Федеральный наемник - Владимир Гуркин

— Ну вот и отвоевался, — довольно отчетливо произнес он.

Я склонился над ним. У меня не было сомнений, что его минуты сочтены. Кажется, у него тоже.

— Я умираю, — спокойно сказал он. — Послушай, что я тебе скажу. Я знаю все про тебя и Сулеймана, я знаю, что он обещал тебе деньги и грозил убить твоего сына, если ты не убьешь меня. Поэтому-то я тебя и простил после первого покушения; у меня тоже есть сын. И ради него я готов на все. Я хочу, чтобы ты сейчас это сделал, пристрелил бы меня.

— Нет!

— Прекрати, иначе ты не успеешь, и я умру сам. И тогда ты ничего не получишь, а твоему сыну будет грозить опасность. Я знаю Сулеймана, он жестокий человек. Газаев всегда выполнял его приказы.

— Не может быть!

— Это так. Я это знаю точно. А теперь достань пистолет и убей меня. К тому же ты освободишь меня от этой нестерпимой боли. Ну же!

— Нет!

— Ты не понимаешь, — уже с заметным трудом поговорил Умар. — Я хочу помочь твоему сыну во имя своего сына, пусть ничего ему не угрожает. Ты не можешь мне отказать в этой последней просьбе. Достань пистолет.

Я колебался.

— Я умираю, достань пистолет.

Я достал пистолет.

— Теперь поднеси к виску и стреляй!

Я поднес пистолет к виску Умара, но мой палец отказывался нажать на курок.

— Ну же давай!

Я зажмурился и нажал. Когда через мгновение я открыл глаза, то увидел, что все лицо Умара залито кровью. Его зрачки неподвижно смотрели в небо. Я почувствовал, что меня покачивает и я вот-вот упаду.

— Упокой его душу, — сказал отец Борис и перекрестил Умара.

Я невольно подумал, что вряд ли мусульманину Умару понравился бы этот обряд.

Внезапно до нас донеслись возгласы боевиков; они прочесывали в поисках нас лес.

— Идем! — сказал я.

Я не имел понятие куда идти, со всех сторон нас все плотнее сжимало кольцо из злейших врагов. И я не видел никакой возможности избежать этой крайне неприятной встречи. Хотя мы шли по лесу насколько могли быстро, голоса тех, кто нас искал, чтобы убить, были все слышней.

Неожиданно передо мной вырос боевик. Для него наше появление было столь же внезапным, как и для нас. Поспешно он дернул вверх автомат, но я опередил его буквально на полсекунды. Это хватило на то, чтобы мне пока остаться в живых, а ему отправиться к праотцам. Однако выстрел обнаружил наше местонахождение. По голосам я слышал, что боевики устремились прямо в направлении к тому месту, где мы находились.

Идти дальше в лес было уже нельзя, мы сразу же оказались бы легкой добычей наших противников. А потому повернули в противоположном направлении. И совершенно неожиданно для меня вышли к ущелью как раз в том место, где через него был перекинут мост. Его охранял небольшой отряд боевиков, не больше десяти человек. Они явно не ожидали нашего появление и находились в расслабленном состоянии. Я понял: атаковать нужно немедленно, не дав им ни одного мгновения на то, чтобы прийти в себя.

— Огонь! — закричал я. — Не жалеть патронов.

Мы открыли ураганную стрельбу, хотя патронов оставалось мало. У меня был последний рожок. Но зато плотный огонь в зародыше погасило у боевиков стремление к сопротивлению, с их стороны раздались лишь несколько ответных очередей. И одна из них, к несчастью, задела Павла.

Парень находился в трех-четырех метрах от меня, и я увидел, как он схватился за плечо и громко закричал от боли.

Одновременно с отцом Борисом мы бросились к нему. Мы обхватили его с двух сторон.

— Бежим на мост, — приказал я.

Мы подхватили Павла под мышки и потащили за собой. Такое грубое обращение еще больше усиливало у него боль, и он орал так, что его крик летал по всему ущелью. Но обращаться с ним по другому мы не могли, любое промедление грозило нам смертью.

Мы были на середине моста, когда из леса появился отряд боевиков. И сразу же открыли по нас огонь. Двое из людей Умара, которые прикрывали наш отход, были убиты, и их тела полетели на каменистое дно ущелья. Я на секунду остановился, прицелился и дал короткую очередь.

Она срезала двух наших преследователей.

Это охладило наступательный пыл боевиков, и они отошли на десяток метров назад. И все же я понимал, что на другую сторону перейти нам не позволят. И тут произошло то, чего никто не ожидал. На вершине скалы появился один из тех двух охранников Умара, которых мы оставили прикрывать наш отход. Его лицо было залито кровью, однако в руках он держал гранатомет.

Граната упала очень точно, прямо в центр кругу, в котором располагались боевики, равномерно обсыпав своими гостинцами каждого из них. Охранник бросил гранатомет и поднял с земли пулемет. Тех, кто еще оставался жить после взрыва, уничтожил прицельный пулеметный огонь.

Чья-то пуля заставила покатиться вниз нашего спасителя. Но мы были уже на противоположном краю моста. Новый отряд вышедших из леса боевиков бросился за нами вдогонку. Один из двух оставшихся с нами охранников Умара достал из мешка шашку тротила.

— Сейчас они получат, — пробормотал он.

Он поджег ее и положил на мост. Мы же со всех ног устремились подальше от этого места. Грянул взрыв — и часть моста просто провалилось вниз. Находящиеся на нем боевики полетели на дно ущелья.

Теперь нас и наших врагов отделяло непреодолимая пропасть глубокого каньона. Мы смотрели друг на друга. В одном из них я узнал Газаева. Я пожалел, что у меня нет снайперской винтовки. Я бы не промахнулся.

Громко застонал Павел. Теперь у нас была возможность заняться его раной.

Я вернулся в Москву через десять после описанных событий. То, что произошло после них, требует отдельного рассказа. Мы долго блуждали по лесу. У Павла началось нагноение раны. Единственный способ не дать развиться гангрены — это было отправить его в больницу, несмотря на то, что ему грозило наказание за дезертирство. Но иного выхода спасти его жизнь не было. Так как меня самого разыскивали, эту миссию взял на себя отец Борис. Так мы расстались.

В Москве Сулейман к моему удивлению выполнил свои обязательства передо мной, и я получил тот заветный чемоданчик. Его содержимое позволило мне купить не только неплохую квартирку в центре столицы, но и завести свой небольшой бизнес, который оказался весьма прибыльным.

Хочу сразу сказать: этот бизнес самый что ни на есть мирный, я решил, что никогда больше не возьму в руки оружие, никогда не стану убивать людей. И пока мне удается держать данное самому себе обещание.

Примерно через полгода после моего возвращения, я случайно зашел в церковь, расположенную в нескольких кварталов от моей новой квартиры. И узнал в ее настоятеле знакомый лик отца Бориса. Мы искренне обрадовались этой встрече. С тех пор мы часто встречаемся в моем доме, разговариваем на разные, но преимущественно душеспасительные темы, без конца спорим о том, что есть зло и что есть добро. И каковы пропорции того и другого в человеке? Я приглашаю отца Бориса часто к себе еще и потому, что принимать такого гостя крайне удобно, так как священник наложил на себя строгое наказание за то, что взял в руки оружие и стал убивать людей; он есть только хлеб, несколько видов овощей, а пьет исключительно воду. Поэтому расходы и трудозатраты на приготовление угощения минимальны. Эта диета сильно сказалось на нем, он похудел и уже не выглядит таким сильным и статным, как раньше. Но менять свой рацион пока не собирается, так как считает, что его грех настолько велик, что прощение у Бога ему не заслужить и несравненно более суровым взысканием.