Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев

В 2001 году португальское правительство начало финансировать программы реабилитации. Но в 2009-м, в результате всемирного финансового кризиса, многие источники средств истощились, и некоммерческие организации вроде CRESCER и IN-Mouraria остались без поддержки.

И потом, просто раздать наркоманам влажные салфетки — хорошо, но недостаточно. Общество все еще презирает drogados, и CRESCER пытается хоть как-то поддержать в них чувство собственного достоинства.

«Многие из них бездомные, и мы помогаем им с жильем, — сказал Америко. — Существует коммунальный дом, мы платим за аренду, воду и электричество. Когда наши клиенты находят работу и начинают зарабатывать, они платят нам 30 %. Но если у них нет денег, то ничего страшного.

Очень важно создавать для них рабочие места, так что мы открываем свой ресторан. Единственная проблема — наркопотребители могут работать там только с пяти до восьми. Отработать восемь часов для них сложно, но трехчасовая смена им вполне по силам».

Чистый и стильный офис CRESCER, где работают за компьютерами десятки сотрудников, разительно отличается от жалкой комнатушки в Москве, где ютится команда Фонда имени Андрея Рылькова. Но, попивая чай с печеньками в этом уютном месте, много не узнаешь. Америко предложил мне выйти на улицы с одной из его аутрич-команд.

Я обошел здание и запрыгнул в фургон к двум жизнерадостным девушкам по имени Инес и Андреа. Нарядившись в светоотражающие жилеты, они отправились патрулировать обычные места скопления наркоманов, начав с района, расположенного на склоне холма на отшибе. Мы припарковали фургон и пошли пешком через поле, заросшее высокой травой, к покосившейся лачуге. Нам навстречу вышел Антонио — высокий мужчина средних лет с татуировкой креста на руке. Он взял у нас припасы, чтобы потом раздать их друзьям.

«Полиция? Не проблема. Они были здесь дважды, и оба раза искали кого-то конкретного. Нас они не трогают», — сказал он, закуривая сигарету.

Было в этой лачуге что-то романтичное — этакая депрессивная версия шалашей, которые мы все строили в детстве. Сам Антонио не живет здесь постоянно, но, если кому-то нужен ночлег на несколько дней, он всегда разрешает. Он дал мне примерить уморительные клоунские очки, после чего мы с девчонками отправились дальше.

«Выходит, полиция не возражает, что все это происходит в открытую?» — спросил я.

«Нам они не чинят никаких препятствий, но вот нашим клиентам… — ответила Андреа. — Однажды я была в районе по соседству. Там есть заброшенный бассейн, и в здании бассейна обычно собираются наркоманы. Раньше мы ходили туда каждый день, чтобы пообщаться с ними, раздать припасы и все такое.

И вот как-то раз мы пришли, а здание оказалось забаррикадировано. Нас впустили внутрь, так что мы могли видеть, что происходит снаружи, но нас самих было не видно. Но потом около бассейна появились копы, и нам велели заткнуться. И мы сидели там молча, в полной тишине. Полицейские прошли так близко, что могли бы услышать, как я дышу. Вот тогда я на собственной шкуре ощутила, каково им живется», — со смехом сказала она.

В мой последний день в Лиссабоне проходил митинг в поддержку марихуаны. Поскольку риск погибнуть от передозировки при употреблении травки столь же велик, как, например, от нападения минотавра, группа демонстрантов решила выйти на марш за свое право целыми днями курить косяки и смотреть «Рика и Морти».

Субботним вечером я отправился в парк, откуда начиналось шествие. Поначалу толпа была совсем небольшой — меньше сотни человек с плакатами и растяжками, — но по мере движения к нам присоединялось все больше людей. Публика была соответствующая — множество белых парней с дредами, — хотя я заприметил и несколько бизнес-леди в деловых костюмах.

«Легализовать как пиво!» — скандировали они.

Стражи правопорядка все время были поблизости, на самом виду. Сюрреалистическое зрелище толпы растаманов, устроивших шествие с полицейским эскортом, заставило меня задуматься о том, что в России нас бы давно отколотили дубинками и упаковали в автозаки.

«Они могут нас арестовать — но тогда придется арестовать всех, а на это у них просто не хватит ресурсов, — сказал мне один из этих «опустившихся наркоманов». — Именно поэтому мы вышли на митинг: продемонстрировать, что мы можем дуть».

Организованная толпа — это большая сила. Но одно дело — не оказаться в наручниках за то, что выкурил косяк. И совсем другое — легализация, за которую выступали эти демонстранты.

27 апреля — День Короля. Улицы и каналы Амстердама превращаются в одну сплошную вечеринку: из каждого дома гремит музыка, люди в оранжевых шапках наперебой предлагают мне экстази. Накануне я перегулял и решил проветриться, бродя по набережным знаменитых каналов. Мое внимание привлекло одно здание — кофешоп с необычным название Rusland, то есть «Россия». В нем даже имелась вип-зона для особо взыскательных клиентов — «Путин-лаундж». За все годы своего дилерства я так ни разу и не побывал в Амстердаме — настоящем раю, где можно курить траву и трахать шлюх как ни в чем не бывало. Но я приехал сюда ради дела. Прямо за углом находился музей гашиша, марихуаны и конопли, а еще — квартал красных фонарей, где одна из девочек разрешила мне подзарядить у нее телефон, чтобы вызвать такси. Так вот как выглядит свобода, подумал я.

«Чувак, ты не скрутишь для меня косячок?» — попросил я латиноса, у которого приобрел пять граммов марокканского гашиша.

Знаю, знаю, стыдно быть дилером и не уметь крутить косяки, но вообще-то я курю только за компанию.

Оказалось, что кофешоп «Россия» — старейшее из существующих в Амстердаме заведений подобного рода. Еще в 1970-х голландцы решили, что проще всего отвадить детишек от крэка и героина, если позволить им покупать и употреблять травку в специально отведенных для этого местах. Это решение было основано на глубоко укоренившейся в Голландии традиции поиска компромиссов, и различные партии христианского толка пытались таким образом найти подход к подрастающему электорату. «Россия» стала первым после Mellow Yellow кофешопом, получившим лицензию в 1975 году.

В принципе, это хорошо — можно без помех курить план и не волноваться, что до тебя докопается какой-нибудь чересчур правильный голландский коп, а уж для туристической индустрии это и вовсе стало божьим благословением (и не надо мне говорить, что лично вы бы поехали в Амстердам исключительно ради музея Анны Франк). Но все не так просто: на самом деле марихуана в Нидерландах не легализована, а только декриминализирована, так что все кофешопы закупают товар у довольно сомнительных поставщиков вроде суринамских и марроканских банд, а также у голландских пенозе. Кроме того, местное население не слишком радо полчищам укуренных британцев и французов, наводняющих голландские города и деревеньки в туристический сезон.

Так что вся остальная Европа придерживается другой стратегии. Несколько месяцев спустя я оказался в Барселоне на свадьбе друга.

«Привет, ты, должно быть, Нико», — сказал Хосе, подъехав ко мне на мотоцикле.