Сатисфакция. Горький вкус мести - Северная Виктория

Ведь Дарья могла бы держать вот так своего ребенка, свое дитя, если бы… Как много в ее жизни играет это «если бы»! Но что сделано, то сделано. Прошлое не вернуть назад, а принятых решений не изменишь. Может, сегодня её малыш простил предательницу-мать? Понял её? Господи, ну почему её жизнь напоминает плохо скроенную цепь неправильных решений, непонятых признаний? Даша всегда спешит, и тогда поспешила. Не стоило ей тогда, принимать то роковое решение, даже под давлением отца и врача…

— Надо перерезать пуповину, — спокойно сказал Олег.

После этих слов Олега, Даша прижала ребенка ближе к себе, как бы протестуя. Она знала, что это необходимо сделать, но слово «перерезать» несло в себе некий угрожающий оттенок, и первым порывом Беляевой было защитить девочку. Тем более они не врачи, могут навредить. Хотя акушер всё объяснил крайне подробно на тот случай, если скорая не успеет вовремя приехать. Но всё же было страшно причинить ребенку вред…

— Я-я… не могу, — пролепетала Даша, инстинктивно пальцами поглаживая ребенка. — И надо немного подождать.

— Тогда это сделаю я, — спокойно констатировал телохранитель, сдвигая Катю с себя, и вставая с кровати. Та от усталости даже не пикнула.

— Ты уверен? — ей собственный голос показался каким-то жалким, будто бы придушенным.

Олег ещё раз уверено кивнул, и Даша передала ему ребенка, но не так уверенно. Девушка отвернулась, чтобы не видеть сам процесс, всё же он вызывал в ней страх и опасение. Она закусила губу, ожидая, когда все закончится и, пытаясь справиться со своими чувствами. И хоть рожала не она, именно у Беляевой было ощущение, что её разобрали по кусочкам, а потом заново собрали. Запоздало до неё дошло, что малышку нужно укутать, а она не принесла пеленки. Быстро направившись в детскую, обустроенную Жекой, Дарья быстро нашла там пеленки и вернулась.

— Всё, — голос Олега встретил Дашу на пороге комнаты.

Он протягивал ей ребенка, и девушка, не раздумывая, взяла малышку на руки. В этот момент до этого молчавшая Катя, решила о себе напомнить:

— Уйдите! — закричала она. — Оставьте меня! Все!

Даша посмотрела на измученную Катю, потом перевела неуверенный взгляд на девочку. Даша понимала, что нужно показать ребенка матери, хотя ей отчего-то это делать жутко не хотелось. Всё внутри противилось этому, но так нужно было. Был мизерный шанс, что у Катерины проснётся до этого отсутствующий материнский инстинкт.

Когда-то Даша думала, что лишить Катю всего будет лучшим наказанием для бывшей подруги. И Даша строила определенные планы для того, чтобы отобрать ребёнка у неё, но сейчас глядя на маленькое существо, которое беспокойно шевелилось в её руках, она поняла, что таким образом могла совершить непростительный поступок против совершенно невинного дитя. Даша тихо ужаснулась сама себе, ведь у нее появлялись даже мысли на счет членовредительства ребенку… Это непростительно, это низко. Как она могла вообще думать о таком? Как могла докатиться до этого? Разве её мать одобрила бы подобные мысли? Разве не учила ли она тому, что дети являются главной отрадой для любой женщины? Что дети это святое?

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове у Даши, и ей пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не закричать в голос. Она стала такой же, как Катя! Думала только о себе и своих потребностях! Какое она имеет право решать судьбу этой малышки?

— Катя, — тихо позвала Беляева, надеясь, что молодая мать успокоится и не напугает ребенка, — посмотри, это твой ребенок. Это твоя девочка!

— Не нужна она мне! — закричала Катя. — Мне никто не нужен! А её можете выкинуть! Она — это мусор! Ничего не значащий мусор, и ей самое место в мусорном бачке!

Катерина истерила, била руками и ногами, орала, плевалась. Совершенно невменяемое состояние. Увидев малышку в руках Даши, попыталась дотянуться до неё.

— Дай мне ее! — зашептала она совершенно сумасшедшим голосом. — Дай мне! Я ее удавлю!!!

Жуткое зрелище, Катя совершенно не контролировала себя. Абсолютное сумасшествие сквозило в ее чертах лица. Даша отошла от кровати, прижимая к себе плачущего младенца, а Олег запрыгнул на кровать, пытаясь удержать окончательно сошедшую с ума девушку, которая хотела смерти собственному ребенку.

— Дайте ее мне! Дайте! — орала Катя не своим голосом, будто бес вселился в нее.

Беляева стояла совершенно парализованная. Происходящее было из серии невозможного… но оно происходило!

— Уходите отсюда, — крикнул Олег, пытаясь сдержать Катерину, но видно сумасшествие действительно придавало физической силы, потому что он еле удерживал её. — Унеси ребенка!

Беляева развернулась и моментально выбежала из комнаты, будто за ней черти гнались.

— Все будет хорошо, малыш, — шептала она едва послушными губами, открывая дверь детской комнаты. Войдя туда, Беляева остановилась посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Дарья раньше никогда не имела дела с детьми, тем более с новорожденными. Что ей сейчас сделать? Помыть его. Но как? Она боялась навредить девочке. Очень боялась, сделать что-то не так… Поэтому она решила просто укутать малышку. Даша закутала ребенка в теплый и мягкий плед, получилось не очень, но пеленать она тоже не умела, а тепло необходимо ребенку. Что теперь? Положить в кроватку? Но по каким-то необъяснимым причинам, Даша боялась оставлять ее. Она вообще боялась снять ее со своих рук, будто бы сделав это, она кинет малышку на растерзание волкам. Что за бредовые мысли? Но сейчас неведомые инстинкты руководили ею, и Даша решила просто подчиниться им.

Пройдясь по комнате, она уселась на кресло-качалку и, прижав к себе, стала укачивать малышку. Что удивительно ребенок не плакал, а вскоре просто заснул. Чувство неведомой нежности нахлынуло на девушку, и Даша сама того не замечая стала нежно рассматривать младенца, мирно спящего в ее руках. Теплый комочек тихо посапывал, а Дарья с замиранием сердца следила за каждым движением малышки, иногда нежно что-то ворковала или просто осторожно касалась бархатной щечки. Даша сама не понимала, что происходит. Не желала анализировать, ей было просто спокойно. Впервые за долгое время, надоедливые фрагменты болезненного прошлого оставили ее. Гнев и бешенство куда-то исчезли. Она просто чувствовала, как что-то невидимое соединило её с этой малюткой. Маленькая ниточка связала двух одиноких девочек, соединяя два брошенных сердца. Ниточка, которая однажды может превратиться в стальной, неразрывный канат, который не сможет разорвать никакие враги, ссоры, обидные слова… Но это может случится только в том случае, если одна из них навсегда избавится от прошлого, освобождая сердце для будущего… Пока их соединяла лишь маленькая тонкая ниточка, которая в любой момент могла оборваться.

В таком положении их застал Олег, неуверенно потоптавшись на пороге, он спросил:

— Как девочка?

— Спит, — тихонько ответила Даша, отводя нежный взгляд с новорожденной.

Она не должна привязываться к ней, Беляева это прекрасно осознавала. Но какое-то непонятное чувство родилось сегодня ночью к этой малышке. Дарья ужасно боялась этих теплых чувств. Ей ещё помимо любви к её отцу, осталось и её полюбить… Любви? К её отцу? О чем она вообще думает! Крыша поехала, как и у Кати! Конечно, она Виталия не любит! Только хочет. Простая похоть. Разумная её часть, которая уже отчаялась быть услышанной, покачала головой, дивясь тому, как можно так долго обманывать саму себя.