Маледикт - Лейн Робинс

Мирабель стояла в дверном проеме, освещенная сзади восходящим солнцем. Она улыбнулась Маледикту и чуть присела в реверансе — словно актриса в ответ на аплодисменты.

Арис смотрел на останки, лежавшие на мраморных коленях Хаит, под божественной защитой. Истерзанную, разбухшую от воды плоть скрывал теперь синий плащ, но лицо даже под слоем белил едва походило на человеческое. Лишь холод зимнего моря спас плоть от разложения. При виде того, что вода сделала с его братом, в глазах Ариса отразился ужас, да так и остался на дне зрачков: плащ, призванный успокаивать, наводил короля на мысли о голых костях.

— Сир, — сказал гвардеец, — прибыл Маледикт. Где вы желаете принять его?

— Приведите его сюда, — отозвался Арис.

Рыжеватые брови гвардейца подпрыгнули едва не до волос, но он коротко кивнул. Арис вновь переключил все свое внимание на тело брата и не слышал, как гвардеец удалился.

— Вот к чему мы пришли, — проговорил король. — Я почти один. Наша семья развеяна временем… Ты должен был родиться старшим, Мишель. — Тяжесть, прежде давившая королю на шею и плечи, опустилась к самому сердцу. — Думаю, ты лучше меня подходил на роль государя — даже несмотря на твою недальновидность, даже несмотря на то, что был реакционером. Мои подданные меня не любят; хуже того — не уважают. Ты бы заставил их испытывать уважение. Или страх. И я бы не остался вот с этим…

В холле раздались шаги — шарканье ног по камню.

Арис поднял голову. Немногие пробирались в храм извилистыми темными коридорами, так что он знал, кто приближается. Маледикт низко поклонился.

— Вы посылали за мной?

За его спиной мелькнул гвардеец.

— Да, — хрипло ответил Арис. Глаза Маледикта смотрели на короля из-под отяжелевших век, волосы были наспех зачесаны назад; кое-где в них виднелись маленькие черные перышки. Арис вспомнил двух танцоров: черного и белого, круживших по зале, склонив друг к другу головы. Руки у него сжались в кулаки.

— Подойди и взгляни, что стало с моим братом, — сказал Арис.

Маледикт приблизился, покачиваясь словно тень в тускло освещенной комнате. Склонился над тем, что осталось от головы Ласта, и отшатнулся; его бледное лицо было бесстрастным.

— Ты удовлетворен тем, что видишь его мертвым? — спросил Арис. — Я знаю, что ты ненавидел его, хотя никогда не представлял, почему.

— Удовлетворен, — отозвался Маледикт.

— Дай мне руку, — приказал Арис.

Маледикт протянул правую руку. Арис схватил ее и привлек юношу назад к мраморному изваянию. Тошнотворно сладкий запах гниения окатил их, перебивая запах духов Маледикта. Он попытался вырвать свою руку из твердой ладони Ариса. Потерпев неудачу, отвернулся, предоставив королю беседовать с копной темных волос.

— Дотронься до него, — дрогнувшим голосом сказал Арис. Гвардеец подался вперед, желая стать свидетелем. Маледикт пытался сопротивляться, и король дернул его за руку, подтягивая к телу. В глазах короля стояли слезы.

Маледикт свободной рукой схватил Ариса за запястье.

— Ученый человек так обезумел от горя, — прошептал он, чтобы слышал один только Арис. Маледикт поднял веки: темные ресницы затрепетали, черные глаза заглянули королю прямо в душу — и тот содрогнулся. — Неужели, сир, вы решили узнать, причастен ли я к смерти вашего брата, опираясь на суеверия? Неужели предполагается, что, стоит мне прикоснуться к Ласту, как его тело начнет кровоточить? — Маледикт высвободил свою руку мягким и точным движением, как карманник, вытаскивающий монеты.

— Сомневаюсь, что тебя тошнит.

— Почему бы вам не спросить меня? — удивился Маледикт.

— Ты должен сделать это, — сказал Арис, отводя взгляд от соблазнительных губ, искривленных гримасой отвращения, стараясь не слышать томной хрипотцы голоса, звучащего так близко и так страстно. Фальшивая или нет была эта хрипотца, она привела Ариса в трепет.

Маледикт коснулся пальцами лба Ласта, потом промокшей ткани над его сердцем. Протянул руку, показывая Арису незапятнанную ладонь.

— Я не убивал вашего брата.

Арис уже не знал, чему верить; разум его был так же холоден и неподвижен, как тело Ласта. Холоден, как погубленные во цвете юности дебютантки, ожидающие своих похорон. Арис знал лишь то, что смерть пришла в его страну вслед за Маледиктом, что каждый из его придворных наверняка искусный лжец, умеющий изобразить искренность, и что у юноши Маледикта дурная репутация дуэлянта и шантажиста. За последнее мог поручиться сам Арис — взять хотя бы проклятые гроссбухи, припрятанных бледными руками Маледикта, — эти гроссбухи были для короля опаснее клинка.

Вот все говорят о мече — но руки у Маледикта такие нежные, гладкие, без единой мозоли; Арис хорошо знал, что репутация часто основывается на одних лишь слухах. Ни король, ни кто-либо из его гвардейцев никогда не видел, чтобы Маледикт дрался на дуэли. Даже Эхо, мечтающий обвинить его, сомневался, что меч юноши сможет сразить Ласта. Сам граф ничем не мог помочь им в расследовании: хотя он не скрывал ненависти к Маледикту при жизни, тело его, зацепившееся за якорь фрегата «Флер» и проволоченное вдоль всего киля, оказалось слишком изуродовано, чтобы служить молчаливым обвинением.

Арис прикрыл глаза, словно мог стереть встающие в сознании образы, усмирить бушующую в крови панику.

Король вздрогнул, когда Маледикт, не спрашивая позволения, накрыл его ладонь своей. Арис слышал, как гвардейцы беспокойно заерзали, но не проронил ни слова, позволив Маледикту отвести себя прочь от тела брата. Он во все глаза смотрел на Маледикта — хотел уловить хоть малейший намек, хоть повод для подозрений, словно истину можно подглядеть — но не увидел ничего нового, разве только сострадание, непривычное на этом умном лице.

— Я полагал, что вы собираетесь допросить его, сир, — гневно воскликнул Эхо прямо с порога. Арис отступил от Маледикта на шаг.

— Спрашивайте, что вам угодно, — бросил юноша. — Я больше не стану чинить препятствий.

— Вы причастны к смертям дебютанток? — Арис возвысил голос, чтобы прекратить всякие попытки Эхо взять ситуацию под контроль.

— Никоим образом, — ответил Маледикт, удивленно и озадаченно хмуря брови. За спиной Ариса Эхо хмыкнул, и юноша договорил, обращаясь лично к нему: — Я не воюю с беззащитными девицами.

— Ходят слухи о порочном сговоре между вами и Мирабель, — сказал Эхо, подходя ближе.

— Вы служите советником по сплетням? — с привычной язвительностью произнес Маледикт.

— Вы танцевали с ней, — сказал Эхо. — И шептались — явно строили планы…

— Чтобы я строил планы с Мирабель? — воскликнул Маледикт. — Она совершенно безумна. Пошлите за ней, Эхо. Она вряд ли станет отрицать собственное злодеяние.

— Я послал за ней Джаспера, — проговорил Арис, про себя подмечая отсутствие всякого интереса в глазах Маледикта. — Эхо, пока еще слишком рано. Давайте сначала побеседуем с Мирабель, а там решим, как быть дальше… — Он заслонил Маледикта от Эхо и перешел на шепот: — Я вытащу тебя, а взамен ты проявишь благоразумие и осмотрительность и просидишь всю зиму тихо. Я не желаю, чтобы до меня донесся хоть один слух о твоих проделках.