Малабарские вдовы - Суджата Масси

Лилиан попискивала в клетке, явно чувствуя, что Первин рядом.

–Ступай полетай в саду. Там полно еды – смотри, все остальные птицы заняты делом,– укорила ее Первин.

Но Лилиан никуда не полетела: она хлопала крыльями, приподнималась над жердочкой, опускалась обратно. Повторяла это раз за разом, будто дразнила Первин.

Попугаиха хотела, чтобы завтрак ей принесли на блюдечке, потому что так и не научилась ловить жуков и отыскивать фрукты.

Первин раньше считала, что вдовы Фарида столь же беспомощны, но теперь она в этом сомневалась. Их наверняка возмутило появление управляющего в их мире. Самый серьезный повод его ненавидеть был у Разии: он грозился выдать замуж ее дочь. А Сакина могла ополчиться на Мукри, потому что ей не нравилось, как он угрожает Разие, да и за будущее благополучие своих дочерей она тоже опасалась. Мумтаз же нужно было от него избавиться, чтобы он ни в коем случае не объявил, что это он отец ее ребенка.

При этом Первин напрочь не понимала, как женщины могли быть причастны к похищению Амины. Они прекрасно знали устройство своего дома и всех его потайных ходов, но совсем не ориентировались в огромном Бомбее.

Она долго ломала голову, а потом ей очень захотелось поговорить с отцом – вечером она уснула еще до того, как он вернулся домой. Раз уж она разбудила Лилиан, можно разбудить и отца.

Накинув шаль поверх ночной сорочки, Первин дошла по коридору до спальни родителей. Дверь была приоткрыта, она увидела, что отец уже оделся и стоит перед альмирой с зеркалом, завязывая галстук.

–Доброе утро!– поздоровался он, потянув за концы своей «бабочки».– Рано ты проснулась.

–Ты тоже. Когда ты вчера домой вернулся?

–Ну, ты уже уснула, и мы с мамой решили, что тебе нужно отдохнуть. Пойдем-ка вниз и поговорим за завтраком.

Солнце вливалось в столовую через выходящие на восток окна, лучи расчертили стол из красного дерева. Первин села, Джон принес кофе и поджаренные булочки бун-маска[82]. Все было очень скромно в сравнении с тем завтраком, который он подаст остальным в половине десятого, но в такой час – именно то, что надо.

–Чем ты вчера занимался?– Первин, зевнув, потянулась к чашке кофе.

–Съездил на Си-Вью-роуд,– без запинки ответил отец.– Хотел уточнить, все ли хорошо у Мумтаз-бегум, которую Гюльназ накануне не видела.

–А что Амина?– спросила Первин.– Тебе позволили подойти к джали и поговорить с Разией-бегум?

–Конечно,– ответил отец с ноткой досады. Он не привык, чтобы дочь судила его поступки.– Как раз пришел младший инспектор Сингх, я предложил через девочку-служанку попросить всех женщин подойти к джали на третьем этаже с их стороны и поговорить с нами. Сингх сказал, что вряд ли из этого что получится, но, узнав, что я – твой отец, они согласились.

Первин слишком сильно волновалась, чтобы порадоваться этой своей победе.

–Ты упомянул при младшем инспекторе про исчезновение Амины? Вдовы не хотят, чтобы полиция начинала расследование.

–Я ничего не спрашивал, хотя мне все отчетливее кажется, что скрывать это неразумно. Если ребенок пострадал от кого-то из членов семьи, я не хочу, чтобы меня обвинили в пособничестве и попустительстве.

Первин поперхнулась кофе. Пока откашливалась, сообразила, что нарушила закон, хотя сама думала, что поступает правильно. Кто же мог знать заранее? Ну и, допустим, никто ее ни в чем не обвинит – но как жить дальше, если Амина умрет?

Джамшеджи с укором посмотрел на дочь, потом намазал булочку маслом.

–Кстати, Мумтаз не пришла на разговор к джали с двумя другими. Разия-бегум сказала, что она плохо себя чувствует,– я припомнил, что ты говорила мне про ее беременность, и попросил Сингха ее не тревожить.

Первин опять взволновалась, не сказал ли отец лишнего.

–Я очень надеюсь, что ты ни словом не упомянул про ее беременность…

–Разумеется!– отрезал Джамшеджи.– Сингх, впрочем, выразил озабоченность и сказал, что, если она не в состоянии подойти к перегородке, ее необходимо показать врачу. Разия-бегум ответила, что вызовет врача, хотя и не обещает, что Мумтаз-бегум согласится его к себе допустить.

–И как тебе было разговаривать с ними через джали? Ты различал их голоса?

–Разумеется. У Разии-бегум голос ниже и не такой мелодичный, как у Сакины-бегум.

–Что еще ты узнал по ходу разговора?

–Сингх спросил у вдов, не звонили ли они тебе в Мистри-хаус. Разия-бегум сказала, что не звонила – собственно, у нее больше нет твоей визитной карточки.

–Раз она ее искала, значит, подумывала позвонить.

–Сакина-бегум отрицает, что звонила тебе. Они с Разией обе заявили, что Мумтаз весь вечер была у себя и никуда не звонила. После этого я спросил, опасаются ли они за свою безопасность; обе ответили, что хотели бы, чтобы дурван Мохсен и дальше охранял дом.

–Но отпустят ли его из полиции?– спросила Первин.

–Когда я приехал, он был на свободе и даже на своем посту.

То есть в полиции все-таки приняли в расчет сведения о Мохсене, которые им сообщила Первин. Он рядом с детьми, ворота под охраной. Первин не без гордости подумала о своей роли в этих событиях.

–Ты, возможно, помнишь, что на текстильной фабрике Фарида мне сообщили домашний адрес миссис Мукри,– продолжил Джамшеджи, упершись взглядом в вазочку с ломтиками папайи.– Прежде чем сесть в поезд до Пуны, я заглянул в твой портфель и выяснил адрес родных Сакины-бегум. Надеялся, что за день успею навестить оба семейства. И только когда я расположился в поезде и начал просматривать бумаги, до меня дошло, что местожительство миссис Мукри и отца Сакины-бегум совпадает. То есть приносить соболезнования и расследовать обстоятельства мне придется по одному и тому же адресу.

–Ничего себе! Получается, что Файсал и Сакина-бегум – брат и сестра?– изумилась Первин.

Джамшеджи обмакнул краешек брун-маски в кофе и принялся неспешно ее жевать.

–Нет. Братом с сестрой являются их родители, то есть получается, что Файсал Мукри и Сакина Шивна – двоюродные. Дом принадлежит деду и бабке Сакины, но, когда в 1910 году миссис Мукри овдовела, она перебралась туда же вместе со своими детьми, среди которых был и двенадцатилетний Файсал.

Первин отметила, что отец ее употребил имя Сакины без титула – в частных разговорах он вообще чурался формальностей. Похоже, первый фрагмент загадочной мозаики наконец-то сложился. Именно по причине кровного родства Сакина безоговорочно доверяла мистеру Мукри – вне зависимости от того, как одиозно он вел себя с другими.

–И какие у них были отношения в детстве?– поинтересовалась Первин.

–Миссис Мукри ничего об этом не сказала, а поскольку она в трауре по сыну, я не мог на нее давить. Мистер Шивна, отец Сакины, поведал мне, что они были близки, прямо как брат с сестрой, и, когда Файсал уехал учиться, Сакина очень по нему скучала. Потом, уже перед самым уходом, я переговорил в саду с младшим братом Сакины Аднаном и узнал кое-что еще.