Картахена - Лена Элтанг

Уж лучше полистать «Путеводитель по Южной Италии», купленный давеча на улице Ненци, а потом, когда дождь утихнет, еще раз попытать удачу в участке. Он задернул шторы, лег на кровать, завернулся в одеяло, дернул за шнурок лампы и взял в руки тяжелую глянцевую книгу, заложенную рваным носком.

* * *

На рассвете его разбудил скутер почтальонши, с треском промчавшийся мимо окна спальни: почтовый домик находился через дорогу, хозяйка мотеля говорила, что рыжая девица живет прямо над конторой и в нее влюблены все деревенские повесы, и особенно сержант Джузеппино. С хозяйкой следовало бы говорить почаще, она просто колодец сведений, только не запечатанный источник из Песни Песней, а широко раскрытый глаз воды.

– Совсем разорили нас проклятые греки, – сказала Колумелла, когда он вышел к завтраку. – Раньше, бывало, по восемь сортов чая в лавку привозили, а про кофе и говорить нечего. Туристы, гости, постояльцы так и шныряли по деревне. Покупали все, что под руку попадется!

– Вы имеете в виду закрытие гостиницы?

– Ну да, ясное дело. При покойном хозяине был порядок, а теперь монахи нас душат.

– А что бы вы сказали, если бы это были не монахи, а кто-то из местных?

– Никогда! – с жаром возразила Колумелла. – Кто это вам наговорил? Никогда итальянец не даст земле пропадать, а деньгам – превратиться в лопухи и крапиву.

– Ну вам виднее.

– Сегодня вроде шторм обещали, – задумчиво сказала хозяйка, снимая чайник с огня. – Наш-то Пеникелла опять шлялся по деревне пьяным. Перед штормом у него всегда так.

– Говорят, он собирается отправиться в кругосветное путешествие, – заметил Маркус, просто чтобы поддержать разговор, но тут хозяйка со стуком поставила чайник на стол, повернулась к нему и заговорила, уперев руки в обтянутые фартуком бока:

– Не стыдно вам смеяться над стариком? Ладно, он болтает всякую чушь, но кто бы на его месте не болтал, ясное дело, ведь некому о нем позаботиться, а крыша у него поехала с тех пор, как убили его младшего брата, от брата он хоть малую толику имел, правда, надо заметить, что скупердяй мог назначить ему постоянную ренту или, скажем, взять сторожем в гостиницу, но куда там, с тех пор, как у брата завелись деньги, он и дорогу в деревню забыл, отцовская лодка у них называлась грязнуля или что-то в этом роде, не стоило бы ему так заноситься, хотя что говорить о покойнике, теперь уж им нечего делить, берите свой чай и сахар к нему.

– Погодите, – спросил оглушенный Маркус, принимая поднос с чайником, – а когда убили этого скупого брата?

– Боже, дай мне памяти… – хозяйка поднесла палец к носу, – это был год, когда Романо Проди подал в отставку? Нет, на год позже, когда Берлускони выиграл выборы. Точно, в две тысячи восьмом. В феврале! Я помню, что шли дожди, и в деревне говорили, что тело нашли с таким лицом, размытым… Такие бывают у тех, кого вынимают из моря. Еще говорили, что его убили за игорные долги, у нас тут многие на этом помешались, с тех пор как на юге разрешили казино.

– А вы знаете, как его звали? – Он задал вопрос, уже понимая, каким будет ответ.

– Синьор Аверичи, как же еще.

Как же я сразу не сообразил, думал Маркус, наспех покончив с завтраком и поднимаясь в комнату. Ведь слышал же своими ушами, как клошар рассказывал, за что он ненавидит «Бриатико», и еще про пьемонтских быков и про телегу с рыбой. Ну хорошо, эти двое братья. А что это добавляет, собственно, к нашей истории? Да ничего, кроме нескольких штрихов к портрету клошара, который и без того на редкость убедителен. Ладно, сейчас посмотрим. Маркус разложил на столе свои листочки, открыл компьютер и дописал несколько строк к файлу с пометкой «Бриатико».

1. Пеникелла вместе с братом продает рыбу в поместье, знакомится с перезрелой девицей и заводит с ней роман. Его практичный брат с детства мечтает о том, чтобы завладеть палаццо. Много лет спустя, изрядно разбогатев, он арендует его у старухи и превращает в казино с подпольным борделем. Совершенно ясно, что он был одержим Антеросом, богом, появившимся из хаоса вместе со временем и любовью. Ненависть такого рода считалась у древних греков одним из самых страшных проклятий: разрушай то, что любишь.

2. Кто сбросил капитана в лагуну с камнями в карманах куртки? По моим предположениям, это не кто иной, как комиссар полиции. Он был в курсе всех извилистых течений этого дела и мог запросто вычислить, у кого марка оказалась в конце истории. Он мог предложить Диакопи поделиться добычей, пригрозил разоблачением, тот отказался и был наказан. Но ведь я мог и ошибиться. Ничего не будет ясно, пока я не раздобуду ключ к закрытому блогу и не прочту ливийского флейтиста вдоль и поперек.

Маркус подошел к окну, отдернул штору и посмотрел в сторону холма. Известковая скорлупка «Бриатико» поблескивала на вершине под полуденным солнцем. Окно его бывшей мансарды было в восточном крыле, круглое, как бойница. В какой-то момент ему почудилось, что окно мансарды приоткрыто и оттуда кто-то смотрит прямо на него. Но нет, показалось. Игра света в темных стеклах.

Он хорошо помнил свой последний день, проведенный в отеле. Если бы кто-то спросил его, почему он собрался второпях и уехал сразу после собрания, напросившись в машину к адвокату, объявившему о закрытии отеля, он бы не нашелся с ответом. Ему нужно было уехать, и все тут. Они добрались до Салерно довольно быстро, обменявшись лишь несколькими словами, когда адвокат остановился у бензоколонки и снял наушники, в которых поскрипывала «Consider Us Gone». Пса здорово укачало и вывернуло на пижонские кожаные чехлы, так что Маркусу пришлось сбегать на колонку за салфетками и мыльной водой.

– Монахи не хотят заниматься отелем? – спросил он адвоката, когда они выехали на шоссе. – Наверное, им запрещает монастырский закон?

– Монахи? – Адвокат не отрывал глаз от дороги. – Какие еще монахи?

– Ну как же! Новые владельцы, монахи-киприоты, которым Стефания завещала холм со всеми полями и садами. Из-за откушенного пальца святого Андрея.

– Какого пальца? – Адвокат покосился на него с недоумением. – Ты шутишь, парень?

– Да бросьте, я все знаю. Мы уже далеко от отеля, и можно расслабиться. Эта история давно вышла наружу, на собрании они вам просто подыгрывали. Секрет Полишинеля!

– Секрет кого? Никакого завещания в этой сделке нет. Владелец земли – чистой воды итальянец. Я сам оформлял эту покупку некоторое время тому назад, так что можешь быть уверен.

– И кто этот счастливчик?

– Не могу делиться такого рода информацией, – строго сказал адвокат и снова надел наушники. – Присматривай лучше за своей дворнягой.

* * *

Часы на колокольне Святой Екатерины пробили десять вечера, и клошар поучительно поднял палец: наслаждайся! С четверга до полудня субботы церковные колокола будут молчать. Маркус кивнул, глядя на тени от увитых лавром фонарей, качающиеся на белой стене. Фонари вывесил хозяин «Колонны», куда они забрели по дороге из гавани, чтобы выпить по последней. Хозяин был честным католиком и завалил всю витрину шоколадными яйцами и ломтями Torta di Pasqua.