Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

– Такое слово я бы использовать не стал…

– Нет, в самом деле вы утверждаете, что я здесь только для того, чтобы добавить немного разнообразия к вашему отчету, верно? Какой-то достоверности к дискуссии, которой иначе ее будет недоставать? Меня пригласили придать немного краски вашей беседе? Лишний оттеночек вашему трепу? Внести немного души, чтобы монолог стал задушевней?

– И опять, я бы выражать это так не стал. Но да, если настаиваете…

– Что ж, отлично. Меня устраивает. Мы к такому привыкли.

– Мы?

– Да, мы. Символизм, наверное, – неизбежное зло. В той же мере, в какой интеграция – бремя, гораздо лучше такое неизбежное зло, нежели его альтернатива. Но давайте все же будем по этому поводу честны с самого начала, а?

– Конечно, – сказал я. – Я такое переживу, если и вы сможете. И спасибо за разъяснение. – После чего я сказал: – Еще кого-нибудь что-нибудь беспокоит?

Я окинул комнату взглядом, но ни одна рука больше не поднялась.

– Ничего? Здорово. В общем, как я уже сказал, вы всемером тут для того, чтобы поделиться своими мнениями в среде безопасности и взаимного уважения. Но для того, чтобы четче разграничить различия в нашем кампусе и предоставить крепкий физический барьер на тот случай, если у нас вдруг произойдет вспышка насилия, те трое из вас, кто представляет в кампусе местную фракцию, размещены по одну сторону этого тяжелого стола для переговоров, а те трое, кто представляет более новую фракцию – отныне давайте уважительно обозначать вас как неофитов, – рассажены на противоположной стороне. Меж тем непосредственно напротив нас с Бесси на дальнем конце этого прямоугольного стола – в одиночестве, поскольку он не принадлежит ни к одной фракции, – сидит единственный штатный негроид нашего колледжа, который, есть надежда, будет представлять в нашем обсуждении голос разума и объективности. Имейте, пожалуйста, в виду, что мы ограничим охват нашего опрашивания лишь несколькими более узкими проблемами, имеющими экзистенциальное значение для нашего колледжа. Я предложу вам серию конкретных вопросов и попрошу обсудить их группой. Будьте, пожалуйста, честны в своих ответах, поскольку для вас это станет последней возможностью выразить тайные стремленья своей души перед тем, как декларация нашей миссии подвергнется пересмотру, а в середине марта прибудут аккредиторы. (Не забудьте: смерть и региональная аккредитация не дожидаются никого!) Все это время я стану выступать дирижером этого великого оркестра, умело направляя обсуждение от одной его музыкальной части к следующей, но не внося в общее благозвучие собственного вклада, – хотя, может статься, и буду время от времени предлагать глубокомысленные дополнительные уточнения. Есть какие-либо дальнейшие вопросы о том, чем мы сегодня займемся?

– Нет, – сказали местные.

– Пока нет, – сказали неофиты. – Но если что-то возникнет, мы вам сообщим.

– Фантастика. Итак, давайте перейдем к нашему первому пункту, что скажете?..

– Давайте! – согласились они.

Тут я сверился со своими заметками. После чего сказал:

– Итак, первое ваше задание – просто разминочное упражнение, чтобы мы все оказались в потоке дискуссии. Оно предназначено для того, чтобы создать у вас семерых благожелательность и ощущение непринужденности. Упражнение это не должно вызывать никаких противоречий и не связано никакими условиями – и выглядит оно так…

Услышав, что пришел ее черед, Бесси приблизилась к треножнику, поддерживавшему лекционный блокнот, и перекинула назад один большой лист, чтобы всем стал виден первый вопрос:

РАЗОГРЕВ: Если б вам выпало посетить единственное место на свете, куда б вы отправились? Поясните.

Я показал на блокнот.

– Как видите, наша первая тема безобидна: вас просят лишь выбрать точку назначения в мире, которую вам бы хотелось посетить больше всего. Любую местность. Это может быть среда, где вы уже бывали. Или некое место, о котором слышали что-то прекрасное. Быть может – Триумфальная арка в Париже? Египетские пирамиды в вечерних сумерках? Висячие сады Вавилона, судя по всему, в это время года особенно красивы. Короче говоря, для вашего ответа весь белый свет, на самом деле, – ваш котик. Поэтому ни в чем себе не отказывайте. Так, осталось ли еще что-то непонятное, что следовало бы прояснить до того, как мы начнем?

– Нет.

– Ничего?

– Нет.

– Кто хочет первым? Кому мы доверим растопить лед, накопившийся в этой комнате? Тот лед, что надвигался, как ледники в эпоху плейстоцена, что оседал на красивый, однако иссушенный кампус нашего любимого общинного колледжа Коровий Мык?

– Я первый… – сказал давний преподаватель оружейного дела и приспешник Расти Стоукса. Человек этот сидел с той стороны стола, где расположились местные, и в отсутствие самого Расти взял на себя музыкальный инструмент, на котором обычно играл бы Расти: словно заявленный в афише солист, он уже примерялся к вакантной роли первой скрипки. – Я могу ответить на этот вопрос, – сказал он. – Поскольку я – в некотором роде известный путешественник по миру, ибо за свою жизнь посетил все штаты, присутствующие на американском флаге. И испытав все сорок штатов собственными глазами, я думаю, у меня теперь имеется неплохая система координат, чтобы судить о живописной красоте самых экзотических мест на свете. И вот с этим громадным опытом могу вам сказать, что если на свете и есть какое-то место, достойное моего визита, – иными словами, если б я мог выбирать из самых прекрасных пунктов назначения на этой обширной и красивой земле, – мне бы пришлось, вне всяких сомнений, выбрать Северную Дакоту. И не один раз, учтите, а последовательно и от раза к разу. Если б я мог, видите ли, я бы посещал этот достославнейший штат вновь и вновь.

– Вы бы снова и снова посещали Северную Дакоту?

– Да, Северную Дакоту, и только Северную Дакоту. Побывав там несколько отдельных раз, могу сказать вам, что нет другого такого же пристанища сопоставимой красоты. Потому что Северная Дакота наверняка располагается среди самых зрелищных мест на лице земли. Есть спорное мнение, что это роскошнейшее, лучшее, возвышеннейшее туристическое направление, какое лишь и можно созерцать. Бесспорно же, что это величественнейший штат нашей молодой и нахраписто расширяющейся страны.

Мужчина примолк, чтобы серьезность его слов лучше дошла. Затем продолжал:

– Среди своей ровни Северная Дакота – практически оазис красоты и великолепья. Это сама Америка в миниатюре. Проезжая по ее обширной системе шоссейных дорог, вы можете восхищаться величием ее распахнутых настежь пространств и продуваемых ветрами полей. Грубой простотой американской внутренней души, испускаемой наружу, словно лучи надежды, ласкающие мир. Чистым блеском ее легендарной глухомани. Северная Дакота: в ней волен каждый дол от гор до бурных волн, – тебе я шлю поклон![32]