Как я охранял Третьяковку - Феликс Кулаков

– Здраффстфуйтте! Этто ли есть Третьякоффская галлеррея?

Какая удача! Чтоб вот так – сами в руки… Тут каждая секунда дорога, ребята. И еще очень важно, чтобы тебе не мешали дилетанты. Операция должна быть проведена молниеносно и с ювелирной точностью. А дилетанты все только портят.

Ставлю чашку, нагибаюсь, быстро пристегиваю раскрывшего варежку Леоныча к стулу его же зиг-подтяжками, и изящно перепрыгиваю через стойку. Хоп! И я уже перед брунгильдами, на расстоянии штыкового удара. Атлет Леоныч, который всегда не прочь блеснуть натренированностью упругого тела, пытается с нарочитой легкостью сделать то же самое. Эдак с хорошей амплитудой, с упором на одну ручку… Понятное дело, со стулом за спиной особенно-то не попрыгаешь. С треском, грохотом, и неожиданно визгливым вскриком «мама!» он валится назад. Девки испуганно смотрят на меня. Я выхожу на первый план и делаю пояснение:

– Не обращайте внимания, прошу вас! Это мой друг. Он немного неловок.

Из-за стойки поднимается Леоныч и у него такой вид, что мертвый вздрогнет. Подтяжки отстрелились, пиджак перекосило, штаны сползли. И еще он пытается одновременно улыбаться девушкам и корчить злобные рожи мне. Девки начинают ржать. Этого-то мне как раз и нужно.

– Так это Третьякоффская гал-лер-рея? – спрашивают они сквозь спазмы.

– Натюрлих, майн либе фройлян! Именно то, что вы ищите! Желаете ознакомиться с экспозицией?

И делаю ножками несколько ловких па марлезонского балета.

Тетки покраснели и опять захихикали:

– О, да! Конешшно! Где можем мы купить билет-ты?

Я махнул рукой:

– Ах, что за пустяки! Уверяю вас, это совсем необязательно. Если позволите, милые фройлян, я готов с радостью сопровождать вас в Галерею. По ВИП-программе!

– О, да! Мы желаем! – тетки округлили глаза и одобрительно закивали головами.

Позади Леоныч все еще пытался отцепиться от стула и пока никак не мешал разговору. Это мне было, разумеется, только на руку – есть возможность проявить себя во всей красе и застолбить делянку. Кто поспел – тот и съел!

– В таком случае, извольте следовать за мной, – говорю я теткам, делая широкий приглашающий жест. А Леонычу небрежно бросаю самым покровительским тоном: – Ты посматривай тут, дружок. И чтоб без глупостей у меня. Пришлю подмену тебе часика через три.

Леоныч, придерживая порты руками, разъяренно прыгает за стойкой, размахивает своими скинхедскими помочами и беззвучно проклинает меня.

– А вы какой-то начал-льник, да? – спрашивают тетки с уважением.

Что значит Европа! Сразу просекли, что к чему, и ху из ху.

– Можно и так сказать, – отвечаю я с нарочитой скромностью, но вместе с тем так, чтобы им было понятно – их предположение верно.

– Ваш друкк такой смешной челоффек.

– Однако он не так прост, как кажется. Его предки когда-то давно приехали из бескрайней степи на низкорослых мохнатых лошадках.

– Да что вы!

– Именно, уверяю вас! На лошадках.

– Можно вас просить? Вы покажите нам Третьякоф-фку?

Они мне нравились все больше и больше. И я даже не мог решить какая сильнее.

– А как же! – отвечаю

Я нарочно провел их через пустой Инженерный, с важным видом позвонил в диспетчерскую и нагло потребовал снять с сигнализации двери, которые выводили прямо на второй этаж основной экспозиции, в девятый зал. Потом еще два часа водил интуристок по Галерее. Я вывалил на них все, что только знал про русское изобразительное искусство и приплел еще очень многое от себя лично.

Выяснилось, что тетки приехали в Москву из Эстонии. К каким-то друзьям в гости. Друзья теперь пьяные валяются, и они совершенно не знают чем себя занять… Дело было практически в шляпе.

Безусловно, я произвел самое благоприятное впечатление и предстал во всей красе – интересный, улыбчивый, прилично одетый молодой чемодан. Поэтому, когда я предложил им встретиться сегодня же вечером, они с радостью согласились. Вторым, говорю, для комплекта будет мой давешний забавный товарищ, вы не против? Разумеется, они не были против.

Я побежал обратно в Инженерный. Леоныч встретил меня эмоционально:

– Ну, ты совсем, Фил! Я, блять, щас тебе…

Я оборвал его:

– Заткнись! Старик Фил привел тебе кобылку под уздцы, прямо в стойло. Ищи хатку, бобер-счастливчик!

Леоныч тут же позабыл про все обиды.

Ну, дальнейшее не так интересно. Скажу только, что кое-кто на мой взгляд, немного перебрал. Перестарался, так сказать, маленько в африканской страстности. Тетка этого кое-кого орала так, что я даже ходил узнавать, в чем дело. Выяснилось… А впрочем, это уже детали. Они там еще какие-то бега устроили, подушечный бой…

В общем, известный анекдот про то, что живая эстонка ничем не отличается от мертвой француженки оказался полнейшей чушью. И невозможного для них мало – я так скажу.

Через неделю у Леоныча на губе вылезла безобидная простуда, и я без устали подкалывал его при всей смене:

– Ну что, Сань… Эт-то есть эс-стонский приф-фетик?

Успех эта реприза имела неизменный. Иван Иваныч надрывал животик просто до слез.

Но вернемся в конец зимы, на «первую» зону, к портрету императора.

Отвергнув все мои измышления, Леонов сказал абсолютно серьезным тоном абсолютно неожиданную вещь:

– Фил, я собираюсь издавать журнал. Ты со мной?

– Да! – тут же ответил я.

И электрические искры радости пронзили все мое существо! Я еще не осознал до конца услышанное, а в голове пронеслась уже целая вереница прекрасных видений. Наконец-то, наконец-то настоящее, реальное дело! Журнал! Я буду работать в журнале… Ух, ты! Я буду такой модный, прогрессивный, продуманно небрежный, казуальный. С ног до головы укутаюсь в Aquascutum, Merc и SI! (в то время я думал, что только так и должен одеваться приличный человек). У меня будет кабинет на верхнем этаже стеклянного небоскреба, компьютер страшной силы Mac G4, дизайнерское кресло на колесиках, и секретарша Инга с во-о-от такими ногами! Я буду беседовать по телефону Motorola StarTak с Гонг-Конгом, и говорить что-нибудь бесконечно умное, вроде: «Майк, твою мать! Почему до сих пор не отправили мне макеты на согласование? Как в чем отправлять?! Майк, в PDF конечно же! В вашей китайской деревне слыхали про Acrobat?».

– А про что журнал-то будет, Сань? – спросил я скорее для проформы, нежели это действительно имело для меня какое-то значение. Да какая разница!

Ответ меня, впрочем, порадовал:

– Про сплав на каяках, про сноуборд, ролики, маунтинбайк и все такое. Такой околоспортивный журнальчик будет у нас. Знаешь, я о тебе в первую очередь подумал. Ты ведь у нас вроде как в Полиграфе учишься.