Дети крови и костей - Томи Адейеми

– Никто не пройдет без пароля, – кричит он. – Особенно аристократка!

– Сир, пожалуйста…

Тзайн отодвигает меня в сторону:

– Если Кеньон внутри, передай ему, что я здесь. Тзайн Адебола из Илорин.

Окошко закрывается. Я в смятении смотрю на металлическую дверь. Если не попадем внутрь, Зели, считай, погибла.

– А есть какой-нибудь другой вход? – спрашиваю я.

– Нет, – стонет Тзайн. – Ничего не выйдет, а мы только тратим время. Стоим здесь, а Зели, наверное, умира… – Он замолкает и зажмуривается, собираясь с силами. Я разжимаю его кулаки, тянусь к лицу и кладу руки ему на щеки.

– Тзайн, поверь. Я тебя не подведу. Если Кеньона здесь не окажется, мы найдем кого-то еще…

– О боги! – Дверь распахивается, и на пороге появляется огромный предсказатель. Его темные руки покрыты татуировками. – Похоже, я должен Кани золотой.

Его белые тугие локоны копной поднимаются надо лбом. Он обнимает Тзайна, и тот кажется хрупким с ним рядом.

– Друг, что ты здесь делаешь? Я думал побить вас только через пару недель.

Тзайн выдавливает смешок:

– Беспокойся лучше о своей команде. Слышал, ты вывихнул колено.

Кеньон поднимает штанину, показывая металлический круг, охватывающий бедро:

– Врач говорит, я поправлюсь к квалификационным соревнованиям. Меня это не беспокоит. Знаю, что могу выиграть у тебя даже с закрытыми глазами. – Его взгляд скользит по мне, заинтересованный, оценивающий. – Пожалуйста, скажи мне, что такая куколка, как ты, не приехала только затем, чтобы посмотреть на его поражение.

Тзайн пихает Кеньона локтем, и тот смеется, обнимая Тзайна за шею. Меня поражает, что тот не чувствует скрываемого товарищем отчаяния.

– Порядок, Ди. – Кеньон поворачивается к привратнику. – Точно говорю. Я за него ручаюсь.

Обладатель грубого голоса выглядывает из-за двери. Хотя ему чуть за двадцать, все лицо исполосовано шрамами:

– За девчонку тоже? – Он кивком указывает на меня. Тзайн берет меня за руку.

– Да. Она будет молчать как рыба.

Ди колеблется, но отступает, разрешая Кеньону завести нас внутрь, и смотрит мне вслед, пока я не исчезаю.

Грохот ударных отдается в теле, когда мы заходим в скудно освещенное помещение. Под куполом полно народу – молодежь, не старше Кеньона или Тзайна. Они снуют туда-сюда, как тени, в мерцающем свете свечей. Наверное, он скрывает облезлую краску и полосы ржавчины на стенах.

В дальнем углу двое мужчин отбивают приглушенный ритм на барабанах ашико[13], а третий ударяет по деревянным клавишам балафона[14]. Они играют с легкостью профессионалов, наполняя железные стены живым звуком.

– Что это за место? – шепчу на ухо Тзайну.

Хотя я ни разу не была в таверне, вскоре понимаю, почему для входа в эту нужен пароль. Почти у каждого клиента волосы светятся белым. Тут целое море предсказателей. Несколько оказавшихся внутри косидан, вероятно, пришли с ними. Парочки целуются в уголках, держась за руки, тесно прижимаясь друг к другу.

– Это называется тоджу, – отвечает Тзайн. – Провидцы начали открывать их несколько лет назад, и теперь такие заведения есть в большинстве городов. Это одно из немногих мест, где наши люди могут собираться без страха.

Враждебность привратника становится мне понятна. Даже представить сложно, как быстро стражники прикрыли бы это место.

– Я играл с этими ребятами много лет, – шепчет Тзайн, пока Кеньон ведет нас к столу в конце зала. – Им можно верить, но сами они осторожничают. Говорить буду я. Нужно успокоить их.

– Надо торопиться, – шепчу в ответ. – Если они не пойдут за нами в битву…

– Никакой битвы не будет, если я не уговорю их согласиться. – Тзайн чуть подталкивает меня. – Знаю, у нас мало времени, но их нужно подготовить.

Когда мы подходим к столику, раздается хор радостных голосов. За ним – четверо предсказателей, видимо, команда Кеньона. Каждый следующий игрок больше предыдущего. Даже близняшки Имани и Кани ростом почти с капитана.

Тзайна встречают улыбки и смех. Все поднимаются с мест, дают ему пять, хлопают по спине и подначивают насчет нового соревнования. Слова Тзайна о том, что его друзей нужно подготовить, звучат у меня в голове. Они так увлечены игрой, что даже не чувствуют, как мир их товарища трещит по швам.

– Нам нужна ваша помощь, – перекрикиваю я шум. Это первые мои слова за вечер. Члены команды замолкают и смотрят на меня так, словно только заметили.

Кеньон, потягивая ядовито-оранжевый напиток, поворачивается к Тзайну:

– Говори. В чем дело?

Они сидят молча, пока тот объясняет ситуацию, и мрачнеют, услышав о разрушении лагеря магов. Он рассказывает им все, от появления свитка до грядущего ритуала, и заканчивает пленением Зели.

– Солнцестояние через два дня, – добавляю я. – Если хотим успеть, нужно поторопиться.

– Проклятье, – вздыхает Ифе, тусклый свет отражается от его бритой головы. – Простите, но если она там, мы ее не вытащим.

– Должен быть какой-то выход. – Тзайн указыват на Феми, широкоплечего предсказателя с коротко подстриженной бородой. – Может, твой отец поможет нам? Он все еще дает стражникам взятки?

Лицо Феми мрачнеет. Не говоря ни слова, он вскакивает на ноги так быстро, что едва не переворачивает стол, и уходит.

– Его отца забрали несколько месяцев назад, – говорит Кани тихо. – Он оказался замешанным в махинациях с налогами…

– Три дня спустя нашли его тело, – заканчивает Инани. Небеса. Я смотрю, как Феми идет сквозь толпу. Еще одна жертва отцовской власти. И очередная причина, чтобы действовать.

Тзайн опускает глаза. Берет чей-то металлический кубок и стискивает его так сильно, что тот гнется в его пальцах.

– Это еще не конец, – говорю я. – Если мы не в силах подкупить их, чтобы проникнуть внутрь, можем устроить штурм.

Кеньон фыркает и делает еще один большой глоток. – Мы здоровые, но не глупые.

– Разве это глупость? – спрашиваю. – Вам нужны не мышцы, а магия.

При этом слове все замирают, словно я смертельно их оскорбила. Обмениваются взглядами, Кеньон пристально на меня смотрит:

– У нас нет магии.

– Пока нет, – возражаю я и вынимаю свиток из сумки. – Но мы можем вернуть вам ее. Крепость построили, чтобы защититься от людей, не от магов.

Жду, что хоть один из них внимательнее приглядится к свитку, но все смотрят на него так, словно тот вот-вот взорвется. Кеньон встает из-за стола.