Британия - Саймон Скэрроу

– Я знаю, господин префект. Ничто не меняется в нашем мире. И куда бы мы ни попали, всюду у нас возникают ужасные проблемы. Клянусь, нас обоих кто-то сильно проклял.

Катон рассмеялся, но почти сразу его смех перешел в кашель. Он не успел прийти в себя, чтобы ответить, когда раздался крик со стороны конца колонны «Кровавых воронов»:

– Видим врага!

Префект и центурион обернулись, чтобы взглянуть на долину, и увидели несколько всадников, казавшихся темными пятнами на фоне белого снега, которые скакали в сторону холма, находившегося примерно в миле от арьергарда. Добравшись до вершины, всадники остановились, чтобы рассмотреть римскую колонну, затем один из них развернулся и поскакал обратно.

– Да, им потребовалось совсем немного времени, чтобы нас найти, – сказал Макрон. – Теперь схватка становится неизбежной.

Катон тут же подозвал одного из своих людей и отправил его к легату с сообщением о появлении вражеских разведчиков. Потом снова повернулся к Макрону:

– Если это только разведка, им потребуется какое-то время, чтобы вернуться и доложить своим командирам. Только после этого враг пустится в погоню. Мы будем опережать их на дневной переход. – Он на несколько мгновений стиснул челюсти, чтобы перестали стучать зубы. – Но если это передовой отряд, мы в беде.

– В беде? Ты хочешь сказать, в полнейшей и окончательной заднице?

Катон выгнул бровь и посмотрел на Макрона:

– Ты выразился очень красноречиво, но да, именно так.

Новость о вражеских всадниках быстро распространилась по колонне римлян, и многие солдаты стали оборачиваться, чтобы посмотреть на далекого врага. Катон внимательно наблюдал за выражением лиц, на многих видел страх, на других – полную покорность судьбе. Почти все молчали. Вскоре послышался приглушенный топот копыт, и префект увидел, что Квинтат направляется к нему от головы колонны. Копыта лошади легата подбрасывали в воздух пушистые хлопья снега. Он подъехал к Катону и придержал коня.

– Я насчитал восемь варваров. Ты видел других?

– Только одного – его отправили доложить, господин легат.

– Значит, скоро они узнают, где мы находимся. Проклятье… – Легат задумался и слегка опустил голову. – Мы в двух днях от Медиоланума. Может быть, при таких условиях марш займет три дня. Нам придется поспешить изо всех сил. Я отдам приказ колонне немедленно выступить. – Он посмотрел на Катона: – Мы больше не будем останавливаться, пока не разобьем лагерь. И если кто-то отстанет, мы не станем их ждать. Все понятно? Мы не можем тратить драгоценное время на тех, кто выбился их сил.

– Да, господин легат.

– И если потребуется, твой отряд должен быть готов остановиться и вступить в сражение.

– Я понимаю. Армия может положиться на Макрона и на меня, господин легат.

– Хорошо. И пусть Юпитер, лучший и величайший, присмотрит за нами и поможет нам добраться до безопасного места. Если ты увидишь врага, немедленно сообщи мне.

– Слушаюсь, господин легат.

Квинтат развернул лошадь и поскакал в голову колонны, сразу перейдя на галоп. Макрон проводил его взглядом и прищелкнул языком:

– Мне нравится командир, который идет во главе своих войск, но только не в тех случаях, когда армия отступает.

Катон усмехнулся:

– Значит, мы поведем армию сзади.

***

Колонна продолжала двигаться по долине. Через несколько миль римляне оказались в следующей долине, заметно шире, и Квинтат свернул на восток. Все это время всадники врага следили за римлянами, держась на почтительном расстоянии. Катон внимательно наблюдал за ними, но ему ни разу не удалось увидеть основную часть армии друидов, и он молился Фортуне, чтобы она помогала им и дальше опережать варваров.

Когда «Кровавые вороны» повернули на восток вслед за основной колонной, Катон оглядел окружающий ландшафт и нахмурился:

– Я узнаю эти места. Мы шли здесь, когда направлялись к Моне, – да, я уверен, так и было.

– В самом деле, господин префект? – спросил Макрон. – Ведь сейчас все скрывает снег, и местность выглядит иначе.

– И все равно я уверен, – упрямо повторил Катон.

Вскоре они догнали двух легионеров, которые брели по тропе, поддерживая своего товарища. Катон подошел к ним и спросил:

– Что у вас случилось?

Легионеры сделали слабую попытку вытянуться перед офицером, а солдат, которого они поддерживали, поморщился от боли. Один из его спутников откашлялся.

– Это Аттик, господин префект, – начал объяснять он. – Он больше не чувствует ног. И не может даже стоять.

– Неужели? – Катон заставил себя нахмурить брови. – Давайте посмотрим. Отойди от него. Прямо сейчас.

Пара легионеров неохотно выполнила приказ. Как только они перестали поддерживать своего товарища, тот закачался, колени у него подогнулись, и он со стоном повалился на снег. Катон наклонился над ним:

– Аттик, ты должен идти сам. Ты не можешь подвергать своих товарищей риску и заставлять их тебя нести. Ты меня понял?

Солдат закрыл глаза.

– Слишком… устал.

– Аттик, Аттик! Посмотри! – Катон энергично тряхнул его за плечо. Легионер заморгал, и через несколько мгновений его взгляд сфокусировался. Катон указал в сторону вражеских разведчиков: – Ты видишь? Очень скоро появятся тысячи их друзей, которым не терпится начать рубить головы. Если ты не можешь идти, ты мертвец. А если тебя понесут твои товарищи, то погибнут и они. Рим больше не может терять людей. Так что ты встанешь и присоединишься к своей колонне – или останешься сидеть здесь и умрешь. Тебе решать. – Он повернулся к двум легионерам: – Возвращайтесь к своему отряду. Исполнять!

Они с сомнением взглянули на своего товарища, но Катон бросил на них суровый взгляд, они поспешно повернулись и зашагали вслед за колонной. Префект посмотрел на Аттика и почувствовал, как у него сжимается от жалости сердце. Он поступил жестоко, заставив парней бросить выбившегося из сил легионера, но это было необходимо.

– Аттик, постарайся двигаться вперед. Если не сможешь, достань меч и сразись с врагом. Или покончи с собой. Только не позволяй им взять тебя в плен.

Легионер устало кивнул.

– Никакого плена, – пробормотал он.

Катон выпрямился и подошел к своему другу, который молча наблюдал за происходящим.

– Я должен был так поступить, Макрон. Так что ничего не говори.

– Я и сам понимаю, что должен помалкивать.

Они шли дальше, замерзшие и голодные, ноги болели все сильнее, каждый шаг становился мучением. Когда солнце начало клониться к горизонту, а тени – удлиняться, вдалеке показалось узкое ущелье, и Катон сразу узнал место, откуда началась кампания. Какая ирония судьбы! Отсюда полные уверенности римляне начали марш на Мону, рассчитывая на грандиозную победу. Теперь же они брели обратно, на свои зимние квартиры, словно побитые измученные собаки, со страхом оглядываясь назад, точно животные, на которых идет охота. Он бросил еще один мрачный и долгий взгляд на ущелье и обернулся к Макрону: