Это не то, что я хотела - Мария Бронте

виду, но это было невозможно из-за слишком его высокого роста. Парень же иногда замедлял свой шаг и оглядывался, чтобы Элис, время от времени, смогла догнать его своими короткими ногами и маленькими шажками.

Толпа курсантов оказалась в широком коридоре. Директор, дождавшись всех до единого, стал рассказывать, что здесь находятся аудитории, где будут проходить лекции, на которые обязательно будет приходить. Не придёшь – будешь за это должен заплатить своим наказанием таким, какое пожелает преподаватель. Элис, в принципе, это сильно не удивило. В школе многие ученики сталкивались прогуливали учебные дни или занятия, где за это прогульщикам сулил звонок родителям об отсутствии их ребёнка в школе. А если родители никак на реагировали, даже после звонка директора, то случалось ещё хуже, что некоторых учеников исключали из школы. Элис знает парочку учеников, которые этому подверглись, но, кажется, им всё равно было плевать.

Двери аудиторий были закрыты, но одна из дверей была приоткрыта. Элис, пока никто не заметил, краем глаза быстро заглянула в аудиторию. Кабинет оказался просторным, все парты шли наверх по лестнице. Впрочем, у Элис в школе тоже был такой лекционный кабинет, но в академии, похоже, все аудитории будут такими. Она обожала находиться в том самом школьном кабинете лекций и слушать учителя на уроке так, будто она уже училась в медицинском университете и слушала лекцию по анатомии. Но это был урок истории… У входа сторонился длинный стол преподавателя по середине зала у большой доски, которую с помощью кнопки можно поднимать наверх, чтобы не стирать написанное, а просто продолжить писать на другой доске. Преподавателя в аудитории не оказалось. Элис хмыкнула и с несколькими вопросами посмотрела на табличку на деревянной двери.

«Аудитория №3. Тактика патрульной службы».

Элис громко вздыхает, когда несколько раз перечитывает табличку, заставив плохие мысли просочиться ей в голову. Теперь она начала беспокоиться о том, что завтрашний первый учебный день пойдёт не так, как бы она хотела. Всё пойдёт насмарку.

– Ничего себе аудитория… – Алекс неожиданно оказался за спиной Элис и также, как она, быстро засунул голову в аудиторию и посмотрел в разные стороны. – Всегда хотел побыть здесь.

– Ты ни разу не был в лекционном зале? – удивилась Элис, взглянув на парня со вскинутыми наверх бровями. Алекс, всё также продолжая осматривать аудиторию, с какой-то печалью поджал губы и коротко кивнул.

– Ни разу.

– Да ну не-е-ет… – протянула Элис, отрицая его слова. – Почти в каждом городе есть эти лекционные залы…

– Я не из США, – перебил Алекс. Он посмотрел кабинет ещё несколько секунд и смотрит сверху на Элис, которая всё продолжала переваривать услышанное и смотреть на него с ошалевшим видом. Алекс по-доброму усмехается и, заметив, что они вдвоём отстали от экскурсии, кивком указывает Элис на толпу и они быстрыми шагами догоняют ребят.

Догоняя за потоком курсантов, экскурсовод продолжать рассказывать ребятам про каждый угол в учебном заведении, пытаясь вдохновить каждого на на хорошее начало учебного дня. Но за место этого все пусто смотрели туда, куда показывал мистер Кейс рукой, и обратно возвращали свой пустой взгляд на мужчину. Элис, совсем позабыв про экскурсию, прокручивала в голове диалог с Алексом и не поняла происходящее вокруг неё в настоящие моменты.

– Так ты иностранец?! – немного громко спросила Элис, когда восприняла смысл их диалога, сильно выпучив глаза на Алекса.

– Угу, – без эмоций кивнул тот.

– А откуда ты…

– Я с Мосфедльбайр.

– Мос… Чего?… – язык девушки не поворачивался проговорить название города.

– Мосфедльбайр, – повторил Алекс, немного улыбнувшись попытке девушки выговорить слово. – Это маленький город в Исландии.

– Исландия?! – вдвойне удивилась она.

– Да-а, – протянул он. – Раньше я жил в Исландии, но потом почти в двенадцать лет переехал сюда вместе с братом.

– И как тебе здесь? Нравится?

– Определённо нравится. Переехав сюда жить, я боялся большой площади города. Один район Нью-Йорка – это как вся площадь Мосфедльбайр. Но знаешь, хоть я и живу здесь почти семь лет и Нью-Йорк стал мне вторым родным домом, но я всё равно скучаю по своему маленькому городу, где я родился и провёл всё своё детство.

– Охренеть можно… Так ты исландец? Ты умеешь разговаривать на исландском?

– Не совсем знаю исландский, но базовые слова знаю.

– Скажи что-нибудь.

– Við erum aftur á bak.

– А что это означает?

– «Мы опять отстали».

– Воу! – опомнилась Элис и зашагала быстрее вперёд, догоняя толпу курсантов, которым мистер Кейс уже рассказывал про что-то другое. А о чём именно, Элис и Алекс не знали, поэтому Элис поворачивается назад, чтобы найти Алекса, но тот уже стоял рядом с ней. –  А что ещё можешь сказать?

– Frá hvaða borg ertu? – Алекс опустил взгляд на девушку, которая в это время тоже смотрела на него с хмурым взглядом, готовясь дрогнуть пухлыми губами о значении услышанных слов. Парень тихо смеётся над ней. – «А ты из какого города?», – перевёл Алекс. Элис слегка оживилась, когда слышит знакомый английский язык.

– Чикаго, штат Иллинойс. Тоже из маленького города и тоже по нему скучаю, – тепло улыбается Элис и вспоминает все счастливые моменты в родном городе, начиная с первого слова «мама» и заканчивая на смерти отца, ведь именно тогда её счастливое детство было закончено длиной в тринадцать лет.

Когда она увидела в гробу полностью безжизненное тело папы, его белая кожа от отсутствия кровообращения по всему телу придавала ещё больше значения тому, что Джон Рутиер был точно мёртв. Одет он был официально: чёрные брюки, чёрные туфли и чёрный галстук, который красовался на его фарфоровой шее. Все эти вещи он всегда надевал на важные мероприятия и встречи по работе. Но в шкафу у него висела его любимая бежевого цвета рубашка, которую он ни разу не надевал.

Джон всегда отшучивался, что у него или не было повода её надевать на какое-то именно мероприятие, или же у него на было настроение надевать именно её. А чаще всего он забывал про её существование. И тогда, в гробу, это был первый и последний раз, когда он смог надеть эту бежевую рубашку. Если бы мертвецы оживали на своих похоронах или всё же души уславших тел смотрят на своих родных свысока, то, как думала Элис, у Джона были бы полные радости штаны, что он всё же смог надеть эту чёртову рубашку. Конечно, надевать рубашку и застёгивать на пуговицы приходилось танатокосметологу, а Карен не могла оставить в их общем шкафу любимую рубашку мужа. Она решила, что лучше наденет её на мужа, порадовав носке любимой вещи хотя бы