Сердце потерянное в горах - Анна Сарк

усердия у меня дрожат руки. Чиркаю платиновой зажигалкой и робкий огонёк разбивает мрак, но тут же гаснет.

— Дерьмо, — сквозь зубы ругаюсь я, и пробую вновь.

Но от влаги, ветки ни как не хотят разгораться. Я раздражаюсь все больше.

— Подожди, — Лилит подбирается ко мне, и молча подкладывает что-то внутрь моего неудачного костра.

Удивленно приподнимаю бровь.

— Попробуй теперь, — она отодвигается в сторону, и старается не встречаться со мной глазами.

— Хочешь сказать, что я не способен развести огонь?

На ее губах появляется легкая полуулыбка.

— Ты хорошо справлялся, — бросает на меня ироничный взгляд, — В сосне есть живица, — объясняет она, — В сырую погоду она хорошо горит.

— Живица? — переспрашиваю я, и опять чиркаю зажигалкой. Огонек разгорается, вспыхивая искрами и темноту освещает небольшой костерок.

— Смола, — отвечает она и самодовольно улыбается, — Древесина хвойных пород легко загорается и дает больше тепла…

— Я не знал, — смущенно говорю я.

— Не всё пишут в книгах, — хмыкает Лилит и отворачивается.

Между нами повисает напряженная тишина. Мы оба молчим, глядя на огонь. Я протягиваю к розовато-красному пламени руки. От тепла кожу покалывает, но идущего от костра жара не хватает, чтобы прогнать этот жуткий холод из костей. Огонь отбрасывает тусклый красноватый свет, я слежу, как дым выходит через прогрызенные дыры вместе с теплом, оставляя после себя сосновый аромат и легкий запах гари.

Я замечаю, как Лилит дрожит.

— Иди сюда, — тихо прошу я, — Внизу холод так же опасен, как и в горах.

— Мне и здесь неплохо, — она утыкается носом в дубленку.

Наверное, мое предложение кажется ей слишком интимным. Я и сам не рад такой близости с измененной, но так мы можем согреться.

— Никто не узнает, что ты была в объятиях аристократа, — Лилит поднимает на меня глаза, и я встречаю ее затуманенный усталостью взгляд, — Это ради выживания.

— Наверное, я плохо молилась, раз оказалась здесь с тобой, — бурчит она, и все-таки перебирается ко мне, — Но не думай, что ты мне нравишься, — голос звучит, как предупреждение.

— Не буду, — я обнимаю ее и притягиваю к себе. Ее голова упирается в мое плечо, и я чувствую, как она напрягается даже через слой одежды.

Здорово ощутить кого-то живого рядом с собой.

— Ты меня боишься? — я наклоняюсь к ней.

— Нельзя за несколько дней перестать ненавидеть того, кого привык ненавидеть всю свою жизнь, — Лилит поднимает голову, — Да и здесь мы на равных. Смерти все равно какой у тебя костюм.

Смотрю на нее и пытаюсь понять, как мне ей ответить.

Лилит продолжает.

— Но я помню, какого цвета моя. Черного, как форма стражника. Белого, как костюм совершенного. И темно-синего, как твой смокинг.

У меня пересыхает во рту, и по позвоночнику поднимается жар тошнотворного стыда. У меня возникает дикое желание оправдаться. Я глотаю слюну.

— Очень легко решать судьбу, когда видишь только цифры, — с трудом выговариваю я и слегка отодвигаюсь от нее, не хочу, чтобы она заметила, как быстро стучит мое сердце.

— Чтобы ты мне сейчас не сказал, мне плевать.

— Знаю.

Лилит недовольно косится на меня.

— Здесь всё кажется другим, но на самом деле, ничего не изменилось.

— Может быть, — ладони у меня мокрые от пота и я незаметно убираю их в карманы.

— Только не говори, что вдруг стал сочувствовать нам?

— Мир дает бесконечную возможность пересмотреть свои взгляды.

— Поэтому ты решил вытащить меня из горящего «Икаруса»? — поддразнивает меня Лилит, и мы встречаемся с ней взглядами.

— Я не хотел опять остаться один, — честно отвечаю я.

— Значит, твой эгоизм сыграл мне на руку.

— Не только тебе, — хмыкаю я.

Лилит молчит. Сворачивается калачиком, и через несколько минут, я чувствую, как она расслабляется и через минуту, засыпает. Я вновь пододвигаюсь к ней ближе и обнимаю. Это маленькое преступление и у меня нет оправдания. Собственное поведение кажется мне неправильным, но оно выглядит таким нормальным.

Во сне Лилит поворачивается ко мне, и доверчиво утыкается носом в мою грудь.

Я не в силах вздохнуть. Не в силах даже пошевелиться.

С силой зажмуриваюсь.

Регламент не может ошибаться.

Не может.

Потому что если это правда. Если допустить, что все ложь, то какие ещё жуткие секреты скрывает корпорация «Возрождение»?

Глава 43

Лилит

Я просыпаюсь первая, но не чувствую себя отдохнувшей. Ночь постепенно отступает. Я слушаю размеренное дыхание Макса. Его бедро прижимается к моей ноге и я не делаю попыток отодвинуться. Опускаю глаза и смотрю на наши переплетенные вместе пальцы, чувствуя его тепло сквозь перчатки.

Даже после самой разрушительной катастрофы, природа имеет необычайную способность найти в себе силы снова возродиться и Цветок умерших, лежащий в моем кармане, лучшее тому доказательство. Все вдруг встает на свои места: чистильщики, рыскающие по карантинным зонам. Призрак, всеми силами пытающийся его вернуть. Он как никто другой понимает, этот зеленый росток станет символом бунта.

Началом новой эпохи.

Мой желудок сжимается и я отстраняюсь от Макса. Холод тут же пробирается между нами и он морщится, но не просыпается. Несколько секунд я смотрю на его лицо, черные провалы под глазами, слегка приоткрытые губы и едва заметную ямочку на левой щеке.

Он даже спит красиво.

Вязаная шапка почти съехала на затылок и непослушная прядь каштановых волос падает ему на лоб. О таком парне любая девушка может только мечтать и влюбиться в него без памяти. Но проблема в том, что Макс не просто парень.

Он один из аристократов. Житель Верхнего мира. Потомок перворожденных и будущий советник.

Не удержавшись, я снимаю перчатку и касаюсь его перепутанных волос кончиками пальцев. Просто хочу удостовериться, что он человек из плоти и крови. Пряди оказываются мягкими, как я и ожидала. Макс хмурится и я резко одергиваю руку. Сердце колотится о ребра и