Тайник - Рейчел Хор

— Я вспомнил, где видел это колье раньше.

Медингсфилд-Холл, Линкольншир, — родовое поместье графов Медингсфилд, род которых не прерывался с тех пор, как сэр Томас Медингсфилд принимал Елизавету I с такой роскошью и великолепием, что это едва его не разорило. Королева наградила его званием пэра и должностью церемониймейстера при королевском дворе.

Джуд читала путеводитель, который дал ей Иниго.

— Джеймс — пятнадцатый граф Медингсфилд, — пояснил он по пути в Медингсфилд-Холл.

Иниго был плохим водителем: слишком горбился, почти налегая грудью на руль. Его маленький черный автомобильчик вилял между машинами, как в аттракционе с электромобилями.

— Вообще он был младшим сыном, — продолжал рассказывать Иниго. — Умница парень. Итон, оксфордский диплом с отличием по современной истории, Сити, работал в «Берингс», пока они не разорились. Но в восьмидесятых, когда его брат сломал шею, упав с лошади, в День подарков унаследовал поместье и титул. Финансы находились в ужасном состоянии, но он превратил поместье в туристический центр, устраивая там фестивали искусств.

Лорд Медингсфилд был также известным коллекционером и торговцем предметами искусства и антиквариатом. И несмотря на недавно нанесенный Иниго удар, продолжал оставаться для «Бичемс» значимой, хотя и скользкой фигурой. Медингсфилд, в свою очередь, нуждался в «Бичемс». Поэтому когда Иниго позвонил ему и спросил, нельзя ли привезти коллегу и показать картину для исследования, лорд явил себя воплощенной любезностью и согласился принять их на следующей неделе.

Они оставили машину на большой туристической парковке, но вместо того чтобы встать в очередь за билетами, прошли через один, потом второй конюшенный двор, к двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», ведущей к служебным помещениям Медингсфилда. Там секретарь провела их по коридору и вверх по лестнице в большую, элегантно обставленную приемную, которую лорд Медингсфилд использовал под свою контору.

Лорд, невысокий щеголеватый мужчина в костюме цвета кофе с молоком, с умным подвижным лицом и орлиным носом, сидел за столом, но при виде гостей немедленно встал, чтобы пожать им руки. Джуд подумала: «Может, это банально, но граф реально излучает силу и неистощимую энергию».

Джуд привезла с собой колье. Она решила не тянуть время и сразу выложила его на стол. Затем рассказала всю историю.

Граф внимательно рассмотрел его и широко улыбнулся.

— Думаю, вы раскрыли нашу семейную тайну, — тепло произнес он. — Как прекрасно, что вы приехали.

— Кто она? — спросила Джуд.

Они стояли перед картиной, висящей в длинном ряду фамильных портретов, украшающих библиотеку, отделанную панелями красного дерева. На портрете была в полный рост изображена молодая женщина в платье по моде восемнадцатого века, красавица с длинными светлыми волосами. В низком вырезе платья блестело звездное колье. То самое, что держала в руке Джуд.

— Дама со звездным колье. Ее имя Люсиль. Люсиль де Фужер. Но в семье ее звали Беглянкой.

Иниго вежливо улыбнулся, но Джуд впилась глазами в портрет, потеряв дар речи. Длинная цепочка связей выстраивалась у нее в голове…

— Насколько я понял, она француженка? — уточнил Иниго.

— Именно. Виконт Сент-Джон, позднее девятый граф, встретил ее во время большого турне, в середине восемнадцатого века. Я забыл точную дату. Это он заказал колье и преподнес ей в день помолвки. Они поженились в тысяча семьсот пятьдесят девятом. Но в тысяча семьсот шестьдесят пятом, через несколько лет после написания портрета, она исчезла вместе с двумя маленькими дочерьми. Ходили слухи, будто до замужества у нее был возлюбленный, что парочка по-прежнему пылала страстью и решила сбежать. Конечно, ее искали, но насколько усердно — трудно сказать. Скандал получился невероятный. Больше Люсиль никто не видел. Через семь лет суд официально объявил ее мертвой, и Сент-Джон, к тому времени ставший графом, женился на своей тайной любовнице, некой Эстер Симмондс. Вот она, в маскарадном костюме. Я всегда считал ее ужасной кокеткой. Целое гнездышко певчих птичек, не находите? — благожелательно заметил Медингсфилд.

«Любопытно… — размышляла Джуд. — Две маленькие дочери. Не одна. Если одной была Эстер, каким же образом она очутилась на грязной дороге в Норфолке? И что случилось с другой? Сбежала ли с ней Люсиль и куда они отправились? Возможно, назад во Францию. Но как ребенок, ставший Эстер, мог потеряться? Слишком много вопросов и ни одного ответа. По крайней мере теперь почти ясно, чьей дочерью была Эстер».

— Но почему Люсиль отправилась на север в Норфолк? — спросила Джуд и неожиданно вспомнила неизвестную женщину, найденную мертвой. «Кто она? Возможно, еще один кусочек пазла…»

— Ехала в порт, полагаю. Возможно, в Грейт-Ярмут.

— И это был самый прямой маршрут во Францию?

— Мы не знаем, кто был ее любовником или куда они собирались уехать. Не обязательно во Францию. Может, в Нидерланды. Если хотите, могу дать вам копии писем того периода, когда я консультировался по поводу нашего каталога картин. Люди часто спрашивают о Люсиль. Находят ее романтичной особой, но, боюсь, сильно преувеличивают.

— Да, я бы очень хотела взглянуть на эти письма, — кивнула Джуд.

— А я тем временем покажу Иниго то, что весьма его заинтересует, — с легкой улыбкой пообещал граф.

— О, конечно! — оживился тот.

Джуд оставалось надеяться, что хитрый старый лис не намерен снова заморочить голову бедняге Иниго.

Когда они спускались по лестнице, она одними губами прошептала «смотри в оба», и Иниго понимающе кивнул.

Письма, показанные лордом Медингсфилдом, находились в папке с корреспонденцией того периода. Джуд сидела в подвальном архиве, оснащенном кондиционером. Здесь хранились документы, связанные с поместьем, хотя большая их часть находилась в Кембридже. Она перебирала пластиковые файлы, пока не дошла до писем. Оба датированы 1764 годом и написаны графиней Медингсфилд, свекровью Люсиль, ее сыну, виконту, уехавшему в Лондон по делам. Она не сразу сумела разобрать почерк с затейливыми завитушками. В первом говорилось о слабеющем здоровье графа, о балах и собраниях, о делах поместья, и только в конце второй страницы она увидела строчки:

Я сообщила Люсиль наше общее решение: запрет покидать дом под любым предлогом. Она выслушала меня молча и с тех пор почти не выходит из своих покоев. Только иногда, если позволяет погода, гуляет в саду.

Второе письмо было написано месяцем позже, и в нем говорилось о «новом лекарстве», прописанном Люсиль, которое, похоже, имело «положительный эффект». Она стала спокойнее и более управляемой.

«Свекровь пишет о Люсиль, как о лошади!» — Джуд негодующе покачала головой.

Об исчезновении Люсиль — ничего. Возможно, письмо потерялось или находится в Кембридже?