Земля Великого змея - Кирилл Кириллов

Пролом миновали без приключений.

Маленькая площадь словно купалась в солнечном свете. Выйдя на нее, Ромка зажмурился. Проморгавшись, молодой человек обругал себя последними словами — если б кто решил напасть, он оказался бы беззащитен. Слава богу, обошлось. Флорентиец встал с Ромкой плечо в плечо, и они медленно двинулись вперед, настороженно оглядывая края площади и прислушиваясь. Ни пения птиц, ни лая собак, ни других звуков жизни не доносилось до обострившегося Ромкиного слуха. Понятно, что собак поели, птиц распугала канонада, люди умерли или сбежали. А почему не слышно свиты Куаутемока? Все-таки царский двор есть царский двор. Народищу… И чтоб никто не ойкнул, не чихнул?

Они дошли почти до самого берега, откуда на водный квартал уходил широкий мост. Он незаметно перетекал в широкую улицу, сделанную из крепких бревен, стрелой прорезавшую весь квартал и заканчивающуюся огромной площадью, сплошь покрытой водой. Дальше улица переходила в причал, у которого были привязаны несколько украшенных одна другой богаче лодок. В самом дальнем конце, как лебедь меж утками, возвышался убранный накидками из белых перьев корабль великого правителя.

Два десятка разодетых как павлины вельмож толпились на причале. Завидев выходящих на площадь испанцев, они построились подковой, в середине которой оказался невысокий сутулый юноша в снежно-белой тунике, прошитой золотой нитью. Без вычурных украшений она сияла внутренним светом, озаряя сморщенное желтоватое лицо молодого человека, которого четыре невысоких толстых касика поддерживали под локти. Это был Куаутемок.

Увидев, что испанцы подошли, мешики двинулась им навстречу. В траурном молчании они преодолели отделяющее их расстояние и остановились у начала моста. Откуда-то из-за роскошных накидок свитских вынырнули десятка полтора в пух разряженных копейщиков и, перебежав мост, выстроились перед Ромкой и доном Лоренцо почетным караулом.

Оглядев неопасные фигуры мешиков, Ромка с Лоренцо разошлись, давая дорогу делегации писарей и чинуш во главе с Кортесом и переводчиками. Капитан-генерал поклонился правителю Мешико, по желтым губам которого блуждала рассеянная улыбка, и прокашлялся.

— О любезный брат мой, — начал капитан-генерал, — ты позвал меня, чтобы говорить о мире?

— Да, Малинче, — ответствовал молодой человек. — Мир необходим и твоему, и моему народу. Мой изнурен тяготами и болезнями, твой страдает от ран. Нам нужно подписать документ, который отведет вам часть земли по ту сторону Холодных гор[86], где вы сможете охотиться и возделывать землю.

Переводчики онемели от удивления. Им пришлось сделать над собой великое усилие, чтобы донести до Кортеса смысл сказанного. На лице капитан-генерала отразилось какое-то веселое удивление.

— Но, сеньор, неужели вы не понимаете, что вы сами и вся ваша свита находитесь под прицелом наших орудий, чью разрушительную силу вы на себе недавно испытали. Даже если вы решите продолжить воевать, кто даст вам отсюда уйти? Призываю вас подписать документ, свидетельствующий о полной вассальной зависимости этих земель от великого короля Карла, иначе я не обещаю вам сохранить жизнь.

— Не о моей жизни надо заботиться сейчас, — улыбнулся Куаутемок и взмахнул рукой. За Ромкиной спиной раздались шорох, стук и предсмертные хрипы.

Испанские солдаты падали один за другим, пораженные невидимым врагом. Вода под мостками бурлила, между домами и в развалинах замелькали тени в шапочках с зелеными перьями. Заблестели стеклянные ножи, кровь брызнула на белые плиты. Чинуши сбились в кучу, выставив перед собой, как защиту, деревянные ящички.

Выхватив меч, Ромка подскочил к Кортесу. Капитан-генерал достал свой.

Слева встал в оборонительную стойку флорентиец. Несколько уцелевших солдат с обнаженными мечами прикрыли тыл.

— Ну что, как вы чувствуете себя теперь? — спросил Куаутемок. — Ваше мнение насчет того, какой документ подписывать, не изменилось?

— Проклятый мешик, — процедил сквозь зубы Кортес. — Ты заманил нас в ловушку!

— Вполне в вашем духе, — скромно потупил взор Куаутемок. — Вы думали, что у меня больше не осталось сил, и в этом ваша большая ошибка. Конечно, воевать против ваших пушек я теперь не могу, но, захватив вас в заложники, как вы до того поступили с моим дядей, я смогу диктовать вашей армии свои условия.

— Он тебе не дядя! — взревел Ромка. — Во всяком случае, был, — добавил он чуть тише.

Куаутемок стрельнул в него живыми черными глазами, так не вязавшимися с морщинистым стариковским лицом, но отвлекаться не стал.

— А остальных мы убьем, — добавил он так буднично, что Агильяр даже не сразу смог перевести эти слова.

Он снова взмахнул рукой. Из дверных проемов, из-за развалин, казалось, из-под самой земли появились на площади люди в шапочках с густыми зелеными плюмажами, полностью скрывающими лицо, и разномастным вооружением. У кого были мешикские мечи, у кого испанские, у кого подобия кистеней, алебард, трезубцев. Несколько человек с длинными тонкими копьями появились из-под помоста. Какой-то спецотряд вроде тех, что тренировал в подмосковных полях князь Андрей? Надо ж было так попасть! Но кто мог подумать, бились в голове у Ромки мысли, а потная рука плотнее сжимала рукоятку меча.

— Вот, великий правитель, я и доставил вам Кортеса, — раздалось слева.

Что за диво? Ромка обернулся и обмер. Флорентиец стоял за спиной капитан-генерала, приставив к его горлу широкий клинок.

— Не советую даже пробовать до меня дотронуться. — Голос его стал резким и скрипучим, как промороженные дверные петли. — Одно неверное движение и… — Он недвусмысленно шевельнул локтем. — Голова покатится с плеч.

— Дон Лоренцо, что вы делаете? — недоуменно хлопая глазами, спросил Кортес.

— А он уже давно собирается убить вас, — улыбнулся одними губами Куаутемок. — Мы захватили его после «Ночи печали», поговорили, нашли общие интересы.

— Ах ты… — Кортес рванулся вперед, казалось позабыв о прижатом к его горлу кинжале.

— Успокойтесь, дон Эрнан, — осадил его флорентиец, — мне бы не хотелось пускать в ход оружие. Надеюсь, все вы тут понимаете, что, если это произойдет, мы покойники. Все до единого. — Он возвысил голос. — Если я убью сеньора Кортеса, то мешики с чистой совестью могут перебить всех оставшихся испанцев и попытаются удрать водой. Там их, без сомнения, заметят бригантины и откроют огонь на поражение. Если Куаутемок погибнет, то испанцы назначат своего ставленника и от его имени станут управлять страной, пока не разорят ее окончательно. А если выживет, — дон Лоренцо хохотнул, — то поуправляют от его имени. А потом, заперев в клетку, отвезут в Мадрид, показывать в цирке.

— Но если вы уйдете с Кортесом, у мешиков тоже не будет причин нас не убить, — проговорил Ромка.

— Судьба ваша и ваших товарищей, дон Рамон, заботит меня не очень сильно, — признался флорентиец. — Я хочу, чтоб вы сделали так. Часть богатств из лодок ваших вельмож, сколько влезет, перегрузили в одну — самую быстроходную. Мы сядем туда с доном Эрнаном и прокатимся до берега, там возьмем лошадей и доскачем до Вера Крус. Перегрузим деньги на корабль, идущий в Севилью или Кадис, и больше, клянусь Господом Нашим, вы обо мне никогда не услышите. Ах да, — будто вспомнил он, издевательски упиваясь своей властью, — дон Эрнан, чтоб у вас не возникло желания освободиться по дороге или повести себя глупо, выпейте, пожалуйста, жидкость из этой склянки. В ней содержится яд, приготовленный по старому итальянскому рецепту. Действовать он начнет не раньше чем через неделю, за которую мы должны добраться до Вера Крус. Там я дам вам противоядие. Потом вы можете вернуться и закончить переговоры или поубивать тут друг друга. Мне все равно.