Черный код - Вергилия Коулл

Я поднялась с места, боковым зрением уловила движение: Макс вскинул голову и застыл в напряженной позе. В помещении стало так тихо, что если бы пролетела муха, этот звук показался бы громом среди ясного неба. Все затаили дыхание.

– Работать над этим делом было непросто, – начала я и сглотнула, сообразив, что нужно говорить более уверенно. – Было очень много запутанных моментов. Именно поэтому я решила снабдить полученные визуальные образы комментариями, дабы исключить любое неправильное понимание ситуации.

– Пожалуйста, – разрешил судья.

– Тогда позвольте начать со вступительных слов, – заговорила я уже смелее. – Немало уже сказано о важном вкладе профессора Соловьева в науку. Недавно стало известно, что подсудимый попал в программу «Красный Код». Это тоже разработка профессора, его последнее, посмертное дело. Полагаю, еще не все знают, чем занимается эта программа. Из достоверных источников мне стал известен ответ, – я немного помолчала, привлекая внимание присяжных. – «Красный код» ищет людей, которые способны видеть будущее.

– Документально неподтвержденная информация, – вклинился Григорович, который заметно побледнел.

– Это легко проверить, – возразила я, – если сделать судебный запрос в лабораторию. Широкой общественности истина пока неизвестна, но сейчас идет закрытое заседание, здесь нет случайных зрителей, а значит, я могу более-менее откровенно об этом говорить.

Судья молча сделал несколько пометок в своих бумагах и поднял голову, чтобы дать мне знак продолжать.

– Представьте, что вы можете видеть будущее, – произнесла я, глядя ему прямо в глаза. – Изменит ли это вашу жизнь? Первый ответ, который приходит в голову: да, конечно. Зная будущее, вы можете подготовиться к неприятностям и даже избежать их. Иметь наперед готовые решения проблем – здорово! Но перед нами – лишь одна сторона монеты.

Действительно, это было так. Макс пользовался преимуществами своего дара, когда отразил атаку наемников Татарина, напугал конкурента непредсказуемостью, явившись к нему с мертвыми телами. Какая сила воли стояла за тем поступком – уже другой вопрос.

Судья отложил ручку и сплел пальцы в замок. Я взглянула на Вронскую: старуха прищурилась. Давно уже подозревала нечто подобное? Скорее всего, так и есть.

– В некотором роде я тоже по долгу службы бывала в шкуре провидца, – я поежилась, вспоминая тот момент, когда видела в сеансе убийство Соловьева. – Приходилось расследовать обстоятельства смерти людей, а мне заранее было известно, что они уже мертвы. Но моделируя декорации, я видела их снова живыми, мысленно отсчитывала секунды до их гибели. Всем сердцем противилась подобному исходу, но понимала, что ничего не могу поделать. Что я – простой наблюдатель за чужими судьбами, и не более того. Это очень тяжело.

Я опустила голову и нажала кнопку на клавиатуре ноутбука. На экран не смотрела, прекрасно знала, что там воспроизводится.

– Сейчас вы видите момент убийства профессора. Ничего нового, никаких расхождений с показаниями подсудимого, полиции и судмедэксперта. Количество выстрелов, характер ранений, положение тела, нахождение убийцы в момент смерти: вы видите, что все совпадает с полученным мной визуальным образом.

– Материал будет приобщен к делу, – заверил судья.

– Но это еще не все, – я снова встретилась с ним взглядом. – Признание подсудимого имелось с самого начала, но суд интересовали истинные мотивы. Минуту назад все присутствующие тоже могли почувствовать себя в некотором роде провидцами. Ведь всем было заранее известно, что профессор умрет, хоть на экране он появился живым. А теперь пусть каждый представит, что начнет видеть такие образы постоянно, и главные роли в них станут играть еще живые люди, которые пока не собирались умирать. А что, если это будут его близкие? Вдруг однажды он увидит, как умрет его вторая половинка? Или ребенок? Или родители? Он будет находиться в кругу родных, еще живых и здоровых, но при этом понимать, что скоро их не станет. Как много подобных видений может выдержать обычный человек прежде, чем сойдет с ума или захочет покончить с собой, лишь бы избавиться от навязчивой информации?!

– Это всего лишь предположения! – не выдержал Григорович.

Я украдкой посмотрела на Макса. Он успел выпрямиться, схватиться за прутья решетки и смотрел на меня так… в глубине его темных глаз пылало то ли восхищение, то ли облегчение, но ясным стало одно: он догадался, что я все поняла. Это придало новых сил.

– Не предположения, а пояснения к мотивам преступления, – парировала я. – Нормальный человеческий порыв – попытаться помешать несчастному случаю, который грозит близким. Отсюда вытекает следующий вывод: убивая профессора Соловьева, подсудимый пытался чему-то помешать. Но чему? Долгое время он не хотел признаваться, какие бы методы я не использовала. Но мне все-таки удалось найти первопричину.

В этот раз я посмотрела на экран после того, как нажала кнопку. Предыдущее изображение сменилось новым. Тем, из первого сеанса, когда я попала в заброшенный дом и осматривала его безжизненные помещения.

– Так как ранее мне не доводилось работать с людьми, наделенными способностями, отличными от моих, – принялась пояснять я, – то именно этот фактор и сбивал с толку долгое время. Оказавшись в смоделированной реальности, которая сейчас воспроизводится на экране, я опиралась только на имеющийся опыт. Сразу насторожилась, когда мы с объектом слишком легко вошли в контакт. Но, конечно, предположила, что нахожусь в его фантазиях. Ведь этот дом реально существует, он не разрушен, находится в нашем городе, и в нем по-прежнему живут люди. Гораздо позже я узнала его, вспомнила двор. В этой квартире мы жили с родителями, когда я была совсем маленькой, но потом переехали. Поэтому и не удалось восстановить в памяти мгновенную связь. Помогли качели.

На экране как раз демонстрировался вид из окна и те самые проржавевшие качели внизу на площадке между многоэтажками.

– Теперь я могу найти объяснение странным ощущениям чересчур быстрого установления контакта. Подобное, хотя и иное по своей природе, слияние происходит между двумя перцепторами. То есть, в нашем случае, я просто зафиксировала признак контакта с другим человеком, наделенным сверхспособностями. Получается, что разрушенный дом, обвалившиеся ступени, которые вы сейчас видите, – это не фантазия. Это воспоминание моего объекта.

Я обвела взглядом притихших участников процесса. Каждый смотрел на экран так, будто не мог поверить глазам.

– Как, спросите вы? – усмехнулась я. – Как может быть воспоминанием то, чего не существует на самом деле? Любой перцептор, конечно, первым делом спросил бы, как возможен показ воспоминания при первом же контакте, но тут я пояснила бы, что наличие особых способностей упрощает слияние подсознаний. А что касается увиденного… это было то самое видение нашего с вами будущего. Тот мотив, из-за которого умер профессор Соловьев. Максим Велс видел заранее, как наступит конец человечества.

– Не могли бы вы выражаться яснее? – нахмурился судья.