Императорская Россия - Евгений Анисимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ко всем прочим проблемам Екатерина оказалась беременной от Орлова и держала это в тайне от Петра III. В апреле 1762 года она родила мальчика – сына Орлова (будущего Алексея Григорьевича Бобринского). Новорожденного тотчас тайно увезли из дворца в дом камердинера императрицы Шкурина. Друзья Екатерины предлагали не сидеть сложа руки и, пользуясь всеобщей ненавистью к Петру III, свергнуть его, заточить в каземат, чтобы самой править как самодержице или как регентше при малолетнем императоре Павле I. Ситуация начала лета 1762 года этому благоприятствовала: особенно негодовала армия и гвардия, которые должны были вскоре садиться на суда и плыть на войну с Данией. Российский император хотел отомстить ей за аннексию в 1702 году части Голштинского герцогства. О том, что эта война была непопулярна, как, впрочем, и прусского покроя мундиры, в которые переодели армию, много говорить не приходится. Екатерина знала, что она не одинока, и верные друзья пойдут за ней без колебаний – стоило только посмотреть на Орлова и его братьев. Кроме того, отдельно от Орловых Екатерина обсуждала вариант переворота с графом Кириллом Разумовским – влиятельнейшим сановником и командиром Измайловского полка, а также воспитателем наследника Никитой Паниным. Эти люди тоже были готовы поддержать Екатерину. Но, как бывает в подобных случаях, решиться на такое отчаянное дело, как переворот, было трудно. Для этого нужен был повод, толчок, после которого возврата назад уже не было бы. Им и стал инцидент на торжественном обеде 9 июня 1762 года, когда Петр III, разгневавшись на свою жену, в присутствии знати, генералитета, дипломатического корпуса крикнул ей через весь стол: «Folle!» («Дура!») «Только с этого дня, – писала потом Екатерина, – я начала склоняться на предложения, которые мне делались с самой кончины императрицы Елизаветы».
«Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас!» – таковы были исторические слова, которыми Алексей Орлов рано утром 28 июня в Монплезире приветствовал внезапно разбуженную им Екатерину. Она тотчас встала, быстро оделась и вместе со своей фрейлиной Екатериной Шаргородской села в карету, которой управлял Орлов, и поехала в Петербург. Алехан (так звали Алексея Орлова близкие) кучером был отменным: от Петергофа до Автово он доставил императрицу за полтора часа. Там Алехан бережно передал ее, как ценную эстафету, брату Григорию, который уже поджидал карету с государыней. Они пересели в коляску и поехали в слободу Измайловского полка. Здесь коляску окружили измайловцы, оглушительно крича здравицы «матушке». Тут же полковой поп привел солдат и офицеров к присяге и, во главе со своим командиром графом Кириллом Разумовским, измайловцы двинулись за коляской к казармам других полков, которые один за другим переходили на сторону императрицы. Отовсюду бежал народ: казалось, что происходил не государственный переворот, а триумфальное шествие, демонстрация победителей на Невском проспекте. На некоторое время шествие остановилось у Казанского собора для богослужения, а потом двинулось дальше. В Зимнем дворце императрицу уже ждало все «государство» – Сенат, Синод, чиновники, придворные, чтобы присягнуть в верности своей новой государыне. Энтузиазм солдат был так велик, что никакие заговорщики не сумели бы так быстро подготовить и доставить на Дворцовую площадь фуры с отмененным Петром III елизаветинским обмундированием. Солдаты, не стесняясь дам, тут же начали переодеваться, бросая наземь ненавистные прусские мундиры. После отдыха и совещаний с доверенными лицами было решено кончать дело. Екатерина написала указ на имя Сената. В нем сказано, что она выходит в поход с войском, «чтоб утвердить и обнадежить престол, оставляя вам, яко верховному моему правительству, с полною доверенностию, под стражу: отечество, народ и сына моего». Конечным пунктом похода был Ораниенбаум, а противником – бывший уже император Петр III. Трудно вспомнить в истории нечто подобное: война жены против мужа.
Петр III не сумел проявить необходимых в этой критической ситуации качеств. Обнаружив бегство жены и поняв, что стоит за этим внезапным ночным отъездом, он растерялся, поддался панике, а главное – не сумел перехватить инициативу у противника. Он посылал в город людей из своей свиты и напрасно их ждал – все они тотчас переходили в стан императрицы. Не удалось императору привлечь на свою сторону и армейские полки, недолюбливавшие гвардейцев. Не сумел он бежать в Прибалтику, где находились верные ему части. Когда вместе с приближенными он оправился на галере в Кронштадт, там уже заправлял заранее присланный эмиссар Екатерины II Талызин. Известие об этом повергло Петра III в уныние, и он, получив письмо Екатерины с требованием отречься от престола, дал свое согласие. Из его писем жене видно, что он слабо ориентировался в обстановке и имел какие-то несбыточные иллюзии относительно своей судьбы, надеялся на случай.
Отряд гвардейцев во главе с Алексеем Орловым доставил свергнутого императора в закрытой карете в охотничий дворец Ропша. Через несколько дней стало известно, что бывший император умер. Обстоятельства его смерти остаются тайной.
Легенды и слухи
Тайна смерти Петра III
Несомненно, Екатерина не отдавала приказ убить Петра. Но есть все основания полагать, что она и не предупредила эту трагедию, хотя сделать это могла. Письма А. Орлова из Ропши от 2 июля и 6 июля 1762 года – тому свидетельство. Второго июля Орлов писал:
«Матушка, милостивая государыня, здравствовать вам мы все желаем несчетные годы. Мы теперь по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. – Е. А.) очень занемог и схватила его нечаянная колика и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил».
И далее Орлов поясняет, в чем опасность выздоровления бывшего императора:
«Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, хотя (т. е. желая. – Е. А.) в прежнее состояние быть».
В том-то и крылись истоки будущей трагедии, что Петра охраняли те, кто был непосредственно замешан в заговоре и свержении императора – тягчайшем государственном преступлении. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы Петр исчез навсегда, а не угрожал им расправой по своему возвращению на трон, от чего им становилось «невесело». Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля более чем откровенно, и, тем не менее, императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть. Теперь о здоровье Петра.