Риджийский гамбит. Интегрировать свет - Евгения Сафонова

– Ну же. – Я шагнула вперёд, подступив к колдуну вплотную. Глядя на него прямо, спокойно. – Посмотри мне в глаза и скажи, что я лгу.

Он посмотрел. Уже без улыбки. Пока я стояла, не отводя взгляд, периодически заставляя себя моргать, по третьему кругу высчитывая степени девятки.

Глаза – зеркало души? Ха. Глаза – белые шарики с цветными кружками посередине. В них самих нет никаких эмоций, эмоции проявляются в том, что их окружает. Веки, брови, морщины в уголках. Можно делать выводы по сужению или расширению зрачков, но лишь в некоторых случаях, и это явно не он.

А я не позволю ничему другому выдать мою игру.

Я должна отыграть эту роль безупречно. Я должна отыграть её так, чтобы поверил Лод,: который знает меня лучше, чем я сама. Потому что больше не собиралась вставать между ним и той, что действительно достойна владеть им. Безраздельно.

– Там мой дом. Там мой друг. Всё, что я любила, всё, к чему я привыкла. Понимаешь? – Когда молчание затянулось, я скрестила руки на груди, не опуская взгляда. – Я сделала для этого мира, что могла. Но там… там мне будет лучше. И там я нужна больше, чем здесь.

– А если ты нужна здесь? Если нужна мне?

Тихий, мягкий вопрос сбил и дыхание, и счёт. Я знала, что он будет задан, но всё равно сбилась. Вновь перемножая девять на девять, глубоко вздохнула, – заставляя себя снова дышать, унимая лихорадочное сердцебиение.

В конце концов, перед теми словами, что я собиралась сказать, этот вздох был вполне уместен.

– Спасибо, что дал мне поверить в себя. Спасибо за всё, через что мы вместе прошли. Что помог поверить – я достойна любви. Теперь я найду свой путь. Не упаду в пустоту и не потеряюсь. – Я наконец отвела глаза. Знала, что сейчас сделать это можно и нужно. – Да, я… у меня было… чувство к тебе. И есть. Но это чувство не перевесит остального. Не настолько сильно, чтобы я выбрала тебя. Особенно после того, как в силу некоторых обстоятельств перегорело почти вконец. И я ни в чём тебя не виню, но факт остаётся фактом. – Я помолчала. – Прости.

Какое-то время мы просто стояли в шаге друг от друга. Не двигаясь, не пересекаясь взглядами, ничего не говоря.

А потом Лод рассмеялся.

Это был даже не смех – хохот. Громкий, раскатистый, с горькими, какими-то слегка сумасшедшими нотками, заставивший меня недоумённо посмотреть на колдуна. И на миг растеряться.

Только на миг.

– Не вижу ничего смешного, – сказала я холодно. На сей раз – искренне.

Он хохотал, запрокинув голову, однако после моих слов смех резко оборвался.

– Зато я – очень даже. – Лод вновь посмотрел на меня: голос его был странно весел. – Молодец, наследник рода Миркрихэйр. Доигрался. И заслужил.

Что он несёт?

– О чём…

– Значит, прореха. – Он отступил на шаг. – Так это твой выбор? То, чего ты хочешь?

Он улыбался, и улыбка эта была почти безумной.

Странная реакция. Не такой я ждала. Не такой.

С другой стороны, странно судить о том, как ведут себя люди в подобных ситуациях, до того ни разу в них не бывав. А Лод уже не раз обманывал мои ожидания.

– Да, – мои пальцы, которыми я всё ещё сжимала предплечья, не дрожали. – Этого.

Он отступил ещё на шаг.

– Что ж, как пожелаешь, – слова сопроводил ироничный поклон. – Снезжана.

Круто повернулся – и, взметнув полами мантии, стремительно удалился. Туда, откуда недавно пришёл, ясно дав понять, что мой спектакль удался. А я направилась к лестнице наверх, и пустота внутри поглотила удовлетворение, горечь и даже простое желание заплакать.

Вот и всё.

В оставшиеся до появления прорехи дни у меня было много времени, чтобы понять: в существовании без сердца, выжженном пустотой, определённо есть свои преимущества.

Башню и свою постель у камина я не покинула. Так что мы виделись с Лодом каждый день – ровно на то время, что необходимо для приветствия и вежливых вопросов, как обстоят дела у каждого из нас, и выслушивания неизменных ответов, что всё в полном порядке, а план по предотвращению войны благополучно воплощается в действие.

Через пару дней от дежурных улыбок – и его, и моей – начало немного тошнить.

Конечно, вместе мы больше не ели. И сказок друг другу не рассказывали. Мы вообще почти не разговаривали, если уж на то пошло. И он убегал по делам – в конце концов, в эти дни у него действительно было много дел, – а я медитировала на разноцветные отблески, игравшие на горлышках больших медных горшков, сменивших реторты на его столе. Писала новые заклятия, потихоньку усложняя формулы. Играла в шахматы с Фаником. Читала книги заклинаний, наблюдала за вознёй Бульдога.

Наверное, я бы радовалась, что боль так и не вернулась, если б могла чувствовать хоть что-то.

Хорошо хоть светлые после похищения жемчужин заметно приободрились. Их общество немного скрашивало мне обратный отсчёт. Поэтому канун того дня, когда нам с Лодом предстояло снова отправиться в Хьярту, я встречала с ними; и, подкрепляя практикой очередную порцию изложенной Фанику шахматной теории, – на сей раз о минусах и преимуществах закрытой игры, – рассеянно наблюдала за остальными, сидевшими за круглым столом вместе с нами.

– Как ты можешь это читать? – возмутилась Криста, глядя на Восхта. Колдун светлых листал толстый том, позаимствованный из библиотеки Лода. – Ты же вроде не одобряешь тёмную магию!

Облизнув палец, Восхт аккуратно перевернул очередную страницу «Заклятий на крови»:

– Мои взгляды в связи с последними событиями несколько изменились.

– Только не говори, что окончательно в тёмные решил податься, – хмуро заметил Дэнимон.

Эльфийский принц все эти дни был неизменно хмур. Пусть похищение жемчужин смогло поправить прискорбную ситуацию, возникшую после смерти Авэндилль, но гордый наследник эльфийского престола явно не склонен был так просто прощать собственные промахи. Не говоря уже о том, что с момента побега Кристы произошло слишком много всего, чтобы сейчас его душевное состояние могло быть безмятежным.

– Я просто понял, что бежать от тьмы глупо. Лучше заглянуть в неё, познать её… и не падать в неё, но взять лучшее, что она может тебе дать. – Восхт слегка пожал плечами. – Врага надо знать в лицо, однако мы никогда не познаем того, чего боимся и что слепо себе запрещаем. А чтобы перестать бояться, для начала нужно это принять.

– Не говоря уже о том, что, если у нас всё получится, само понятие «тёмные» исчезнет, – заметил Фаник, забрав ладьёй моего слона. – Дэн, это глупо, всё ещё разделять их и нас. После всего, что мы видели и узнали. После всего, что случилось.

Дэнимон промолчал. Лишь проследил за моей рукой, двигающей чёрного ферзя.

А я, делая ход, покосилась на Кристу.