Желтая линия - Михаил Тырин

— Ждут, — с ненавистью процедил он. — Копошатся, как тараканы.

Под окном стояло несколько машин, между ними суетились «черные куртки». Усмирять Щербатина приехал целый отряд.

— Ты им подмогу вызвал? — спросил Щербатин у коменданта, который заторможенно хлопал глазами в углу. — Молодец, хорошо родине служишь.

— Зря вы это… — выдавил комендант. — Лучше бы не вмешивались.

— Заткни варежку, гнида.

— Какие планы? — поинтересовался я, но Щербатин только отмахнулся.

Некоторое время он нервно шагал от стены к стене, то и дело подскакивая к окну. Он что-то бормотал, перебирал варианты, с досадой тряс головой. Загнанный зверь — иначе не скажешь.

— Эх! — Он ударил кулаком в ладонь. — Стать бы снова танком. Хоть минут на десять…

— Ну а дальше что?

— А дальше — антропланом. И улететь к едрене фене…

— Щербатин, нам некуда деться. Везде первым делом проверяют номера, а твой номер, ручаюсь, уже обвели черной рамочкой. Давай спустим на тормозах, пока не поздно.

Щербатин остановился, сверкнув на меня глазами.

— Я не отдам ее! — зарычал он. — Ты слышал, что они говорили про медицинские меры? Не тебе объяснять, что такое больница для бедных. Пусть меня лучше пристрелят, пусть я не буду думать, что она переживает там, у этих живодеров!

— Тебя не пристрелят, — тихо сказал я. — Просто опустят на прежнее место. Не надо драматизма, Щербатин, здесь все происходит очень буднично.

— Заткнись!

И я заткнулся. Мне действительно не стоило лезть с рассуждениями. Каким бы безрассудным ни казался Щербатин, он по-человечески прав. Бессмысленно сражаться с властями, но как отдать им перепуганную дрожащую девчонку, которой больше не на кого надеяться в этом мире? Как жить после этого, кем себя считать?

— Ты — это я, — неслышно проговорили мои губы.

— Они все подъезжают, — цедил Щербатин, глядя в окно. — Целое войско собрали. Что они будут делать — взрывать дом?

— Зря вы… — пискнул комендант.

— Так! — Щербатин застыл посреди комнаты. — Надо шевелиться. Захватываем машину, другого пути нет. Беня, иди домой.

— Нет.

— Хорошо, я так и думал. Я иду впереди и расчищаю дорогу. Ты ведешь Лиссу. Я сажаю вас в машину и прикрываю, пока вы не уедете. Сможешь сам вести? Потом встретимся где-нибудь…

— Бред, Щербатин, полный бред.

— Тогда заткнись и иди домой. Не хочешь? Все, некогда рассуждать.

Он поднял над головой кресло и с размаха рассадил его об пол. Вытащил из груды обломков палку потяжелее и шагнул к двери. Задержавшись на мгновение, он посмотрел на девчонку.

— Не бойся, я тебя не отдам.

Повернув ручку замка, он ударом ноги открыл дверь и выскочил из комнаты. И тут же с ходу огрел кого-то своей палкой. Я услышал крики и грохот.

— Беня, за мной! Береги мою девочку!

Обняв Лиссу и крепко сжав ее руку, я вывел ее в коридор. В глазах зарябило от «черных курток». «Не прорвемся», — мелькнула паническая мысль.

— Беня, не стой! Двигайся за мной, живо, живо!

Взгляд метался от щербатинской спины к стенам, к которым отлетали «черные куртки». Явно соцнадзор не знал, что такое разгневанный ивенк, иначе не полезли бы с голыми руками.

Мы уже были почти на лестнице, когда Щербатин вдруг зашатался и выронил дубину. Я хотел подхватить его, но тут лицо стало мокрым, в рот просочилась какая-то кислая влага. Секунда-другая, и я ощутил, что конечности отнимаются. Двигаться стало тяжело, словно на меня навесили десяток кругов от штанги.

Все как будто заволокло туманом. Я видел Щербатина — он ковырялся на полу, как муха на клею, и злобно, но бессильно рычал. Вокруг суетились «черные куртки», равнодушно поглядывали на нас, помогали подняться своим. Потом я увидел Лиссу, ее уводили. Она не кричала, не плакала, не вырывалась, но до последнего момента смотрела на Щербатина. А он рычал, ворочался, но так и не смог встать.

Я думал, что на нас наденут кандалы и отволокут куда-нибудь. Однако нас не тронули. Через пару минут мы остались одни, если не считать соседей, которые вытягивали шеи из-за дверей. Парализующий состав продолжал действовать. Мы еще долго сидели, время от времени пробуя силы, но сил не хватало даже перевернуться на другой бок.

Проявился комендант. Медленно прошелся вокруг нас, сокрушенно качая головой.

— Завтра съезжать будете? — произнес он. И, не дождавшись ответа, продолжал: — Конечно, будете. Интересно, сколько ступеней вы сегодня потеряли?

Он подождал, что мы на это скажем. Но мы только скрипели зубами и силились пошевелиться.

— Ладно, — сказал комендант. — Завтра проверим ваши номерочки.

— Эй, помоги хоть до кровати доползти, — прохрипел Щербатин, но наш домоуправ не удостоил его ответом.

Мы продолжали копошиться на полу под взглядами обитателей дома. Щербатин все цедил какие-то проклятия, но при этом был просто жалок в своем бессилии. Однако действие химсостава стало ослабевать. Щербатину удалось, опираясь на стену, подняться. Собравшись с силами, он помог подняться и мне, после чего мы заковыляли к его квартире.

— Я ее найду, — пообещал он, взгромоздясь на стул перед терминалом. — Я ее все равно вытащу.

Защелкали клавиши, замелькали таблицы на экране, но через минуту раздался негодующий возглас Щербатина:

— Мой пароль накрылся!

— Нас уже начали лишать привилегий?

— Скорее просто поменяли комбинацию. Думаю, я залез куда не надо еще в прошлый раз, когда искал Варпа. А ну, Беня, тащи костыли сюда, попробуем через твой пароль.

— Я не знаю никаких паролей!

— Знаешь. Ты же отвечаешь за почтовую рассылку. Просто включи мне свое хозяйство, а дальше я сам.

Он продолжал чертыхаться, бить по клавишам и грозить кому-то ужасными карами. Наконец я услышал его вкрадчивый возглас: «Ага!»

— Неужели что-то нашел? — спросил я.

— А куда она денется? Последний раз ее номер проверялся в центре временной изоляции. Ублюдки, они уже лишили ее холо!

— Где она сейчас? Надеюсь, мы не будем брать штурмом городскую тюрьму?

— Ее отправили в больницу промышленного сектора. Нужно торопиться. Я знаю, где это.

— Щербатин! — Я схватил его за руку и пристально посмотрел в глаза. — Щербатин, куда ты хочешь торопиться? Опомнись. Во-первых, у тебя ноги еще подгибаются. Подумай здраво…

— Беня! — От стряхнул мою руку, и его лицо перекосилось от злости. — Я тебе уже говорил, чтобы ты не лез в мои дела? Вот и не лезь, сиди со своим здравым смыслом, а меня не трогай.

— Ты хочешь ее украсть? Или отбить?