Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Ты следующий - Любомир Левчев

Ты следующий - Любомир Левчев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 142
Перейти на страницу:

Но Дора пробыла в Англии только два месяца и вернулась. Она даже не посоветовалась со мной, как ей поступить. Таким уж естественным и неизбежным казался нам тяжелый болгарский крест. Почему? Из-за детей? Она бы могла взять их с собой. Из-за меня? Я бы мог приезжать или вообще остаться жить с ней…

И даже сегодня, спустя столько лет, с дистанции целой — уже мертвой — эпохи я не могу объяснить, почему мы были такими, какими были. Разве мы можем ответить с позиции сегодняшней логики, почему Цветаева вернулась на свою смертоносную родину? Я тихо восхищаюсь Дорой, зная, что это предложение, возможно, было главным шансом изменить всю ее жизнь и творчество, а она осознанно не воспользовалась им ради таких вещей, которые больше уже не ценятся и даже вызывают озлобление у людей, готовых продать все и вся за миску чечевичной похлебки.

А Англия в то время переживала культурный подъем. Великий Генри Мур был в самом расцвете сил. Волшебник Кеннет Кларк выступал по телевизору, рассказывая о цивилизации как о сказке, чудеса которой открылись ему, — и вот теперь он повествует о них детям, то есть нам. Поэты Оден и Спендер все еще сияли на небосводе поэзии, на который уже взошла воронова звезда Теда Хьюза. Битлы обратились к индуизму, воодушевленные своим гуру Махариши. Весь мир слушал их новые индийские напевы. И в Болгарии мы тоже их слушали с удивлением и восхищением. А вот индуистские увлечения Людмилы Живковой, появившиеся во времена ее стажировки в Оксфорде, были восприняты совершенно иначе. Правоверные марксисты-атеисты находились в смущении.

А я все чаще встречался с Богомилом Райновым. Думаю, этой близости с отшельником я обязан Светлину, для которого все Райновы были райским светом.

А ведь наша первая встреча не сулила ничего хорошего. (Хуже нее оказалась только последняя.) Это случилось во времена дискуссии о свободном стихе. Лозан Стрелков вызвал меня в свой кабинет. Там уже сидели Славчо Васев и Богомил.

— Ну-ка прочитай это стихотворение и скажи, что ты думаешь.

Рукопись не была подписана. Название, по-моему, стояло — «Красный стих». Идея заключалась в том, что не важно, какой стих по форме — белый или рифмованный, свободный или классический; главное, чтобы по содержанию он был идейным, партийным, то есть красным.

Я заявил, что стихотворение мне не нравится. Случился конфуз. Оказалось, что его написал Богомил Райнов. Мое невежество он принял философски. И даже позвал меня поужинать в Клуб журналистов. А потом, чтобы все же продемонстрировать свое интеллектуальное превосходство, он дал мне возможность одним глазком заглянуть в его таинственные коллекции.

Коллекции — это мягко сказано! Мне показалось, что я очутился в сокровищнице. Оглушенный и очарованный, как варвар в Константинополе, я вдруг почувствовал, что и сам Богомил Райнов — это некая таинственная коллекция, над созданием которой гениям пришлось немало потрудиться. Но, если верить легендам, над сокровищами всегда тяготело проклятие.

Впрочем, что мы понимали в коллекциях! Дора прочитала в каком-то журнале, что детям очень полезно собирать и систематизировать разные вещи.

— Придумай, что можно собирать! — поручила она мне, имея в виду воспитание нашего сына.

Моя мама встряхнула мою школьную тетрадку, и из нее выпали старые почтовые марки. Но микроб коллекционирования не заразил сына. Уже на следующий день марки оказались помяты и порваны. Вышло, что во всем виноват я: надо было найти что-нибудь подолговечнее. Тогда моя мама откопала где-то горсть старых монет со всадником ханом Крумом и с изображением царя Бориса III. Эти бирюльки еще меньше заинтересовали ребенка: ведь их даже не порвешь. На беду, именно тогда к нам в гости пришел Богомил. И пока Дора готовила кофе, он заметил горку старых монет:

— Ты что, начал коллекционировать этот мусор? — спросил он меня с презрением. — Пойдем, я дам тебе рисунки, пора уже становиться умнее.

Я покраснел от стыда. Напрасно я объяснял, что речь идет о воспитании моего сына. Но, разумеется, я принял его предложение взглянуть на новые коллекции.

И тут же, воспользовавшись его щедрой помощью, начал собирать графику.

Но не прошло и недели, как Богомил позвонил в мою дверь.

— Слушай, в прошлый раз я видел у тебя какие-то монеты. Принеси-ка их, я хочу на них взглянуть.

Я подумал, что он снова смеется. Но нет. Хватило всего нескольких дней, чтобы Богомил заделался еще и нумизматом. Это увлечение пополнило его коллекцию коллекций — от медалей до спичечных коробков.

В течение нескольких последующих лет Богомил был завсегдатаем биржи нумизматов. Он постоянно звал меня с собой. Наверняка ему было неудобно в одиночестве крутиться среди детей, отпетых мошенников и сумасшедших. Потому что коллекционирование — это всегда сумасшествие, напоминающее историю человечества. Либо история — один из видов коллекционирования. Если попробовать отнести «профессора» — так его называли на бирже — к одной из групп нумизматов, то он, несомненно, окажется среди детей. Райнов превосходил всех — вооруженный современной лупой и точными познаниями о «биографии» и цене каждой монеты. Только в одном превосходили его те, кто с ним торговался. В отличие от него, они знали, какие из монет фальшивые. И может быть, это ребячество и было самой симпатичной чертой у страшного Богомила Райнова.

В его коллекции графики меня больше всего потрясли несколько цветных литографий, подписанных Марком Шагалом. Наконец я осмелел и предложил ему обмен.

— У тебя нет ничего достойного.

Но все же его ястребиный взор остановился на самой большой картине в моем доме. Светлин щедро дарил картины своим друзьям. И это не означало, что он не ценит собственные произведения. Как раз наоборот! Этим жестом он хотел показать, насколько высоко ценит дружбу. После закрытия авторской выставки на бульваре Раковского он подарил мне великолепный «Пейзаж Еревана». Именно эту картину и заприметил расчетливый Богомил.

Мое сердце сжалось:

— Но это же конь за курицу.

— Давай сыграем в карты. Если ты выиграешь, и Шагал и Светлин твои.

Мы засели в доме и всю ночь резались в карты, как самые отчаянные пираты. Сначала я выигрывал. Богомил был мрачным и сосредоточенным. Я уже видел, как Марк Захарович входит в мой дом. И тут, нанеся несколько ответных ударов, Богомил переломил ход игры и победил.

— Давай снимай картину! — заявил он без тени сочувствия.

— Ты что, прямо сейчас ее понесешь, среди ночи? Она же больше тебя.

— Ты мне поможешь.

И вот так ночью через весь центр Софии мы пронесли проигранную картину Светлина. Ветер раздувал ее, как парус корабля, и гнал нас к водосточным трубам и стенам, как фрегат работорговцев, погибающих вместе со своим товаром.

На следующий день мы сидели в Клубе журналистов — снова втроем, но на этот раз с живым Светлином, а не с его картиной.

— Попроси-ка своего друга рассказать, как вчера он проиграл тебя в карты.

1 ... 89 90 91 92 93 94 95 96 97 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?