Ночь - мой дом - Деннис Лихэйн

— Посмотри на этих людей. Они танцуют и поют. Они живут. Потому что назавтра все они могут быть мертвы. Мы можем умереть уже завтра. И я, и ты. И если кто-нибудь из этих гуляк — скажем, вот этот…

Эстебан указал на господина с бульдожьей физиономией, в белом смокинге, с кучкой женщин, сгрудившихся за его спиной, будто они намеревались поднять этого борова на плечи. Все женщины так и переливались блестками и ламе.[47]

— Если ему суждено погибнуть в своей машине по пути домой, потому что он перебрал «Бочкового рома Суареса» и дорога перед ним двоится, — наша ли в том вина?

Джо посмотрел на всех этих прелестных женщин за спиной у мужчины с бульдожьей рожей. Большинство — кубинки, волосы и глаза у них того же цвета, что у Грасиэлы.

— Наша ли в том вина?

У всех женщин, кроме одной. Она меньше ростом, смотрит не в объектив, а куда-то в сторону, за край кадра, словно, когда сработала вспышка, кто-то вошел в зал и окликнул ее. Женщина со светлыми волосами, с глазами бледными, как зима.

— Что? — переспросил Джо.

— Наша ли в том вина? — повторил Эстебан еще раз. — Если какой-нибудь mamón[48]решит…

— Когда ты это снял?

— Когда?

— Да, да. Когда?

— На открытии «Шика».

— И когда он открылся?

— В прошлом месяце.

Джо посмотрел на него через стол:

— Ты уверен?

Эстебан рассмеялся:

— Конечно уверен. Это же мой ресторан.

Джо залпом допил рюмку.

— А ты никак не мог снять это фото в какое-то другое время? А потом оно случайно попало к тем, которые ты сделал в прошлом месяце?

— Что? Нет. В какое еще другое время?

— Скажем, шесть лет назад.

Эстебан покачал головой, он еще посмеивался, но глаза его уже озабоченно потемнели.

— Нет-нет-нет, Джозеф. Эту я снял месяц назад. А в чем дело?

— Видишь эту женщину, вот здесь? — Джо ткнул пальцем на лицо Эммы Гулд. — Она мертва с двадцать седьмого года.

— Ты уверен, что это она? — спросил Дион на другое утро, придя в кабинет к Джо.

Из внутреннего кармана Джо вынул фотографию, которую Эстебан вчера извлек из рамки. Положил ее на стол перед Дионом:

— А вот посмотри.

Глаза Диона заблуждали по снимку, замерли, расширились.

— Точно. Она самая. — Он покосился на Джо. — Ты Грасиэле сказал?

— Нет.

— Почему это?

— А ты своим женщинам все рассказываешь?

— Ни хрена я им не рассказываю, но ты почувствительней меня. И потом, у нее же твой ребенок в животе.

— Верно. — Он поднял глаза вверх, к медному потолку. — Я ей пока не сказал, потому что не знаю, как это сделать.

— Да запросто, — отозвался Дион. — Скажи: «Детка, крошка, золотце, помнишь ту девчонку, за которой я ухлестывал еще до тебя? Я еще тебе говорил, что она померла? Ну так вот, она живехонька, обитает в своем родном городке и все еще выглядит довольно аппетитно. Кстати, об аппетитном, что у нас на обед?»

Сэл, стоявший у дверей, потупился, чтобы скрыть смешок.

— Доволен собой? — спросил Джо у Диона.

— Как всегда, — отозвался Дион; под его тушей скрипело кресло.

— Ди, — произнес Джо, — мы сейчас говорим о шести годах ярости, о шести годах, когда… — Джо махнул руками в воздухе, не в силах облечь это в слова. — Из-за этой ярости я выжил в Чарлстауне, из-за нее я чуть не сбросил Мазо с долбаной крыши, из-за нее я выставил Альберта Уайта из Тампы, из-за нее, черт побери, я…

— Отгрохал целую империю. Тоже из-за нее.

— Ну да.

— Так что, когда увидишь эту нашу знакомую, передай от меня спасибо, — попросил Дион.

Джо открыл рот, но не мог придумать, что на это ответить.

— Слушай, — продолжал Дион, — мне эта баба никогда не нравилась, сам знаешь. Но она как-то сумела тебя вдохновить, шеф. Тут уж сомнений нет. Я потому и спрашиваю, рассказал ты Грасиэле: она-то мне нравится. Даже очень.

— И мне тоже, — вставил Сэл, и они оба на него поглядели. Он поднял правую руку (в левой был «томпсон»). — Извиняюсь.

— Мы разговариваем определенным образом, — нравоучительно заметил ему Дион, — потому что в детстве мы все время друг друга тузили. Для тебя он навсегда останется боссом.

— Больше не повторится.

Дион снова повернулся к Джо.

— Мы не колотили друг друга в детстве, — возразил Джо.

— Еще как.

— Нет, — произнес Джо. — Это ты меня колошматил.

— А ты в меня как-то раз кирпичом кинул.

— Чтобы ты меня перестал колошматить.

— Вот оно что. — Дион вдруг ненадолго затих и потом сказал: — У меня же к тебе было дело.

— Когда?

— Когда я вошел. Надо ведь потолковать насчет визита Мазо. И еще — ты про Ирва Фиггиса слыхал?

— Да, про Лоретту я слышал.

Дион покачал головой:

— Про Лоретту мы все слыхали. А вчера вечерком Ирв ввалился в заведение к Артуро. Вроде бы это там Лоретта позапрошлым вечером разжилась последней склянкой дряни.

— И?..

— Ну и Ирв измочалил Артуро в кашу.

— Быть не может.

Дион кивнул:

— Все твердил: «Покайся, покайся». И дубасил его кулаками. Артуро чуть глаза не лишился.

— Черт! А Ирв?

Дион покрутил указательным пальцем у виска:

— Его упекли на обследование в психушку на Темпл-террас. На два месяца.

— Господи помилуй, — произнес Джо, — что мы сделали с этими людьми?

Лицо Диона побагровело. Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Сэла Урсо:

— Запомни, ты этого не видел, на хрен. Ясно?

Сэл переспросил: «Чего не видел?» — и тут Дион отвесил Джо пощечину.

Джо ударился о стол, а когда разогнулся, его «тридцать второй» уже упирался в складки кожи под подбородком Диона.

Дион произнес:

— Не собираюсь больше смотреть, как ты ходишь на всякие встречи, где тебя запросто могут пришить, когда при этом я знаю, что ты сам надеешься помереть за что-то, к чему ты вообще никаким боком не причастен. Хочешь меня пристрелить сейчас, прямо тут? — Он взмахнул руками. — Валяй, жми на спуск, черт возьми!