Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов

восемь, Федор Головин стал спикером. В 3-й Думе их снова было 11, в том числе и такие активные парламентарии, как Маклаков, Некрасов, Шингарев[794]. Большинство депутатов-масонов представляли партию кадетов, в руководстве которой имели прочные, хотя и не всем видимые, позиции. «Что есть масоны среди кадетов, я знала, — подтверждала Тыркова-Вильямс. — Возможно, что масонство с его директивами, исходящими из центра, имело косвенное влияние на политику партии, но влияния решающего, абсолютного иметь на нас оно не могло. Слишком большая царила среди нас свобода суждений»[795]. Вне лож из руководства партии кадетов оставался Милюков. «Я ненавижу всякую мистику!», — якобы заявил он, когда получил приглашение вступить в одну из лож. Но о постановлениях масонских собраний его регулярно осведомляли[796].

Идеология русского масонства 1900-х годов во многом совпадала с идеологией отечественного либерализма. Внимательный исследователь масонского следа в революции Брачев справедливо подчеркивал, что «в отличие от традиционного масонства, на первый план русские братья выдвигали не моральное усовершенствование, а борьбу за освобождение России от царского самодержавия»[797]. Им претила революция масс, они были сторонниками свободы, гуманизма и демократических ценностей западного образца. Самодержавие рассматривалось масонами как препятствие для вхождения в мировое цивилизованное сообщество, а Российская империя как «тюрьма народов», которую следовало преобразовать в Российскую демократическую республику на началах национальной автономии.

Сразу после основания первых лож Бебутов и Баженов ездили в Париж, где встретили радушный прием в совете Великого Востока Франции. Посланцев сразу посвятили в 18-ю степень шотландского обряда, в Россию были направлены два видных представителя совета для инициации наших братств. В ноябре 1908 года состоялся масонский конвент, на котором тайным голосованием одних мастеров избрали управляющий орган — Верховный совет в составе Бебутова (секретаря), Головина, Маргулиеса, Орлова-Давыдова и Урусова, а также капитул 18-й степени, который возглавил тот же князь Бебутов[798]. Однако это руководство продержалось недолго.

В 1909–1910 годах в российском масонском движении произошла революция, резко изменившая характер масонства, состав руководителей и лож, взаимоотношения с Великим Востоком Франции. Что произошло? До конца не вполне понятно, но похоже, что начало перемен было связано с повысившимся интересом спецслужб к деятельности масонов (хотя эта тема могла быть и просто поводом для перемен). Видный масон Кандауров свидетельствовал: «В 1909 г. до сведения Департамента полиции дошло, что в России действует франкмасонская организация, учрежденная Великим Востоком Франции… и был назначен специальный кредит в 200 тыс. руб. на их обнаружение… Члены русских лож Великого Востока насторожились, и в конце 1909 г., от страху ли от скуки, — ложи было решено усыпить»[799]. Немного другую версию озвучивал Некрасов: «В 1909 г. для очистки новой организации от опасных по связям с царским правительством и просто нечистоплотных морально людей организация была объявлена распущенной и возобновила свою деятельность уже без этих элементов (князь Бебутов, М. С. Маргулиес…)»[800]. Это было использовано энергичной частью политических масонов для того, чтобы очистить ложи от балласта, освободиться от зарубежной опеки и радикализировать движение.

Серков зафиксировал, что в феврале 1910-го произошло фактическое «усыпление» братьев, получивших капитулярные степени во Франции, стоявшей у истоков масонства профессуры, склонной скорее к философии, чем к политике[801]. После этого большая часть лож возобновила свою работу под руководством Верховного совета русского масонства, который возглавил небезызвестный нам Николай Некрасов. Началось формирование новой, общероссийской организации, которую решено было назвать Великий Восток народов России.

В отличие от всех традиционных масонских организаций мира, его руководящие органы были выборными, была упрощена иерархия, был разрешен прием в ложи женщин. Из устава полностью выпала эзотерическая сторона, отсутствовали ссылки на старинные обычаи и традиции, признаваемые всеми масонами, отсутствовали ссылки на принадлежность ко всемирной масонской семье, сохранялись только две ступени вместо трех. Керенский вспоминал: «Предложение о вступлении в масоны я получил в 1912 году, сразу же после избрания в IV Думу… Следует подчеркнуть, что общество, в которое я вступил, было не совсем обычной масонской организацией. Необычным, прежде всего, было то, что общество разорвало все связи с зарубежными организациями и допускало в свои ряды женщин. Далее, были ликвидированы сложный ритуал и масонская система степеней»[802]. Наши ложи должны были быть самыми демократичными в мире! Ни одна иностранная орденская федерация не могла признать законности подобной организации, хотя попытки получить такое признание предпринимались. «Тем самым, вместо законных и инициированных филиальных лож Великого Востока Франции, вопреки масонским регламентам, в России возникло совершенно иное общество, которое лишь сугубо условно можно отнести к Ордену вольных каменщиков»[803], — пишет известный исследователь масонства Олег Соловьев.

Окончательное конституирование независимой от Великого Востока Франции русской масонской организации произошло на учредительном съезде в Москве в 1912 году. Руководящим органом Великого Востока народов России (ВВНР) стал Верховный совет, генеральным секретарем — Некрасов. Следующий масонский конвент состоялся летом 1913 года в Петербурге. Он принял предложенный проект устава и поручил Верховному совету конспиративно издать его в виде книги об итальянских карбонариях начала XIX века, которую написал Мстиславский под псевдонимом Сидоренко[804].

Шло активное селективное вовлечение перспективных лиц, формирование новых братств, организация в Думе и в прессе выступлений по политическим вопросам, поиски путей расширения влияния на земства и кооперативы, проникновение в профсоюзы и легальные общества. Приступили и к целенаправленному формированию специализированных лож, имевших целью установить прямые связи с государственными институтами, общественными группами и организациями.

Наибольший вес имела Думская ложа «Роза» во главе с Ефремовым, в которую входили все депутаты-масоны IV Думы, а их там насчитывалось минимум 23. В большинстве по-прежнему кадеты, но были и прогрессисты — сам Ефремов и Коновалов, и меньшевики — Гегечкори, Скобелев, Чхеидзе, Чхенкели, и трудовик Керенский[805].

Ничуть не менее значимой была Военная ложа ВВНР, состав которой точно установить не удалось. Известный историк масонства Старцев уверял, что создание ее относится к зиме 1913—14 годов, а организатором стал полковник генерального штаба эсер Сергей Мстиславский, в будущем — популярный советский писатель. В число членов Старцев записывал генералов Свечина и Орлова-Давыдова, полковника Теплова[806]. Полагаю, именно об этой ложе шла речь у Мельгунова: «Очевидец рассказывал мне, например, о приеме в масонский клан командира Финляндского полка Теплова. Одним из «братьев» ему был задан вопрос о Царе. Теплов ответил: «Убью, если велено будет»[807].

Но существует и другая информация о Военной ложе. А может, — о другой ложе. Берберова уверенно пишет, что в Военную ложу «входили А. И. Гучков, ген. Вас. Гурко, Половцев и еще человек десять — высоких чинов русской армии».