Без страха и сомнений - Стелла Камерон

– Но Помми!

Помрой окинул Пришес холодным взглядом, прошелся по ее телу сверху вниз и остановился на груди.

– Это твое главное достоинство, – промолвил он и ногой захлопнул за собой дверь. – Да, это лучшее, что у тебя есть. Зачем скрывать их, моя дорогая?

Прежде чем Пришес успела ответить, Помрой Уокингем разорвал лиф ее платья, обнажив огромные груди, которые покачивались над туго зашнурованным корсетом. Элла поежилась. Плотные чашечки корсета поддерживали нечто огромное, с коричневыми сосками, подрагивающее, словно молочное желе, украшенное сливовым джемом.

Пришес замолотила кулаками по плечу Помроя, но не сделала никаких попыток прикрыть себя. Подперев руками бока, она подошла к Элле.

– Она тощая, Помми. Совсем не такая, как я. Мы можем заняться этим прямо здесь, если хочешь. Перед ней. Иди же сюда, Помми, я готова. Я всегда готова для тебя.

– Всему свое время, – сказал Помрой, не сводя глаз с Эллы. – Возьми платье, – приказал он ей.

Она сжала губы и не двинулась с места.

– О, мы решили сопротивляться, – заметил Помрой. Он скрестил руки на груди и стал рассматривать свои ногти. – Мне это нравится. То, что слишком легко дается, быстро надоедает. – Тут он обратил внимание на Пришес. Он ухватил ее за корсет между грудями и притянул к себе. Потом сильно сжал по очереди каждую ее грудь и рассмеялся, когда она застонала от боли.

– Перестань! – крикнула Элла. – Ты же причиняешь ей боль.

– Заткнись! – приказала ей Пришес. – И делай, что тебе говорят. Я помогу тебе, Помми. Я всегда тебе помогала.

В ответ он злобно ущипнул глупую девицу за соски.

Элла отвернулась.

Краем глаза она видела, что Помрой направляется к ней.

– Я передумал, Пришес. Убирайся.

– Помми!

– Убирайся вон!

– Но ты же обещал. Ты говорил, что я тоже буду присутствовать.

– А теперь я решил, что не будешь. Чтобы ты не болтала, я сделал вид, что позволяю тебе это. Я боялся, что ты приведешь сюда отца. – Он презрительно усмехнулся, глядя на нее. – Но теперь ты за ним уже не побежишь, ведь так? Он только посмотрит на тебя и сразу поймет, чем ты тут со мной намеревалась заниматься. Убирайся, и тогда я, может, и не стану рассказывать отцу, какая ты на самом деле шлюха. Не мешай мне – я слишком долго ждал, чтобы получить то, что мне принадлежит, и я не собираюсь это ни с кем делить.

Это. Он говорит о ней, как о вещи. Элла мысленно прикинула шансы, какие у нее есть. Никаких шансов спастись.

– Помми, я не хочу…

– Мне плевать, что ты хочешь, паршивая потаскушка. Я слишком долго делил наслаждения. Убирайся в коридор и следи, чтобы сюда никто не вошел.

Пришес, всхлипывая, удалилась. Помрой подошел к Элле, нагнулся и приблизил к ней свою гнусную физиономию.

– Ну, наконец-то, – промолвил он. – Наконец-то мы с тобой одни, моя цыганочка. После стольких лет томительного ожидания ты сделаешь то, за что я когда-то заплатил.

Годы ожидания! Она старательно избегала взгляда его бесцветных пустых глаз.

– Я не буду смотреть, не беспокойся, – промолвил он. Элла не пошевелилась. О чем он говорит?

– Пока ты не подготовишься. Не хочу испортить удовольствие.

Пришес ушла, и у Эллы появилась надежда ускользнуть. Помрой швырнул ей красное шифоновое платье.

– Иди переоденься за ширмой в углу. – Он ухмыльнулся и провел пальцем по ее щеке. – Ты такая красивая. Ты будешь танцевать для меня, моя цыганочка.

Она не покажет вида, что боится. Элла выдавила из себя улыбку.

Помрой ухмыльнулся еще шире.

– Вот и отлично. Будь поласковей с Помроем – он заслужил это после стольких лет ожидания.

И снова он вспомнил о чем-то, что ждал так долго, – это имеет какое-то отношение к ней самой.

– Продолжай же, – подбодрил он ее сладким тоном. – Иди и делай то, что от тебя хочет Помрой. А я пока подготовлюсь, чтобы нам было хорошо вместе.

У Эллы пересохло в горле. Она не могла заставить себя сдвинуться с места.

Помрой легонько подтолкнул ее.

– Ну, иди же. Все снимай с себя. Я хочу, чтобы ты предстала передо мной такой, какой я впервые тебя увидел.

Элла похолодела.

– Ага! – Он хлопнул в ладоши. – Вспомнила наконец?

– Нет, – прошептала она. – И я не знаю, о чем вы говорите. Когда Сейбер…

– Не упоминай при мне его имя! – Ухмылка слетела с его лица, глаза прищурились. – С этим покончено. Маленькая ошибка, которую я прощу только в том случае, если ты будешь послушной девочкой.

Элла отбросила в сторону красное шифоновое платье.

– Нет, я буду повторять имя моего мужа столько, сколько хочу.

Черты Помроя искривила злобная гримаса. Он оскалил свои гнилые зубы и стал наступать на нее.

– У тебя нет мужа. Ты моя. Я купил тебя.

Сердце ее замерло в груди. Она ухватилась за столбик кровати.

– Вот так. Я купил тебя в этом доме. Но Хансиньор выкрал тебя. Зачем? Это я и хотел узнать. Уж не думаешь ли ты, что я поверю, будто он хотел тебя спасти?

Этот человек был здесь… в ту ужасную ночь.

– Папа самый добрый человек на свете, – слабо промолвила она. – Он взял нас с Максом к себе, потому что он щедр и великодушен. Так же, как мама, дядя Арран и тетя Грейс. И дядя Кэлум и тетя Пиппа. Ты ничего не знаешь об их благородстве – ты даже не знаком с ними.

– Потому что они лучше меня? – Он устремил на нее угрожающий взгляд. – Они не лучше меня. Просто они научились скрывать свои пороки. Но сегодня ночью я им отплачу. Когда я расправлюсь с тобой, они будут рады избавиться от тебя.

– Сейбер… – Она не договорила, мысли ее путались.

– Лорд Эйвеналл сумасшедший. Но я должен сказать ему за это спасибо. Если бы это было не так, твои дражайшие родственники не предоставили бы мне такой возможности снова увидеть тебя в Лондоне. И твой тупоумный братец не подстроил бы тебе эту западню.

– Пусти меня.

– Ни за что. Никогда. Сегодня – наша первая церемония соединения. А потом я увезу тебя отсюда.

Элла с трудом овладела собой. Она встала.

– Ты сам сошел с ума. С чего ты взял, что муж не спасет меня?

Помрой снял сюртук и повесил его на кресло. Жилет в черных и оранжевых тонах обтягивал его тщедушную грудь и плечи.

– Мне доподлинно известно, что лорд Эйвеналл сидит под замком. Хватит об этом! Не порть мне праздник. Я не хочу сам тебя раздевать.

Она не двинулась с места, и тогда он поднял платье и бросил его на постель.