Судьба - Мария Мартинес

иного выбора. Вся эта неуверенность сеяла хаос внутри него, ведь в глубине души он ждал, что Кейт побежит от него сломя голову. История повторится, и на этот раз он…

Кейт прошла мимо Уильяма и села на край кровати, осознавая, что тот не упускал из вида ни одно из ее движений. Несколько секунд она смотрела на него. Все в его теле было непокорным: извечный лед в глазах, напряжение в мышцах, огромная тень, следовавшая за ним по пятам. Он был вампиром, Кейт смотрела на него собственными глазами и все же с трудом верила им.

Однако, что действительно озадачивало ее, так это то, что в глубине души это не имело для нее никакого значения. С каждой минутой страх растворялся, уступая место чарам, влечению, которое девушка чувствовала с самого начала. И, хотя ей было стыдно в этом признаться, желанию. Она почувствовала, как покалывание расползается по ее животу, и инстинктивно сжала колени.

– Мне нужно, чтобы ты рассказал, все о себе и о том, что происходит. Нужно… узнать тебя, чтобы я могла полностью тебе довериться.

Уильям отвел взгляд.

– Многое может тебе не понравится.

– Я знаю.

– И, может быть, узнав все, ты станешь чувствовать ко мне лишь отвращение.

– Рискни и посмотрим, что будет.

46

Уильям подошел к окну и выглянул наружу.

Ночные шорохи отчетливо долетали до его ушей: стрекочущие сверчки, маленькие мыши, ночные птицы, порхающие среди деревьев, и несколько существ, присутствие которых инстинктивно заставило его ощетиниться.

Человеческий глаз ни за что бы не разглядел их, но для глаза вампира они были видны так же хорошо, как при дневном свете. Уильям с облегчением понял, что это были оборотни, которых он встретил в Бостоне. Самуэль вернулся.

– С чего мне начать? – спросил он без каких-либо эмоций.

– С самого начала, – заявила Кейт, почувствовав, как стук сердца становится чаще.

После долгой паузы Уильям заговорил.

– Ты спрашивала меня о родителях и брате. Помнишь, что я уже рассказывал тебе о своей семье и ее происхождении?

– Что они принадлежат к очень древней европейской родословной.

– Верно, но я не сказал, что это родословная не человеческая. Мой отец – один из старейших вампиров и является лидером расы. Его называют «королем», причем в самом широком смысле этого слова. Мой брат, Роберт, родился вампиром. Один из последних, рожденных таковым.

– Вампиром можно родиться? – озадаченно спросила Кейт?

– Уже нет. Уже много веков вампиры не могут воспроизводить себе подобных.

– Продолжай.

– Себастьян и моя мать познакомились, когда я был совсем маленьким. Они влюбились, поженились, и он стал мне отцом. Мы с Мари росли, ничего не зная о вампирах, никогда не подозревали, что семья что-то скрывает. Или что моя мать обратилась по собственной воле после брака. Себастьян всегда хотел, чтобы у нас была нормальная жизнь, и прилагал для этого все возможные усилия, но от судьбы не уйдешь. У него было слишком много врагов, и, в конце концов, это отразилось на Мари и на мне.

Уильям продолжил рассказ. Он поведал Кейт всю свою жизнь. Рассказал ей о детстве и юности, о том, как счастлив он был в то время. Об Амелии, той юношеской и неистовой любви, что поглотила его разум вплоть до недавнего времени. О магии первых поцелуев, первого секса и помолвке, к которой в действительности ни один из них не был по-настоящему готов.

Потом он рассказал ей, как стал вампиром. О страданиях тех дней, помноженных на миллион от осознания того, что Мари постигла та же участь. О последующих месяцах, в течение которых он должен был научиться контролировать и принимать свою новую природу.

Кейт слушала, ни проронив ни слова.

– Мне запретили покидать дворец, пока не было уверенности в том, что я не представляю опасности для людей. Новообращенные очень опасны и изменчивы, – уточнил он тихим голосом. – Каким был и я, порывистый и влюбленный. Я не видел Амелию несколько недель и однажды ночью сбежал. Пробравшись к ее дому, я сел у окна и несколько часов наблюдал как она спит. Я был так поглощен этим занятием, что и не заметил, как начало светать. Я ужасно испугался, когда первый луч солнца коснулся моей кожи, ведь знал, что умру, и что моя смерть будет ужасной, – он сделал паузу. – Но ничего не произошло. Не было ни боли, ни пламени. Солнце не вредило мне. Все что я почувствовал – лишь легкое жжение и слабость.

Кейт сглотнула, мысленно собирая кусочки пазла воедино.

– То есть, солнце действительно смертельно опасно для всех вампиров, кроме тебя?

– Да.

– И если бы Мари попала под прямые солнечные лучи…

– Она бы умерла через несколько минут.

Пальцы Кейт сжали матрас.

– А ты знаешь, почему с тобой все иначе? Как получилось, что у тебя развился иммунитет?

– Нет, и никто не знает.

– И что было дальше?

– Эта привилегия дала мне возможность притворяться человеком и быть с Амелией. Мы поженились и какое-то время были счастливы. Она ничего не подозревала. Но то, что поначалу казалось подарком, вскоре обернулось адским пламенем…

Ночь вступала в свои права, пока Уильям рассказывал Кейт историю своей жизни, как если бы это был роман. Она слушала как зачарованная и таким образом узнавала, кем были отступники и почему преследовали Уильяма с верой в то, что его кровь была лекарством от их величайшей слабости. В чем был смысл пакта и как он нарушил его в ту роковую ночь, когда Эндрю и его приспешники ворвались в их с Амелией дом. Со стыдом он признался, почему Амелия так ненавидит его и каким эгоистом он был, приняв решение обратить ее. И какие ужасающие последствия навлек на него этот поступок.

– Я искал ее много лет. Сначала потому, что хотел вернуть ее. Потом, потому что должен был убить ее. – Из уст Кейт вырвался стон ужаса. На мгновение Уильям смотрел на нее, потом снова перевел взгляд на окно. Его голос стал холодным, как лед, и глубочайшая ненависть к самому себе чувствовалась в нем. – Амелия стала безжалостной убийцей без стыда и совести. Не знаю, сколько людей погибло по ее вине, но уверяю тебя, что множество. Кого-то она обращала в вампиров, таких же безжалостных, как и она. И я в ответе за все это зверство! – он с яркостью повернулся к Кейт. – Достаточно узнала обо мне?

Кейт сидела как парализованная на кровати, не в силах оторвать от него тоскливого взгляда. Она и представить себе не