Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

– Почти. Я тебе, то есть вам обоим, напомню, как было дело. Паша вышел из комы. Куприянов узнал об этом и приехал. От Паши скрывали, сколько он «отсутствовал». Еще меньше он знал о маме.

Когда Паша попал в больницу, он позвонил Севе Польских. Было ясно, что дело плохо. Но непонятно еще, насколько. И Паша велел Севе посылать своей маме от его имени письма по электронной почте. Морочить голову, сколько можно. И вовремя. Ему стало настолько худо, что его искусственно ввели в коматозное состояние. Но вскоре Эрна пропала. Ее и морочить особенно даже не пришлось.

Когда Паша пришел в себя, он находился в заторможенном состоянии. Ему давали успокоительное и берегли от всего. С ним работал психотерапевт.

Ну, Куприянов по прибытии просто велел сказать, что отец приехал. Его впустили. И он с помощью своего друга и переводчика Тимура про себя самого сыну рассказал. Парень это тяжело перенес. Потребовалось опять не только время, но даже врачебная помощь.

Как только Паше снова стало лучше, ему сказали, что маму решили не волновать. Ей рассказывают сказки. А она со своей стороны отправилась куда-то к черту на куличики на симпозиум. Это выглядело вполне правдоподобно.

Так вот, ехать в Москву с Куприяновым сын наотрез отказался. Сказал – ему, мол, надо все происшедшее сначала переварить. Но Паша был слишком слаб, чтобы одному добираться домой, а оставаться в Базеле уже не хотел. Тогда ему предложили ехать с Тимуром, и он согласился. Сейчас он в больнице санаторного типа. А Куприянов каждый день сидит у него.

– А про Эрну сын знает?

– В том-то и дело, что нет! Отец боится до смерти ему навредить. Он говорит, я парня чуть не угробил, когда в Базеле объявился неожиданно, и он узнал, что я жив. А теперь надо тянуть, сколько можно. Пусть окрепнет. А кроме того, вдруг Эрна тем временем найдется? Георгий надеется, видишь ли, на то, что.

– Да понятно! – вздохнула Луша. – Он думает, что если все кончится хорошо, то предыстория будет звучать просто как приключение. Не так страшно, что с там случилось. Обошлось же, и это легче перенести близкому человеку.

– Кстати, мы вас известили по электронной почте, когда они прибыли, ты что, не помнишь? – спросил Олег.

– Странно! Мы ничего не получали, – удивился Синица.

– Ну хорошо. В общих чертах понятно. Надо с ним познакомиться поближе, с этим Пашей. Есть один важный момент. Куприянов ничего не знает о происхождении Эрны. Паша – тем более. И я расскажу ему это сам.

– А что с Израилем?

– Ох, об этом не могу. Уволь, Петь, и потерпи еще часа два. Это к Володьке. Я только безобидный биохимик и начинающий детектив. А Расторгуев? Он – настоящий опер, как наденет перчатки, да сделает из меня бифштекс! Вы лучше оба пока расскажите про Город. Я никогда в Англии не бывал.

И они заговорили о поездке, добросовестно стараясь сосредоточиться на своих впечатлениях от великого города. А Олег, большой любитель путешествий, засыпал своих друзей вопросами. Он знал определенно больше не только Луши, но и Петра, о Лондоне. И так расстраивался, когда они признавались, что чего-то не успели увидеть, или не знали, что где-то непременно надо побывать.

– Как, Петя? – чуть не плакал Майский – вы по Виндзору только погуляли и не были во дворце? Это просто непростительно. Да почему?

– Олег Николаевич, у нас было мало времени. А в этот день была жуткая суматоха. Лондонские транспортники забастовали. Поэтому, чтобы добраться до цели, пришлось тратить море времени и нервов. А мне животных надо вовремя покормить, – оправдывалась Луша.

– Животных? – озадаченно переспросил тут Олег. И услышал рассказ о том, как Лукерья Костина придумала ловкий ход, чтобы попробовать проникнуть в дом Фреда Усбана. Она вспомнила свое цирковое прошлое, а Синица разузнал, в чем она нуждается, а затем взял напрокат для нее нужный реквизит и животных из маленького бродячего цирка.

– Петя, это же гениально! Слушайте, а вы догадались для истории, для «Ирбиса» все это заснять? Нет, как только подумаю – Лушка в костюме акробатки и парике крутит сальто на ящике, рядом сурок, а внутри собака! – хохотал Майский.-Или наоборот? Собака, значит, снаружи. Постой, так ты «видео» сделал или нет? – не унимался он.

– Олегыч, ты не забыл, что мы туда работать приехали? У нас было полно разных дел. И все дела деликатные. Мы не могли себе позволить просто жить как туристы. Вот, хочешь, выберем время и поедем все вместе в Лондон в отпуск. И программу поручим делать персонально тебе!

Олег против такой перспективы ничего не имел. Он пустился было в оправдания, что, мол, понимает, конечно. Задание – прежде всего, а его упреки звучат по-детски. Но через минуту с возмущением снова повысил голос.

– Нет, как хочешь, но в Вестминстер надо было сходить!

– Я и не спорю, не ворчи, – признался шеф. – Кое-где мы были, только давай доедем, все равно придется снова рассказывать. И не горюй, видео не видео, но фотографии есть.

Под эту перепалку и расспросы даже неизбежная пробка по дороге не произвела на ирбисовцев особого впечатления. Зато родная избушка, кирпичный теремок, весь засыпанный свежим снегом, посыпавшимся час назад крупными хлопьями словно их перины Матушки-зимы, что взбивает прилежная сиротка у братьев Гримм, вызвала, напротив, бурю эмоций. Чувствительный Олег их и не пытался скрыть, Петр старался отшучиваться, но было видно, что он растроган. А маленькая Костина всплеснула руками.

– Взгляните, как замечательно! Окошки светятся, все бело, дымок! Если еще и Лорд залает…

И правда, не успели они коснуться ступенек, как раздался громкий лай. Японская лайка Синицы вне себя от радости приветствовала хозяина.

– Петя, как это он? Мы далеко, он нас не видит. Ведь он же вышколенный и обычно молчит

– Собаки слышат замечательно. Я думаю, по шагам он меня узнал. И после долгой разлуки… Придется ему простить нарушение дисциплины!

Внутри теремка было уютно и празднично. Мария Тимофеевна после объятий и поцелуев поспешила на кухню со словами: «Поболтайте немножко. А я сейчас. Володя наверху камин затопил».

В «диванной», обставленной, как и было решено, рассыпаны были с рассчитанной небрежностью Синицинские леопардовые подушки. Они лежали на самих диванах и на полу, на палевом с изображением снежного барса ковре. Горел камин, облицованный двуцветным гранитом. А за столом в удобном кресле расположился Володя Расторгуев, который при виде своих друзей немедленно вскочил.

– Ребята, до чего же я рад! Теперь у