Британия - Саймон Скэрроу

А затем произошло неизбежное. Два варвара сумели обойти шеренгу «Кровавых воронов» и напали на фракийца, который сражался с кельтом, атаковавшим его в лоб. После коротких колебаний он повернулся к новым врагам. Его первый противник нанес удар щитом и сбил римлянина с ног, и двое других тут же навалились на него сверху и начали наносить жестокие удары мечами. Фракиец попытался подняться, но пропускал все новые удары, пока не потерял последние силы и не рухнул беспомощно на землю.

Катон заметил, что произошло, и понял, что им нужно соединиться с легионерами, чтобы они могли и дальше оказывать врагу серьезное сопротивление.

– «Кровавые вороны»! Отступаем! За мной!

Он рубанул мечом, рассек плечо одному из бриттов, развернулся и побежал по тропе вниз, к спуску в ущелье. «Вороны» помчались за ним, а тяжело дышащие враги начали их преследовать. Римляне быстро спускались вниз, и варвары торжествующе закричали, радуясь отступлению «Кровавых воронов».

Когда Катон приблизился к входу в ущелье, он увидел, что легионеры отступают, а враги вновь радостно вопят. Сердце Катона сжалось, он понял, что бритты сумели преодолеть баррикаду. Потом он заметил Макрона, который поддерживал легата в окружении небольшой группы легионеров, над которой все еще виднелся штандарт Четвертой когорты, и уже не сомневался, что все кончено. Наконец, склон закончился, и Катон повернулся к своим людям:

– Теперь каждый за себя. Удачи вам, парни!

Он побежал к Макрону, чтобы присоединиться к другу и дать варварам последний бой. Часть легионеров бросилась к лошадям, надеясь спастись, и Катон не мог их за это винить. Тут он почувствовал, как сбоку к нему приближается враг, и в последний момент успел повернуться, но тот врезался в него и сбил с ног. Катон выронил щит и едва успел поднять меч, чтобы блокировать удар. Он услышал лязг металла, увидел полетевшие во все стороны искры и понял, что сумел лишь немного отбить в сторону клинок врага. Затем последовал удар в лоб, словно ему врезали раскаленным металлическим прутом. Тут же хлынула кровь, заливая глаза.

– Нет, ублюдок! – прогремел голос Макрона, послышался глухой стон, рядом с Катоном на снег рухнуло тело, и он почувствовал, как сильная рука помогает ему подняться на ноги. – Пойдем, господин префект. Сюда!

Ошеломленный Катон побрел вслед за другом, поднял руку и стер кровь с глаз. Варвары преодолели баррикаду и ворвались в ущелье, атакуя уцелевших римлян. Через мгновение Катон оказался внутри группы легионеров. На него с тревогой смотрел Макрон:

– Катон, мой бедный мальчик…

– Со мной всё в порядке. – От усталости и тяжелого удара голос префекта прозвучал глухо. – Потерял меч. Дай мне другой.

Тут рядом оказался Квинтат, лицо которого искажала гримаса боли от ранения в бедро. Он посмотрел на Катона.

– Уводи его отсюда, Макрон, – приказал легат. – От него сейчас не будет пользы. Вы сделали достаточно. И вы оба нужны Риму.

Макрон открыл рот, собираясь запротестовать, но легат указал рукой в сторону лошадей и закричал:

– Бегите! Проваливайте отсюда!

Катон покачал головой:

– Нет… я буду сражаться…

Макрон убрал меч в ножны, бросил щит и взял Катона за руку:

– Извини, друг мой. Ты слышал легата. Мирон, помоги мне.

– Нет! – закричал Катон, пытаясь вырваться, но кровь снова стала заливать его глаза.

Макрон наклонился к нему, и он услышал его голос:

– Извини.

Катон почувствовал удар по голове, и мир вокруг него погрузился в мрак.

– Мирон, ко мне!

Макрон взвалил потерявшего сознание Катона на плечо, шагнул из круга легионеров и решительно направился к лошадям, Мирон шел рядом, готовый отразить нападение врага. Когда они добрались до лошадей, Катон начал приходить в себя и что-то невнятно забормотал, но кровь продолжала заливать его лоб и щеки. Макрон посадил его в седло и положил руки своего друга на луку.

– Держись, Катон.

Ветеран с удовлетворением почувствовал, как руки Катона сжались, что должно было позволить ему удержаться на лошади. Потом центурион сам вскочил в седло, взял поводья лошади Катона и повернулся к Мирону:

– Давай! Не стой! Следуй за нами!

Мирон шагнул к оставшейся лошади, но в следующее мгновение остановился, повернулся к Макрону и покачал головой:

– Я остаюсь. А вы уезжайте, господин. Спасайте префекта.

– Не будь глупцом! – рявкнул Макрон. – Втроем у нас больше шансов на спасение.

– Сожалею, господин… я должен… за Траксиса. – Мирон поднял щит, подхватил копье и решительно направился в самую гущу схватки. – «Кровавые вороны»! – закричал он, переходя на бег. – «Кровавые вороны»!

Макрон крепко сжал поводья лошади Катона правой рукой и направил своего скакуна в сторону долины, куда уже умчались оставшиеся римляне. Вскоре, убедившись, что Катон хорошо держится в седле, он перевел своего скакуна на легкий галоп. Префект пришел в сознание, но запекшаяся кровь залепила глаза, и ему оставалось лишь крепко держаться за луку седла.

Вскоре они добрались до деревьев, Макрон придержал лошадей и оглянулся в сторону ущелья. Штандарт Четвертого легиона все еще вздымался вверх, но его со всех сторон окружили варвары. Он разглядел поблескивающие шлемы легионеров и плюмаж Квинтата, но прямо у него на глазах штандарт исчез и сверкнул голубой клинок римского меча, поднятый к небесам. А еще через несколько мгновений он пропал – и из глоток варваров вырвался торжествующий вопль; они потрясали кулаками и окровавленным оружием.

С тяжелым сердцем Макрон направил свою лошадь между деревьями, и торжествующие варвары исчезли из виду. Теперь ему оставалось исполнить последний приказ легата и спасти Катона.

Трое суток спустя, в полдень, часовой, стоявший над западными воротами крепости Медиоланум, потирал ладони и шевелил пальцами ног в сапогах. В этот день снегопад оказался самым сильным за последнее время, и теперь белое одеяло укутало все вокруг. Крытые дранкой крыши бараков ровными рядами уходили за стену, сияя нетронутой белизной, огромные сугробы высились вдоль зданий – снег туда отбросили солдатские команды. Тщетные усилия – очень скоро он снова все накрыл толстым ковром. Из отверстий в крышах бараков поднимался дым; люди внутри теснились вокруг огня, стараясь согреться.

В бараках сильно прибавилось легионеров – остатки колонны Квинтата появлялись из метели в течение предыдущих двух дней. Изможденных, голодных солдат вели префект лагеря Силан и трибун Ливоний. Их осталось около трех тысяч человек – треть армии, отправившейся усмирять друидов и их союзников. Многие побросали снаряжение и оставили только плащи и одежду, защищающую их от холода. Как только они вернулись, им предоставили крышу над головой и место у костра, а также еду и питье, которые были с жадностью уничтожены. И теперь некоторые молча сидели и смотрели в пустоту, не в силах осознать, что им удалось спастись и все несчастья остались позади.