Галактический враг - Маргарет Уэйс

Священник взял из шкафчика с лекарствами все, что нужно, чтобы обработать обожженную руку капитана, и удалился, повторяя про себя, что гораздо безопасней держать свои жертвы в наркотическом дурмане, чем в неизбывном страдании, наркотики лучше угроз, побоев, попыток к бегству, убийства, словом, всего того, чего не избежать, коли заложников приходится долго держать.

Вернувшись на капитанский мостик, он застал Мейгри и Агиса, которые горячо обсуждали, какой дорогой лучше лететь на Коразию, Крис переговаривался со своими людьми, проверяя, кто что делает, причем, судя по всему, аппарат связи у него был вмонтирован в мозг. Фидель оглядел каюту. Капитана не было.

– Простите, миледи, но где... капитан? – Почему-то всякий раз, как монах заговаривал о какой-нибудь женщине, он заливался краской, а внутри все напрягалось.

Мейгри оторвалась от работы, посмотрела на него.

Фидель почувствовал себя виноватым, правда, – в чем, он и сам не знал. Он протянул мазь и бинты.

– Это для ее руки, – сказал он, запинаясь.

Казалось, миледи видит его насквозь, но она сказала сухо:

– Спарафучиле отвел капитана к ней в каюту. Она расположена на той же палубе, что и машинное отделение. Мне некого отправить с вами, чтобы показать дорогу...

– Я... сам найду, – выдавил из себя брат Фидель, готовый провалиться сквозь землю от внимательного, изучающего взгляда миледи. Мысль о том, что капитан оказалась во власти убийцы, ужаснула его. Он поторопился уйти; на прогулочном корабле повсюду были развешаны карты с надписями: «Вы находитесь вот здесь» с указательными стрелками; спустившись с мостика, с их помощью он легко нашел машинное отделение.

Когда он шел по коридору в поисках каюты капитана, он буквально налетел на Спарафучиле, вынырнувшего из одной из кают. Священник услышал из полуоткрытой двери стон, это стонала от боли женщина.

– Что вы с ней сделали? – спросил Фидель у ублюдка.

Раскосые глаза на злом, грубом лице еще больше стали косить, сузились, Спарафучиле корчился, давясь от смеха. Едва видный сквозь заросли щетины рот скривила злая ухмылка.

– Бабенка решила подшутить над Спарафучиле, – сказал убийца. – Она приняла Спарафучиле за идиота. Или решила, что он не дорожит своей работой. Теперь она поняла, что к чему. Больше не станет шутить со Спарафучиле.

Голос был тихим, шипящим. Фидель почувствовал, как все внутри у него съежилось, обдало холодом. Его захлестнуло волной отвращения к этому человеку, но видя, что тот зорко следит за ним, он попытался скрыть свои чувства. Шагнул вперед.

Ублюдок загородил ему проход в дверь.

– Пропустите меня, – сказал Фидель, начиная злиться.

– А что вам нужно от нее? – спросил убийца с ухмылкой, словно зная ответ.

– Меня послала к ней леди Мейгри, – ответил брат Фидель. – У меня для нее лекарства и бинты. – Он сделал еще один шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Спарафучиле. – Пропустите меня.

– Леди послала вас? – Спарафучиле призадумался. Он медленно отступил, словно отползающая в сторону змея. – Я пойду с вами.

– Нет, – сказал брат Фидель. – Не надо. К тому же миледи ждет вас на капитанском мостике.

Это было ложью, но священник надеялся, что Господь простит ему ее, ведь он солгал ради благого дела. Убийца отошел от дверей.

– Берегитесь! – предупредил он. – Бабенка себе на уме! Как бы с вами какую шутку не отколола. Если что, зовите меня на помощь.

И он подмигнул ему одним глазом, тем, что был расположен повыше другого на его чудовищно изуродованном лице. А затем молча двинулся быстрым шагом по коридору.

Фидель заглянул в каюту, увидел лежащую на постели Томи. Потом оглянулся – убийца исчез из виду, словно растворился. Весь дрожа, монах вошел в каюту и закрыл за собой дверь.

Томи стонала. Фиделя охватили жалость и сочувствие к больной, которые вытеснили гнев и отвращение. Он торопливо подошел к ней, осмотрел ее – но ни крови, ни ран не обнаружил. Ее миндалевидные глаза были полны боли, она с тревогой и страхом следила за ним. Увидев, что он к ней приближается, она перестала стонать. Дыхание у нее было учащенным, хотя и глубоким. На смуглой коже блестели капли пота. Ее густые иссиня-черные волосы, стриженные на висках, были зачесаны наверх. Они сияли над ее изящной головкой, словно корона из черного дерева.

Обессиленная от боли, прикованная к постели, она тем не менее, словно дикий зверек, попавший в западню, была готова в любую секунду защитить себя – комок мышц, сгусток решимости и энергии. Когда они первый раз увидели Томи на капитанском мостике, китель на ней был расстегнут. Сейчас он был распахнут, казалось, чья-то рука пыталась разорвать его; большие твердые груди были наполовину обнажены.

Фидель смотрел на нее, потом, спохватившись, отвел глаза в сторону.

Почти не давая себе отчета в своих действиях, передвигаясь вслепую, движимый профессиональным опытом санитара, он положил лекарство и бинты на ночную тумбочку и поспешил в ванную. Набрал стакан воды из-под крана, вернулся к девушке.

Она чуть-чуть расслабилась, хотя в глазах по-прежнему притаилась подозрительность, но не сводила с него взгляда.

Фидель попытался представить, что перед ним пациент с «Феникса»; он подошел к постели, наклонился, чтобы приподнять Томи, протянул ей стакан воды.

Она выбила стакан из его руки мощным ударом. Стакан упал и разбился.

– Отойдите от меня! – сказала Томи сквозь стиснутые зубы. – Убирайтесь отсюда! Ступайте к своей суке-убийце, скажите, что я не сломалась.

Брат Фидель глянул на разбитый стакан, на воду, растекшуюся по ковру, который покрывал металлический пол.

– Простите меня, я не хотел... Поверьте мне, прошу вас. Я... увидел, как вы страдаете. Хотел вам помочь...

Он не осмеливался смотреть на нее.

– Я соберу... а то порежетесь. А потому уйду...

Женщина больше ничего не сказала. Брат Фидель стал собирать осколки, но он ни на секунду не забывал о Томи, о ее темных глазах, неотступно следящих за ним, слышал, что дыхание у нее выровнялось, ощутил запах каких-то экзотических духов. Рука у него дрожала, он чуть было не поранился. Большие куски стекла он выбросил в корзину. Пошел в ванную, намочил полотенце и стал им собирать мелкие осколки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда бросить мокрое полотенце, и тоже сунул его в мусорную корзину. Он ни разу не взглянул на женщину, но все это время он знал, что она следит за ним.

Покончив с разбитым стаканом, он подошел к ее постели, сложив руки, глядя на ярко-желтую простыню, покрывающую матрац.

– Я оставлю вам мазь, смажьте свой ожог. Не жалейте, положите побольше, потом забинтуйте. Боль пройдет, рана будет стерильной. Руку можно будет мыть, но не забывайте каждый раз мазать. Без воды вы продержитесь всего несколько дней. – Он повернулся и хотел уйти.