Протокол "Второй шанс" - slip

Сейчас эта идея не казалась такой уж хорошей. Второй дрогнул слишком быстро. Слишком легко. Так, словно весь этот вялый бой был не более, чем театральным представлением, призванным вынудить их с Августом поступить именно так, и заманить их в расставленную ловушку, готовую захлопнуться. После поражения второго, ввести третий в Город было единственным возможным решением — и именно поэтому там его наверняка уже ждали.

Головоломка складывалась идеально. В нее встраивалось все — и усыпляющие бдительность доклады на фоне все растущего напряжение, и слишком легкое бегство гладиаторов от дома Бальба, и утренние отчеты наблюдателей о том, что все в порядке. Пусть то, что отставники в ожидании триумфа частенько покидали свое расположение и пересекали померий в поисках развлечений и не было ни для кого новостью — это никогда не происходило в подобных масштабах. Там, на форуме, им противостояла целая армия, и пропустить выход такого количества людей из лагеря было попросту невозможно.

Точнее не им. Ему. Ему противостояла целая армия.

Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Август погиб — и оставил его в полном, оглушающем одиночестве. На Мецената рассчитывать не приходилось. Их третий друг больше всего на свете любил литературу и, как в военном, так и в политическом деле, был полнейшим профаном.

Других влиятельных союзников у него не было — и со смертью Августа, все видимое благополучие в одно мгновение рухнуло как песочный форт, выстроенный ребенком слишком близко к воде, во время прилива.

Ему нужно было бежать. За стены. Не к легионам предателей, нет. Ему нужно было бежать из Города. Из Италии. Он еще не понимал куда, но буквально всеми внутренностями ощущал, что других вариантов не закончить в петле Туллианума у него не было.

Бежать надо было быстро. Преследователи могли упустить его из виду, но надеяться на то, что этого будет достаточно, чтобы все и вовсе о нем позабыли, не приходилось.

Он быстрым шагом шел к форуму — и чем сильнее приближался к нему, тем более возбужденной становилась обстановка. Слухи всегда распространялись по Городу со скоростью пожара, и он готов был поставить все, что угодно на то, что через час о смерти Августа, внезапном и невозможном возвращении Цезаря к жизни и смене власти будет знать даже самая распоследняя собака, что живет возле Коллинских ворот.

Ворот ему стоило избегать всеми силами. Если он хоть что-то и знал о военном деле, так это то, что при любом перевороте любой адекватный мятежник в первую очередь возьмет под контроль именно их — и пиши пропало.

Идея пришла в голову неожиданно. Тибр. Он мог уйти по Тибру.

За форумом и Велабром, возле цирка, как раз был выход к реке прямо внутри городских стен.

Уйти по Тибру, забрать Мецената с его пригородной виллы, и бежать. Куда — вопрос пока даже не десятый — десятитысячный.

Других вариантов просто не оставалось.

Дорога до берега заняла просто неприличное количество времени. Пусть обычно она не длилась дольше четверти часа, сейчас ситуацию сложно было назвать обычной — и самый короткий путь, через форумы, был для него закрыт. Он старательно обходил все скопления людей. Шарахался в сторону, только завидев впереди хоть что-то напоминающее форму легионеров. Выбирал самые темные и узкие переулки — и в итоге все-таки оказался на берегу, и даже не в окружении безумной толпы, что притащила его сюда, чтобы утопить.

Хоть одна маленькая победа посреди этого наполненного горькими поражениями дня.

Тогу, что обошлась ему, — страшно подумать, — сотню денариев, пришлось бросить у реки. Плавать замотанным в девятнадцатифутовый кусок ткани можно было только топором и в одном-единственном — последнем, — направлении.

Он оглянулся назад.

Город, который еще утром полностью принадлежал им, сейчас ощущался враждебным и чуждым. Город, который сулил ему успех и признание, сейчас был готов его убить просто за то, что он хотел как лучше.

Хотел как лучше, а получилось как всегда. В чем-то папа все-таки был прав.

Разбежавшись, Марк с головой нырнул в мутную воду. Течение подхватило его, и он уже не выбирал в какую сторону плыть, только пытался грести в сторону другого, спасительного берега и следить за тем, чтобы не наглотаться воды в процессе.

Не было ничего более унизительного в этой жизни, чем посмотреть своему убийце в глаза в последний раз сидя на горшке с отравлением.

Промокший насквозь Марк ворвался в дом Мецената, когда солнце было уже в зените. Спугнув стайку рабов, он вломился в таблинум и с порога выпалил:

— Гай, нам нужно сваливать!

Меценат оторвался от очередного свитка — и глаза его расширились в удивлении, стоило ему разглядеть Марка получше. Без тоги, грязный и мокрый с ног до головы, он явно не походил на гонца, который принес хорошие вести.

— Что случилось? — испуганно спросил Меценат.

— Длинная история. Собирайся, по ходу дела расскажу! — выпалил Марк.

Резко посерьезневший Меценат кивнул, незамедлительно окликнул своего домоправителя и приказал ему собираться. Вдвоем, они вышли из таблинума в атрий, и Меценат резко остановился.

— А теперь давай, выкладывай. Быстрее, чем за пару часов они все равно не управятся, — требовательно заявил он.

Не зная, с чего начать, Марк задумался. Меценат не был в курсе событий последней недели. Август считал, что чем меньшему количеству людей известна вся подоплека, тем лучше, а Меценат никогда не умел держать язык за зубами — и мог проболтаться случайно и без никакого умысла.

Пауза затягивалась. Взгляд Мецената становился все более и более подозрительным.

— Хорошо, — сказал Марк, пытаясь совладать с беспокойством, — Хорошо. Короче. В Городе переворот. Август убит.

— Что?! — Меценат ошеломленно уставился на него, — Кто это устроил? Почему ты до сих пор не ввел войска?!

Марк тяжело вздохнул и отрицательно помахал головой:

— Цезарь. Это все устроил Цезарь. Не без помощи, конечно. А войска… — он сделал паузу, не зная, как бы помягче выразиться, — В общем… У меня есть все основания считать, что они нам больше не подчиняются и за нами с тобой никто не пойдет.

— Какой Цезарь? — Меценат смерил его недоверчивым взглядом, — Луций? Зачем ему это? Почему легионы его послушали? Ничего не понимаю.

— Если бы Луций, — сокрушенно покачал головой Марк, — Гай. Гай Цезарь. Да, тот, о котором ты подумал.

Меценат замолк и уставился на него в упор совершенно опешившим взглядом.

— Марк, ты с ума сошел?! Его убили четыре года назад! — наконец-то выпалил он.

— Не