Тайна императорской канцелярии - Александр Косарев

Какое-то время мы потратили на поиски спасительной таблетки, после чего наша спутница несколько ожила и, облокотившись на стол, обратилась к Болеславу Мартыновичу, активно доскребающему вилкой свою порцию.

– Вы, случайно, сегодня на весельной лодке никуда не собираетесь?

– Нет, – мотнул тот головой, – сегодня в саду полно работы. А что?

– Можно, ребята немножко покатают меня по озеру? Надеюсь, такая прогулка развеет мои болячки.

– А покатайтесь, – дружелюбно осклабился тот, – дело хорошее. Только далеко не заплывайте.

– Что так? – поинтересовался Михаил, ловко раскладывающий свою стряпню по тарелкам.

– Погода меняется, – вздернул ложку вверх хозяин дома. – Ветер с севера подул, значит, к обеду надует сильную волну.

– Мы недалеко, – пообещал Михаил, для убедительности прижав руку к сердцу. – Так, покрутимся часочек между островками, и назад.

Когда мы вышли из дома, низко несущиеся облачка показали нам, что стоит поторопиться. Еще вчера светлая и безмятежная поверхность озера потемнела и покрылась довольно крупной рябью. Но отступать от своих авантюрных замыслов мы не собирались. Кладоискательская лихорадка завладела нами всецело, едва мы спустили лодку на воду. Я взялся за весла, Сандрин села на переднюю банку, а Воркунов уселся на кормовую скамеечку и принялся с видом бывалого моремана подавать мне команды, каким веслом грести, а каким табанить. Но и без него было предельно ясно, куда править. И через десять минут мы уже вытаскивали лодку на оконечности длинного полуострова, вытягивающегося из массива острова Княже, словно наконечник громадного копья.

– Если судить по содержанию «поэмы», то наш опорный ориентир – большой валун – должен стоять где-то там, – показал я в сторону невысокого бугра, вспученного примерно посреди полуострова, метрах в семидесяти от нас.

Забыв о всякой осторожности и даже минимальной сдержанности, мы помчались к нему наперегонки, едва покинув борт лодки. Но небольшой аккуратно очерченный холмик, частично заросший невысокими кустиками ольхи, нас разочаровал. Не только массивного валуна с характерной круглой отметиной, – на его приплюснутой вершине не было вообще ни одного камня! Ни большого, ни маленького. Это был шок. Некоторое время мы бестолково метались из стороны в сторону, но скоро Сандрин решительно прекратила это безумство, цепко ухватив нас за руки.

– Хватит бегать зайцами, господа, – усадила она нас, словно двух провинившихся дошколят, на островок пожухлой травы, – давайте лучше думать.

– Что тут думать? – отмахнулся я от нее. – И так ясно, что наш камень отсюда кто-то утащил. И как теперь быть? Явно нужен прибор, а его у нас нет…

– Не вижу в том особой проблемы, – мягким движением ладони остановила она поток рвущихся из меня слов. – Давайте прежде всего внимательно осмотрим само это место. Возможно, нам удастся выявить точку, где Меченый камень лежал ранее. Наверняка это был очень массивный обломок скалы, и след от его пребывания должен сохраниться…

– Эврика! – решительно вскочил с места Михаил. – И как я сам до этого не додумался?! Это же проще простого! Ложитесь животами на землю, все сами увидите!

Мы с Сандрин удивленно переглянулись, но возражать не стали, а просто последовали за ним, хотя и не столь решительно. Воркунов же встал на четвереньки и, словно охотничий пес, принялся ползать по бугру. Причем делал это он с таким азартом, что и мы недолго думая присоединились к нему. И минут через двадцать, трудолюбиво избороздив животами земляной горбик вдоль и поперек, пришли к общему мнению, что на этом месте, скорее всего, могли располагаться только два крупных валуна. Об этом говорили именно две довольно хорошо сохранившиеся в глинистой почве вмятины. И теперь можно было с определенной степенью уверенности утверждать, что именно в какой-то одной из них прежде и находился массивный валун с характерной отметиной.

Воткнув в каждое подозрительное место по крупной ветке в качестве своеобразного ориентира, мы отошли чуть в сторону и принялись любоваться делами своих рук.

– Так, – деловито заявила Сандрин, – а теперь нужно от каждой палки отсчитать сколько-то там шагов. Причем точно на запад, – добавила она строго.

– Михайло, – толкнул я задумавшегося друга, – сколько саженей следует отсчитать?

– По-моему, три, – он полез в карман брюк, но наружу его ладонь выбралась пустой.

– Что за черт? – торопливо полез он в другой карман. – Куда-то моя бумажка делась, – сокрушенно сообщил он через пару минут. – Но я и так все помню, наизусть выучил:

«От круглой метки три сажени На запад строго ты пройди,

И вот оно – пригни колени, Награду тайную прими!»

– Сажень… – наморщила лобик Сандрин, – помнится, этим словом в России обозначали какую-то очень старую меру длины. Кто знает, сколько это будет, если перевести в современные метры?

– Что-то около двух? – вопросительно посмотрел на меня Михаил. – Во всяком случае, мне так кажется.

– Три шага, – припомнил я чью-то фразу из далекого деревенского детства. – Три обычных шага без напряжения – это и будет простая сажень. Косая же сажень вообще достигает трех метров.

– Тогда пошли скорее, – ретиво бросился Михаил к ближайшей вешке. – Раз, два, три… – принялся считать он, не отрывая взгляда от компаса.

После его прохода по тому же маршруту прогулялся и я. Для порядка изрядно поспорив относительно длины шагов, мы наконец-то пришли к общему знаменателю и установили еще две деревянные вешки. Именно они должны были символизировать те самые точки, в которых следовало проводить раскопки.

– Сейчас помру, – неожиданно заявил Воркунов, нервно бегая от одной ветки к другой. – До вечера еще так далеко, а покопать хочется уже сейчас! Как представишь себе то, что там лежит, – потыкал он указательным пальцем себе под ноги, – просто зуд в ладонях начинается!

– Если зуд в руках унять непросто, – скаламбурил я, – лучше взяться бы за весла. Давайте и в самом деле поплаваем вокруг острова, ведь мы все же покататься собрались, а не погулять. Заодно и прикинем, как действовать далее.

Вернувшись к шлюпке, мы вначале посадили в нее необычайно оживленную француженку, после чего уселись сами. Теперь за весла взялся Михаил, я же развалился на корме, пряча лицо от летящих в лицо брызг.

– Сандрин, – вскоре повернулся Воркунов к девушке, – куда думаешь потратить свою часть золота?

– Я? – почти испуганно встрепенулась та, отводя в сторону залепившие ее лицо волосы.

– Ну конечно, тм! Ведь откопаем же мы его в конце концов! И до этого радостного момента остались буквально счи-таные часы. Так что пора бы и определиться.

– Даже не думала, – повернула француженка голову в сторону удаляющегося от нас острова. – До настоящего момента я вообще относилась ко всей этой истории, как к некоему чисто теоретическому расследованию. Знаете, – подалась она вперед, – сейчас очень моден жанр исторической киножурналистики. Создаются целые телевизионные сериалы, в которых историк проходит весь путь того или иного исторического героя. Например, Александра Македонского или Наполеона. Зрителям показывают места сражений, рассказывают о всевозможных перипетиях участников событий, дают исторические справки.