На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

Дурная погода отложила и наступление главных сил французской армии на направлении главного удара. С 7 по 12 апреля французы проводили артиллерийскую подготовку, надеясь разрушить германскую оборону на всю ее глубину. Но непогода не позволяла авиации корректировать огонь батарей, а с наземных наблюдательных пунктов видимость была нулевая. К тому же большое сосредоточение на узком участке разнокалиберных орудий привело к путанице с подвозом боеприпасов. В германских траншеях читали приказ, в котором говорилось: «Роковой момент приближается. Развитие неприятелем артиллерийского огня возвещает будущую атаку наших траншей. Храбрые рейнцы, ганноверцы и полки гвардии будут защищать свои позиции до конца». Одним словом, артподготовка не удалась, но 16 апреля французская пехота 5-й армии поднялась в атаку и в сопровождении огневого вала двинулась вперед. Но что это было за продвижение? Дотошные Генштабисты определили его скорость 30 метров в минуту. Германцы ждали здесь противника. Во время длительной, бессмысленной артподготовки они отошли в зону недосягаемости артиллерийского огня, оставив в боевых порядках пулеметные огневые точки в железобетонных колпаках. Наступающая густыми волнами французская пехота попала под убийственный заградительный огонь пристрелянных и не подавленных огнем немецких пулеметов и пушек. 6-я армия оказалась в такой же ситуации. Особенно досталось главной ударной силе французской пехоты – сенегальским стрелкам. Сенегальская дивизия, попав под губительный пулеметный огонь, еще и продувалась насквозь ледяным ветром со снегом. Непривычные к холоду зуавы полностью растеряли свою эталонную боеспособность и обмороженные побежали назад, ища спасения от пуль, осколков и непогоды. Не помогли французам и хваленые танки новейшей модели «Шнейдер». Вообще-то они предназначались для атаки тыловой (третьей) полосы германской обороны. Их свели в два отряда из 80 и 48 танков. Для увеличения запаса хода на танки навесили дополнительные баки с бензином. Решение это оказалось роковым. Первый отряд попал под огонь германской артиллерии. Бидоны с бензином моментально взрывались и превращали танки в горящие факелы. Второй отряд атаковала германская авиация с таким же результатом. Из 128 машин уцелели всего 10. К концу апреля французы добрались только до склонов гребня Шмен-де-Дам. Генерал Нивель отказался от надежды развить стратегический успех и ближайшей задачей ставил достижение тактических преимуществ.

Париж «взорвался» от возмущения. Какие тут 48 часов, если прошло больше недели, а фронт не прорван? А какие жертвы! Наступление немедленно назвали «бойня Нивеля», и над генералом сгустились тучи. Действительно, французы потеряли только убитыми и ранеными 180 тыс. человек, англичане – 160 тыс. Немцы потеряли 163 тыс. человек. Тут попахивало вторым Верденом. Ничего нового не появилось ни в стратегии, ни в тактике противоборствующих сторон. Может быть, только массированное применение авиации в завоевании господства в воздухе, да удачная попытка прорыва обороны одними танками у деревни Монши. Да и то пока это было весьма сомнительное предприятие. Танкисты видели причины своих неудач именно в отсутствии пехоты прикрытия и несовершенстве техники. Командиры танковых групп капитан Шануан и майор Шабес писали в своих донесениях: «Пехота сопровождения, которая должна была проложить путь по изрытым снарядами участкам, не выполнила своей задачи; она не исполнила своей работы так, чтобы позволить танкам быстро совершить переход». «Окоп непереходим, и переправочные средства отсутствуют; пехота сопровождения, попавшая под артиллерийский огонь, разбрелась по ходам сообщений и присоединиться к ней не представляется возможным». Германцы тоже не отличились особыми новшествами. Разве что отельные пехотные части получили панцири, сделанные из пластинок закаленной стали. Они предохраняли от шрапнели и пуль на расстоянии 500 метров. Но весили эти доспехи более 8 кг, и солдаты просто не могли в них быстро передвигаться, вести огонь, окапываться.

Так долго готовившаяся операция не удалась. А. Зайончковский, как всегда, краток: «По количеству собранных здесь войск, артиллерии, снарядов, авиационных средств и танков атака французов между Суассоном и Реймсом представляла собой наиболее грандиозное предприятие за всю войну. Естественно, что французы могли ожидать полного успеха от прорыва и быть уверенными в развитии его в большую стратегическую победу. Но надежды французов не оправдались. Длительные приготовления и политические обсуждения, вызванные этим наступлением, совместно с десятидневной артиллерийской подготовкой, отняли у них все выгоды неожиданности, а дурная погода лишила французские войска участия сильной авиации. Французское наступление, веденное густыми массами, захлебнулось, причем удалось захватить только первую и отчасти вторую линию укреплений, а третья и четвертая оказались не разрушенными. При атаке французы были встречены массой пулеметов, быстро выставленных местами в открытом поле. Танки не смогли достигнуть третьей линии германских укреплений».

На Итальянском фронте в первые месяцы 1917 года из-за непогоды царило затишье. Итальянское командование занялось укреплением армии. Было сформировано 8 новых дивизий, 55 батальонов тылового обслуживания, 262 батареи легкой и средней артиллерии, количество которой возросло до 2100 единиц. Союзники, за исключением доставки 64 английских и 35 французских орудий, никакой помощи не оказывали. Салоникский фронт тоже стоял. И лишь на Ближнем Востоке замечалась некоторая активизация боевых действий. Начав наступление еще в декабре прошлого года, англичане 17 января 1917 года атаковали турецкие позиции в районе Кут-эль-Амара. 45 суток шли ожесточенные бои. 24 февраля турки дрогнули, были сброшены с позиций и покатились к Багдаду. У них оставалось не более 60 тыс. штыков, 80 пулеметов и 50 орудий при полном отсутствии боеприпасов. 11 марта англичане взяли Багдад и остановились.

Назападных морских театрах военных действий после Ютландского сражения вновь возобновились активные операции. 9 января 1917 года на имя начальника Морского Генерального штаба адмирала Гольцендорфа поступила телеграмма от кайзера Вильгельма: «Приказываю начать с 1 февраля со всей энергией неограниченную подводную войну. Вам надлежит немедленно сделать все необходимые приготовления, однако так, чтобы это намерение не стало раньше времени известно неприятелю и нейтральным странам». Однако вскоре кайзер приказал оповестить всех, и началась неограниченная подводная война. Тактика действий подводных лодок оставалась прежней, как и в период ограниченной войны: в открытом море – одиночное и групповое крейсерство, у портов и баз позиционные засады. Но теперь германские лодки беспощадно расправлялись со всеми судами, какой бы флаг они ни несли. «На море остались только враги. Ничто плавающее в море не должно ускользнуть от потопления», – отмечал адмирал А. В. Шталь в своем исследовании. И германцы топили. С февраля по апрель в Атлантическом океане и Средиземном море они пустили на дно 844 английских, союзных и нейтральных судов, общим водоизмещением более 1 млн 450 тыс. тонн.

Все происходящее на сухопутном и морском западном театрах военных действий, а главное, геополитическая целесообразность, вынудили-таки американцев ввязаться в войну. Осенью 1914 года они заявили о своем нейтралитете, не участии в войне вооруженных сил и занялись привычным безопасным бизнесом – наживались на войне, оказывая материальную помощь всем воюющим странам. Миллионы долларов потекли из этих стран в сейфы американских корпораций. Только за один 1916 год несколько десятков крупнейших компаний получили 965 млн долларов, и доллары эти были другие, не нынешние. Американцы без зазрения совести давали и Антанте и Центральным державам. Правда, первые к 1917 году получили помощь примерно в 2 млрд долларов, а вторые только 20 млн. Но это объяснялось только тем, что Германия была самым опасным конкурентом и соперником для Америки. В Европе, на Востоке гибли миллионы, а американский обыватель богател на глазах, прожигая вечера на фильмах Чарли Чаплина и в бесчисленных дансингах. Воевать обыватель не хотел, да и настоящей армии в США просто не было. Нельзя же всерьез принимать 100 тысяч наемников из регулярной армии и 120 тысяч из Национальной гвардии отдельных штатов, которые и собирались-то ежегодно на 20 дней в основном для обучения стрельбе из винтовок. Но в воздухе явственно запахло крупнейшим кушем – репарациями от побежденной Германии с союзниками. А тут еще революция в России, где тоже надо было спасать деньги и по возможности глубже проникнуть в ее экономику. Обстановка требовала вступать в войну немедленно, благо повод для этого имелся. Во-первых, германские субмарины топили американские суда, и 2 февраля США порвали дипломатические отношения с Германией. Во-вторых, в марте 1917 года в Вашингтоне публикуется перехваченное английской разведкой письмо германского статс-секретаря по иностранным делам Циммермана к германскому послу в Мексике Экгарду, в котором Мексике предлагалось напасть на США в обмен на возвращение ей захваченных американцами в XIX веке Техаса, Новой Мексики и Аризоны. Правдивость, само наличие такого письма до сих пор вызывают сомнения. Но мы хорошо знаем, как американцы умеют находить оружие массового поражения в современном Ираке, Иране, Ливии, так что единогласное голосование 6 апреля 1917 года конгресса США об объявлении войны Германии не вызывает удивления. Понятное дело, сразу за США войну Германии объявили Куба, Панама, Бразилия, Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Перу, Уругвай и далее по списку.