледяным тоном изрекла королева. – Несмотря на все твои сумасбродные выходки, я всегда полагала, что из всех моих дочерей ты в наибольшей степени наделена здравым смыслом. Теперь я вижу, что заблуждалась.

– Матушка, я…

– Придержи язык, Энни. Что бы ты теперь ни сказала в свое оправдание, это не заставит меня изменить принятого решения.

– Матушка, он любит меня! И я люблю его!

– Никто в этом не сомневается, – пренебрежительно бросила Мюриель.

– Мы не делали ничего дурного!

– Послушай меня, Энни, – негромко и внушительно произнесла Мюриель, наклонившись к дочери. – Меня… совершенно… не… интересует… кого… ты… любишь.

Чтобы усилить впечатление, после каждого слова она делала многозначительную паузу.

Затем Мюриель откинулась на спинку кресла и вновь заговорила спокойно и плавно.

– Большинство из тех, кто живет в этом королевстве, были бы счастливы оказаться на твоем месте. Твоя жизнь кажется девушкам из простонародья волшебной сказкой. Ты никогда не знала ни голода, ни нужды, ни лишений. У тебя столько платьев, что многие из них ты не успеваешь надеть даже по разу. Если на пальце у тебя вскочит крохотный прыщик, лучшие врачи спешат избавить тебя от этой неприятности. Всю жизнь тебя баловали, холили и лелеяли. Мы потакали всем твоим прихотям и прощали все твои провинности, как бы далеко они ни заходили. Тебе достался завидный удел, но ты не умела ценить его. Ты так и не поняла, что за высокое положение приходится платить. И цена за него – чувство долга и сознание своей ответственности.

– Вы хотите сказать, матушка, что за честь быть королевской дочерью я должна расплатиться возможностью быть счастливой?

Мюриель испустила тяжелый вздох.

– Да я ошибалась, полагая, что ты обладаешь живым и острым умом. Ты не слишком сообразительна, Энни, теперь у меня нет сомнений на этот счет. Вижу, смысл моих слов остался для тебя неясным. Но скоро ты поймешь, что я имела в виду. Очень скоро.

Тревожное предчувствие заставило сердце Энни тоскливо сжаться.

– Какое же наказание меня ожидает, матушка? – дрогнувшим голосом спросила она. – Скажите, не заставляйте меня теряться в догадках.

– Леди Эррен уже написала сопроводительное письмо. Я приказала приготовить экипаж, кучеров и охрану. Завтра утром ты отправишься в путь.

– Да, я знаю, мы все едем в Кал Азрот. Но мне казалось, мы поплывем на корабле. Или, в качестве наказания, вы решили заставить меня трястись в экипаже, да еще в полном одиночестве?