Огонь и вода - Салма Кальк

харизме. Только у Луи де Рогана, кажется, той харизмы тридцать лет назад было ещё поболее. Но дело прошлое, и госпожи Одетт Лимура уже нет на свете, а вот её дети – есть.

- Раз мы заговорили о госпоже Катрин, она ж там искала косяки и дыры среди своих, она доложилась о результатах? – спросил Андре.

- Хотела, - вздохнул Рыжий, - только тут как раз прислали этот сраный файл, и стало не до докладов.

- Ладно, я сейчас узнаю. Или сам хочешь?

- Узнавай.

Андре достал телефон и включил громкую связь. После нескольких долгих гудков трубку сняли.

- Здравствуйте, госпожа Катрин. Подскажите, вы завершили работу по анализу выполненных вашим отделом заказов?

- Здравствуйте, - голос звучал глухо. – Да, завершила. Вы можете взять папки в моём столе… ой, то есть нет, не можете. Я заколдовала их и забыла об этом. Но не беспокойтесь. Мне всё равно нужно уволиться по правилам, я приеду. Сейчас вызову такси и приеду.

Про такси Рыжий уже слышать не мог, он подошёл и забрал телефон у Андре.

- Катрин, ты сейчас где? На улице Сен-Жан?

Молчание, всхлип.

- Нет. На площади Революции.

- Что ты там делаешь? – странное место, особенно для принцесски.

- Сижу, - снова всхлип.

- Так, слушай. Сиди и не вздумай никуда деться. Я сейчас приеду и заберу тебя, и привезу сюда, и достанешь свои папки сама, ненавижу взламывать чужие заклинания. Поняла?

- Да, - выдохнуло на том конце.

Рыжий сунул телефон обратно Андре, обвел всех взглядом.

- Ну, я быстро.

И помчался вниз, к машине.

Глава тридцать седьмая, в которой Катрин хочет начать новую жизнь

Утром пятницы Катрин проснулась в своей спальне в отцовском доме и не сразу поняла, что она здесь делает. А потом поняла… и едва справилась со слезами. Потому что всё хорошее в её жизни закончилось.

Да, кому-то выпадает долгая и счастливая жизнь. Кто-то иначе устроен, наверное, или иначе воспитывался, или просто умеет так, чтобы вместе, и не причинять друг другу боли. Как воспитывали ту, древнюю, принцессу Катрин, что она прожила со своим Рыжим много-много лет? Что ей помогло? Какое абсолютное заклинание она знала? Чего не делала никогда ни в коем случае?

Сейчас Катрин чувствовала себя полной дурой во всех ссорах, которые случались у них с Вьевиллем. Она не договорилась о внешнем вмешательстве в заказ, она дёрнулась, когда он общался со своими приятельницами в привычном для них стиле, она не предупредила его об интересе отца. Да и просто она считала для себя приемлемым где-то работать и делиться с отцом разного рода информацией о работе, зная, что он будет эту информацию использовать в своих целях! Она искренне считала, что так правильно, потому что для Роганов. При том она сама даже и не пыталась называться этим именем, как же, это ж сразу же признаться, что она – оттуда, и привлечь к ней внимание!

О да, человек с фамилией Роган может что-нибудь возглавлять, или мелькать в прессе по важным поводам, или заниматься благотворительными проектами, как мама в годы замужества, или избраться в парламент, как Франсуа. А лезть в скважину не может. То, что позволено быку, предосудительно для… как там его звали, древнего имперского бога? Не важно. Не позволено, в общем.

Значит, сиди и не высовывайся. Что, Феликс хотел куда-то там уехать? Вот и славно. Значит, можно стать отцовским личным помощником, она справится. И забыть, не думать, не чувствовать, не говорить себе, что если бы…

Вчера она ушла спать рано, отец ещё не вернулся домой, и Франсуа ещё не вернулся домой. И ни с кем она своё возвращение не обсудила, и никто не задавал ей вопросов, на которые она не хотела бы отвечать. Может быть, сейчас все они тоже уже разошлись по делам?

Катрин взглянула на часы – дело к полудню. Нужно встать, умыться, что-нибудь съесть… Эх, это Анриетта выбирается из своей комнаты в футболке и трусах, а в квартире Вьевилля они и вовсе не думали о том, во что одеты, и одеты ли. Здесь можно договориться, чтоб приносили завтрак в комнату, но об этом следовало подумать заранее. Вчера. А вчера она не была способна думать об организации жизнедеятельности никак. Просто заползла в нору и там упала.

Катрин привела себя в минимально пристойный вид и выбралась наружу. Её тут же засекли представители многочисленной прислуги и спросили, что она желает на завтрак и подойдёт ли ей малая гостиная. Подойдёт. Ей всё подойдёт. Ей сейчас нет никакой разницы.

Отец появился, когда Катрин сидела с пустой чашкой в руках, и думала – стоит ли шевелиться, чтобы попросить наполнить кувшинчик арро ещё раз. Или так сойдёт. В её жизни никогда не было места этому «так сойдёт», потому что… Это не для Катрин де Роган, как бы там она ни называлась.

- Добрый день, Катрин. Что случилось? Почему ты не на работе?

Отец оглядел гостиную и её тоже, что-то понял, взял зеркало и позвал кого-то. Попросил убрать со стола то, что там было, и подать новую порцию арро и закусок. Всё это мгновенно принесли, а потом он закрыл дверь и запечатал от прослушивания.

- Рассказывай.

- А нечего рассказывать, - пожала она плечами. – У меня нет больше работы. Это должно было когда-то случиться,  и вот оно случилось.

- Что именно случилось? Мне казалось, ты довольна и этим местом, и тем, что ты там делаешь.

- Была довольна, всё верно. Но когда стало известно, что у меня есть привычка рассказывать тебе разные детали о тех местах, где я работаю, это почему-то не вызвало понимания. Ты не знаешь, почему? Вот, скажем, ты бы узнал, что кто-то из твоих ведущих сотрудников делится внутренней информацией о «Четырёх стихиях» где-нибудь ещё, что бы ты сделал с таким человеком?

- Наказал бы, - мгновенно отозвался отец.

- Значит, я ещё легко отделалась.

Отец нахмурился.

- Рассказывай, пожалуйста. Что именно произошло?

- А произошло то, что какой-то доброжелатель, имеющий доступ к записям с камер твоего кабинета, скомпилировал из этих записей чудное видео. Если верить которому, я чуть ли не обо всех происходящих в «Волшебном доме» событиях тебе докладываю. И  о его нынешнем главе говорить тоже не стесняюсь.

- Но постой, ты ведь ничего толком и не говорила!