Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке - Мария Филимонова

20 декабря 1860 г. штат Южная Каролина объявил о своем выходе из Союза американских штатов. В течение 45 минут без прений все 169 депутатов конвента проголосовали за ордонанс «О расторжении союза между штатом Южная Каролина и другими штатами, соединенными с ней в соответствии с договором, называемым Конституцией Соединенных Штатов Америки»[1086]. От имени народа штата Южная Каролина провозглашалось, что «союз… существующий между Южной Каролиной и другими штатами под именем Соединенные Штаты Америки. расторгается»[1087].

Решение южнокаролинской легислатуры было встречено с ликованием ведущими чарльстонскими редакторами. Вскоре на улицах распродавался экстра-выпуск «Charleston Mercury» с огромным заголовком: «Союз разрушен», сообщающий о выходе штата из Союза. «Двадцатый день декабря, — писала эта газета, — будет „начертан в календарях мира как начало новой эпохи в истории человеческой расы“»[1088]. Другие печатные издания Южной Каролины имели не менее кричащие заголовки.

Сецессионистские газеты в других штатах более глубокого Юга восторженно восхваляли решение Южной Каролины. Они признавали, что действия этого штата фактически гарантировали отделение всех штатов Залива и создание Южной Конфедерации. «Mississippian» заявляла: «Храбрая Южная Каролина! Долго вынашивающая идею сецессии Южная Каролина!.. Она поведет за собой большую армию Южной Конфедерации» [1089]. «The New Orleans Bee» утверждала, что «Южная Каролина выбрала справедливый курс, и что он приведет к быстрому и эффективному объединению штатов, склоняющихся к сецессии», пример Южной Каролины объявлялся «достойным подражания для всех»[1090].

Стремясь направить мысли южан в направлении сецессии, журналисты и политики обращались к населению Юга на языке республиканизма, воскрешая великие идеалы Войны за независимость, опирались на сложившиеся архетипы сознания. Они напоминали о славных именах Дж. Вашингтона, Т. Джефферсона, Дж. Мэдисона, борцов за свободу против угнетения. Они заявляли, что борьба с федеральным правительством — это борьба против коррупции и превращения государственных должностей в кормушку для мздоимцев. «Чай выброшен в воду. Революция 1860 г. началась», — восклицала «Charleston Mercury» после избрания Линкольна. На знамени, развернутом на массовом митинге в Алабаме красовалась надпись: «Сопротивление Линкольну угодно богу». И здесь очевидны аллюзии с наследием просветителей, как европейских, так и американских.

Журналист Эд. Руффин, обращаясь к Йенси, призывал его стать Патриком Генри, а себя отождествлял с Томасом Пейном. Бывший губернатор Виргинии Генри Уайз претендовал на роль Дантона в сецессии. В своей речи в легислатуре штата Джорджия 13 ноября 1860 г. Р. Тумбс прямо заявлял о том, что есть прямое сходство ситуации в начале Войны за независимость и в 1860 г. Большинство южан склонилось к мнению, что в стране происходит новая революция, призванная освободить южан от тиранической власти центрального правительства. Недаром в это время большой популярностью пользовалась южная «Марсельеза». Некоторые из восторженных сецессионистов распевали на улицах Чарльстона и Нового Орлеана: «Сыновья Юга, пробудитесь к славе! Прислушайтесь! К оружию!» При этом они воображали себя великими революционерами, готовыми на битву «за светлые идеалы южан». Южные пропагандисты объявляли сецессию и создание Конфедерации «великой революцией», беспрецедентной в истории, «благословением небес». Эд. Руффин ездил по штату Южная Каролина, агитируя против «низкой, вульгарной тирании черных республиканцев», и всюду его встречали с оркестрами, пушечными салютами и сецессионистскими песнями[1091]. Амбивалентность позиции южан ярко отражалась в том, что считая сецессию — продолжением первой Американской революции, на самом деле они хотели уничтожить то, что этой революцией было создано — Союз штатов, федеральное государство. Сецессионистское движение южан было по сути торжеством контрреволюции, замаскированной под народное движение, борьбу с тиранией.

Провозглашая право на сецессию законным, южные экстремисты также апеллировали к Конституции, настаивая на правах штатов. В коллективной памяти южан отложилось, что право на сецессию было уже заложено в историческом прошлом в знаменитых кентуккийских и виргинских резолюциях, написанных такими отцами-основателями страны, как Т. Джефферсон и Дж. Мэдисон[1092].

Ирония истории заключалась в том, что южане использовали революционную риторику и активно обращались к наследию «отцов-основателей», стремясь уничтожить именно то, что ими было создано. Для коллективной памяти американцев обеих секций право на сопротивление являлось естественным, напоминая об их совместной борьбе против английских угнетателей. Для многих северян избрание Линкольна, представителя республиканской партии, выступавшей с позиций нераспространения рабства на новые территории, было началом новой революции, которая уничтожит главное зло американского общества — рабство. Юг, в свою очередь, тоже заявлял о революции. Однако, как считает крупнейший американский исследователь Второй североамериканской революции Джеймс Макферсон, «вызов Севера» был именно политической революцией, а «ответ» Юга — контрреволюцией, рядившейся в революционные одежды. Аграрный Юг решился на «превентивную контрреволюцию» против северного радикализма. Рефлексия южан выражалась в их представлении о том, что именно в их регионе происходит новая революция, призванная освободить великую южную цивилизацию от агрессивного и порочного Севера.

В январе-феврале 1861 г. вслед за Южной Каролиной шесть рабовладельческих штатов вышли из Союза: Миссисипи (9/I), Флорида (10/I), Алабама (11/I), Джорджия (19/I), Луизиана (26/I), Техас (1/II). Позднее к ним присоединились еще четыре: Виргиния (17/IV), Теннееси (6/V), Арканзас (6/V), и Северная Каролина (20/V). Территория всех 11 отделившихся штатов достигла 733 144 кв. миль, что составляло 40 % территории страны[1093].