Дар берегини. Последняя заря - Елизавета Дворецкая

– Смотри, – хрипло от волнения окликнул Свен и указал плетью через поле. – Золотой!

Асмунд проследил за его взглядом и легко нашел возле боевого чура золотистую звездочку. Там стоял человек в кольчуге, и шлем на его голове сиял на весеннем солнце яркой позолотой. Это был шлем самого Ингера – они узнали его даже на расстоянии. Другой такой же имелся только у самого Свенгельда.

– Гляди, княже! – Асмунд показал Святославу в ту сторону. – Это шелом отца твоего. Мы его вернем. Снимем вместе с головой.

Телохранители подали Асмунду копье с древком, выкрашенным в синий цвет.

– Держи, княже! – приподняв копье, Асмунд приложил к древку ручку Святослава.

– Копие! – Маленький воин вцепился в синее дерево.

По знаку Свенгельда рога затрубили разом.

– Боги руси, боги наших дедов! – воскликнул Асмунд, слегка приподнявшись в седле. – Этим копьем Святослав, князь русский, посвящает вам убийцу отца его, род древлянский!

– Блосай! – закричал Святослав, уже знавший, для чего служат эти длинные палки, и его голос был ясно слышен в ближних рядах.

Оружники одобрительно засмеялись, и этот смех вливал бодрость в людей, знавших, что для кого-то это утро станет последним среди живых.

Одной рукой придерживая ребенка, чтобы не сорвался от толчка, правой Асмунд взялся за копье поверх кисти Святослава и направил его руку:

– Бросай!

Святослав толкнул древко; Асмунд помог ему, однако этот совместный бросок вышел не очень ловким, и копье, пролетев несколько шагов над головой лошади, упало наземь.

– Князь уже начал! – рявкнул Свенгельд. – Вперед, братья, за князем!

– Впеле-о-од! – радостно подхватил Святослав. – Блатья!

Строй ответил дружным ревом, прокатившимся из конца в конец – и двинулся через поле.

Святослав извивался, будто тоже скачет, и кричал «Впелед!», но Асмунд вместе с ним остался на месте.

– Придет еще твое время! – утешал он юного воителя, которому не терпелось устремиться в сражение вместе со всеми. – Навоюешься, успеешь!

– Сейцяс! Я хоцю! Впелед!

– Подожи. Дядя Свен нам дорогу расчистит, тогда и мы поскачем.

Придерживая мальчика, Асмунд с высоты седла вглядывался в движение на поле – там, где княжеские стяги плыли навстречу боевому чуру.

* * *

Никогда еще провозглашенный князь деревский не выходил на поле битвы – это было делом избранного воеводы, – но со времен аваров не нависало над родом деревским такой грозной опасности. Сегодня выяснится, прав ли был он, Хвалимир-Мал, сын Боголюба-Мала, когда решился сам возглавить войско, чтобы принести на поле благословение богов и чуров. Многие осуждали его, но молчали. Самым упорным уже было ясно: по дедовым обычаям живя, от дани вовек не избавиться. Не выстоит князь деревский с посохом-чуром в руках против князя русского – в шеломе, броне и с мечом. Нужен меч.

Меч для себя Хвалимир добыл у поверженного врага. На нем были шлем, кольчуга, оружие Ингера, будто шкура убитого волка, в коей и заключалась его сила, перешедшая к удачливому противнику. Сбитый наносник шлема кузнецы выправили, только на позолоте остались царапины. Зачинили кольчугу, разрубленную на пояснице. Щит, которым Ингер не успел воспользоваться, остался неповрежденным. В эти два-три месяца Хвалимир старательно упражнялся с мечом, но научить его правильно обращаться с оружием русов было некому, и он увереннее чувствовал себя с копьем и топором. Меч, тем не менее, взял; висящий слева на плечевой перевязи, тот наполнял уверенностью, даже не будучи извлечен из ножен. В нем жил дух войны, и Хвалимир, глядя из-под той же кромки шлема, из-под которой глядел Ингер в последний час жизни, надеялся привлечь его на свою сторону.

Оружия после той зимней битвы заполучили много. Хвалимир отобрал четыре десятка самых сильных и храбрых молодцев, которым и отдал шлемы, кольчуги, щиты и топоры Ингеровых гридей. Сейчас они стояли в челе строя, под боевым чуром, и выглядели не хуже тех, что напротив. Помня участь воеводы Полынца, которого в сражении на Рупине русы легко сняли стрелой, поскольку он был верхом и хорошо им виден среди пеших, Хвалимир сам встал позади пешего строя.

На том краю поля напротив Хвалимировой дружины тянулся очень похожий ряд – тоже в шлемах и с щитами, только тот ряд был вдвое длиннее. Там виднелись два стяга, красный и синий. Синий Свенгельдов стяг древляне хорошо знали, а под красным вышел Ингеров наследник.

– Вот, братие, наш соперник ныне! – насмешливо воскликнул Хвалимир. – Дитя малое! Копьецо свое на три шага бросил, едва лошади уши не срезал! Да неужели мы, Маловы и Дулебовы внуки, пеленошного дитяти испугаемся?

По рядам древлян прокатился смех.

– Не дорос он воевать!

– Пусть с няньками сидит!

– Мамке его бы тесто творить, а не рати водить!

– В подоле запутается!

– Вперед! – Хвалимир вынул из ножен меч Ингера и взмахнул им. – За землю Деревскую! За волю нашу, за обычай дедов!

А русы уже шли и шли вперед, миновав упавшее наземь копье. С каждым шагом придвигалась эта волна, от железа серая, как размолотый лед…

* * *

…Разорванный надвое древлянский строй спешно отступал, втягиваясь в посад. Самая сильная его часть – ближняя дружина Хвалимира – приняла на себя удар Свенгельда и гридей, но противостояла им недолго: вооружены кияне были не хуже, а зато имели куда больше опыта в обращении с щитом, копьем и топором. Кияне прорвали деревский строй в самой середине, и обе его половины почти сразу начали загибаться назад, отступать. Скоро они уперлись в посад, и здесь строй окончательно смешался, разбился на мелкие ватаги и отдельных бойцов. Отступали между избами, проламывая плетни, взяли в огородах. Здесь и там, возле изб и среди затоптанных капустных гряд, кипели скоротечные схватки. Но в посаде, где каждый ратник видел очень мало своих, отступление превратилось в бегство.

Правое крыло древлян русы прижимали ко рву, и в свалке иные валились туда. Другие, стараясь этого избежать, спешно отходили вдоль рва, прочь от города, ни о чем, кроме спасения, не помышляя.

Вынужден был отступать и Хвалимир, чтобы не очутиться в гуще наступающих русов. Оставалось одно: укрыться в городе и обороняться оттуда. При нем держался отряд лучников, стрелявших поверх передних рядов.

– Назад! В город! – кричал им Хвалимир. – На забороло! Оттуда стрелять!

И сам повел стрелков, бегом отступая к мосту через ров.

По узкому мосту могли пройти одновременно не более трех человек; Хвалимир поспел сюда не первым, и какие-то мужики чуть его не столкнули, на бегу не заметив золоченого шлема. Пробившись по мосту в город, на вершину скалы, он взбежал на забороло и стал подгонять бегущих лучников, расставлять их вдоль стены. Отсюда ему было хорошо видно, что кипение схватки приблизилось к городу. Между избами посада еще видны были дерущиеся, но основная толпа переместилась к рву – русы согнали сюда всех, кто уцелел после столкновения в поле.