Гражданка Иванова, вас ожидает дракон - Татьяна Абалова

— Кто вы ему? Нянька?

Старуха неопределенно качнула головой. Сунула в рот трубку, но спохватившись, вынула и вновь принялась приминать табак пальцем. Это ее успокаивало.

— Я уже знаю, что после смерти матери, ее заменила старая нянька. Я был в том поместье где вырос Солеро, и где его держали взаперти. В его детской комнате всюду магические цепи. Это страшно для взрослого, не говоря уже о ребенке.

— А как иначе можно удержать несмышленыша? Услышав лай, он становился собакой, карканье — вороном. Не доглядишь, вспорхнет птицей и поминай, как звали. А если свалится к ногам отца котенком, а потом, возьмет да обернется человеком? Как бы мы объяснили лорду, что это и есть его сын? Моей бедной дочери… да, я бабушка Солеро, не смотрите так, милорд, ваш взгляд оставляет ожег на моем лице.

Фольк невольно отвел глаза от слепой женщины.

— Моей бедной дочери пришлось пойти на страшное, лишь бы ваш дед никогда не узнал, кем является его сын.

— Вы лжете. Метаморфы не отмечались ни в роду Драгонов, ни в роду Ферчуров. Я досконально проверил.

— Вы уверены? — допрашиваемая с беспокойством пощупала карман, распухший от пачки табака и всякой мелочи. Это все, что у нее осталось. Ни дома, ни родных, ни средств к существованию. Пока Солеро Драгон будет значиться в живых, его имуществом не посмеют распорядиться. И доказать свою кровную связь с ним старуха уже не сможет.

— Я точно знаю, что мой дед выкрал Луизу Ферчур по обоюдному с ней согласию, — Фольк старался говорить мягко. Ему было жаль эту неухоженную женщину. — Я лично читал письмо-объяснение, где она написала родным, что выбрала для себя иной путь: жить вне брака, но с любимым. Мать Луизы Ферчур жива, я встречался с ней не так давно. Зачем вы выдаете себя за нее? Вы нисколько не похожи на бабушку Солеро.

— Ферчуры лгуны. Они объявили всем, что их дочь вышла замуж и уехала с мужем в его далекое имение в Кракольяке. Это чужая неприветливая страна, где царят суровые нравы. А на самом деле они вычеркнули Луизу из своей жизни.

— Так кто вы такие? Вы и ваша дочь?

Старуха немного помялась, пожевала бесцветные губы.

— Моя дочь, Лакота, работала у юной Луизы служанкой. Природа допустила оплошность, наградив Лакоту схожей с Луизой внешностью. Именно это обстоятельство и сыграло с ней злую шутку. Однажды Луиза уговорила мою дочь притвориться ею, накраситься, как она, надеть ее одежду. Она увлеклась офицером из империи, и их полк как раз проводил учения недалеко от поместья Ферчуров. Но на беду, ночью у леди Ферчур случилась мигрень, и за Луизой послал ее отец. Лакоте ничего не оставалось, как полностью превратиться в Луизу. Когда она вернулась в свою комнату…

— Там ее поджидала настоящая Луиза, — догадался Фольк.

— Моей дочери пришлось признаться, что она метаморф. Вы, должно быть, слышали, что после восхождения на престол одного из наших сородичей и последующего его разоблачения, метаморфы подверглись гонениям, поэтому мы вынуждены были скрывать свою суть, — старуха вздохнула. Для успокоения пососала незажженную трубку. — Лакота уже готовилась, что ее вышвырнут, но Луиза предложила то, от чего она не смогла отказаться.

— Молчание в обмен на услугу?

— Хуже. Луиза готовилась сбежать с офицером, но боялась, что их поймают. Родители ни за что не отдали бы дочь сыну торгаша, подыскали бы более выгодную партию. А ее избранник и в армии не хватал звезд. Ферчуры не были богаты, но ценили свою кровь.

— Любовь слепа.

— Жить в неге и богатстве или вновь плутать по городам, таща за собой немощную мать… Да, я тогда уже была старой, — трубка вновь попала в щель рта. Речь старухи сделалась невнятной. — Она даже не думала над выбором. Моя девочка заняла место юной леди Ферчур. Первые балы, первые женихи. Будущее казалось радужным, если бы мы не помнили свою суть. Лакота взяла меня в дом вместо уволенной служанки. Ее мать не понимала выбора, но видя, как я трясусь над ее дочерью, смирилась.

Старуха немного помолчала.

— Когда ваш дед начал оказывать ей знаки внимания, она смутилась. Древний род, дракон — он бы не отступился, пока не добился своего. И она ответила.

— Лакота любила моего деда?

— Любила, раз решилась родить. Его предложение презреть условности и стать его любовницей возмутили бы настоящую леди Луизу, но не мою дочь. Тогда она и написала то письмо. Мы рассудили, что Ферчуры постараются замять скандал, что и случилось. Ваш дед откупился большими деньгами, заставил лгать, чтобы скрыть свою любовницу, устроил их сына на службу к императору.

— Он сейчас главный судья.

— Да, а моя дочь лежит в могиле.

— Ферчуры безутешны. Они не могут простить себе, что вычеркнули падшую дочь из своей жизни.

— Солеро и Лакоты нет, вашего деда тоже, — старуха подняла лицо, и на мгновение Фольку показалось, что она видит и без глаз, — может быть, пора Ферчурам открыть тайну?

Она перехватила трубку в другую руку и скрюченными от времени и болезней пальцами полезла в карман. Пошарив в нем извлекла склянку из темного стекла, крепко закупоренную пробкой, и протянула лорду Ракону.

— Вытяните записку. На ней адрес и нынешнее имя Луизы. У нее двое детей.

— Я подумаю, — герцог спрятал бутылочку. — Как погибла ваша дочь? Дед говорил, что она сгорела от лихорадки.

— Нет, мы проводили запрещенный обряд. Предлоги, под которыми мы прятали маленького Солеро от отца, кончились. Ему было уже три, а дракон держал его на руках лишь новорожденным. Лакота, как только родила, отослала мальчика в то имение, где вы видели цепи, а я присматривала за ним. Как показать ребенка, если он способен в любой момент поменять лицо?

— Был выход признаться.

— Мы боялись, что у нас отнимут ребенка и запрут как дикого зверька. Я сама принесла книгу, где описывался ритуал закрепления личности. До совершеннолетия Солеро казался бы обыкновенным мальчиком. Но что-то пошло не так. Нет, у нас все получилось, наш малыш перестал меняться, но Лакоту и меня сразил магический откат. Он полностью выжег дочь, а у меня задел только глаза.

Фольк закрыл ладонями лицо. Он не мог видеть, как спокойна старуха, когда рассказывает о страшном.

— Черные свечи — это ваших рук дело?

— Да. Однажды Солеро нашел ту колдовскую книгу. Упрекал меня, что столько лет мог совершенствовать способности метаморфа, а мы его их лишили. Потом вычитал ритуал насланной похоти. Привез меня, чтобы я вливала в готовые свечи магию. Сам не хотел получать болезненные откаты. Любое зло возвращается болью.

— Почему он хотел уничтожить меня?

— Ненавидел. И завидовал. У вас было все то, чего он лишен. Титул, богатство, этот остров.

— Я изначально был в той же ситуации, что и он. Ни денег, ни титула.

— Вас не называли бастардом. И вам первому предложили герцогство, — старуха, почувствовав, что Фольк собирается уходить, вопрошающе взглянула на него. — Что со мной будет?