Дети крови и костей - Томи Адейеми

– Держите принца!

Два стражника тотчас повисают у меня на руках. Запах паленой плоти ударяет в нос.

– Так и знал, что тебе не хватит духу, – разочарованный голос отца каким-то образом перекрывает крики Зели.

– Уведите его, – рычит он. – Сейчас же!

Я, скорее, ощущаю на себе приказ отца, нежели слышу его. Сопротивляюсь, но меня оттаскивают назад. Крики Зели становятся все громче. Ей все больнее. Плач отражается от металлических стен. Когда ожог на коже остывает, я вижу выведенную букву «М».

Дыхание Зели становится прерывистым. Лейтенант начинает вырезать «У».

– Нет!

Они вышвыривают меня в коридор, и дверь закрывается. Я стучу, пока не разбиваю кулаки в кровь, но никто не выходит.

Думай! Прислоняюсь лбом к двери, кровь все сильнее стучит в висках с каждым новым криком. Мне не попасть внутрь. Но я должен вытащить ее.

Бегу по коридору, хотя знаю: расстояние не может приглушить боль. Когда проношусь мимо стражников, те провожают меня тревожными взглядами.

Их губы шевелятся. Люди что-то обсуждают, но я не слышу слов из-за криков Зели. Они доносятся из-за двери и еще громче звучат в моей голове.

Я забегаю в ближайшую уборную и запираю дверь, дрожащими пальцами опуская задвижку. Чувствую, как они принялись выводить на спине букву «Х», так реально, словно этот крест проступает на моей коже.

Трясущимися руками хватаюсь за фарфоровую раковину. Меня рвет. Горло горит от желчи. Мир вращается вокруг, словно вихрь. Изо всех сил стараюсь оставаться в сознании. Нужно вытащить оттуда Зели…

* * *

Я вскрикиваю.

Холодный воздух бьет в лицо. Пахнет мокрой травой. Увядающие тростники щекочут ноги.

Это сон.

Осознав это, встаю на колени.

У меня мало времени. Нужно спасти ее. Привести сюда.

Закрываю глаза и представляю лицо Зели, ее чарующее серебро глаз. Что сейчас они вырезают на ее спине, в сердце, на душе?

Спустя мгновение передо мной появляется предсказательница. Она задыхается. Ее одежда изорвана. Пальцы впиваются в землю.

Она смотрит невидящим взглядом на свои дрожащие пальцы, так, словно не понимает, где она.

Кто она.

– Зели?

Что-то не так. Мне требуется секунда, чтобы понять, в чем дело. Ее запах больше не накрывает меня морской волной.

Он исчез.

– Зел?

Слова растворяются в воздухе, исчезая во мгле, которая поглощает мой мир. Девушка неподвижна – настолько, что я не уверен, слышит ли она меня.

Я тянусь к ней, но когда мои пальцы касаются кожи, она визжит и пятится назад. В ее взгляде появляется что-то дикое, она дрожит все сильнее. Когда приближаюсь к ней, отползает назад. Разбитая. Сломленная.

Останавливаюсь и поднимаю руки. Сердце болит от этого зрелища. Я больше не вижу воительницу, которая плюнула отцу в лицо. Вообще не вижу Зел. Передо мной только оболочка, которую оставил отец.

– Ты в безопасности, – шепчу я. – Здесь тебя никто не тронет.

Ее глаза наполняются слезами.

– Я не чувствую, – плачет она. – Ничего не чувствую.

– Что?

Подхожу ближе, но она качает головой и пятится в тростники.

– Все пропало, – повторяет она. – Пропало.

Она сворачивается в клубок, корчась от неиссякаемой боли.

Долг превыше всего. Голос отца звучит в голове.

Я впиваюсь пальцами в землю. Перед глазами вспыхивает огонь Кваме, сжигая все на своем пути. Мой долг – сохранить Оришу и не дать этому повториться. Но что, если слова короля причиняют мне такую же боль, как нож, вонзающийся в спину Зели, и оставляют в душе такую же дыру?

Долг ничего не значит, если ради него нужно убить в себе любовь.

Это сработает.

Ради небес, должно сработать.

Раздуваю в себе огонек надежды, пока мы с Тзайном скользим по переулку старого Гомбе, прячась в тени зданий.

В городе, где в железных цехах обрабатывают черный металл, заводы работают допоздна. Построенные сварщиками еще до Рейда, их металлические корпуса возвышаются до небес, искривляясь под невообразимыми углами.

В отличие от верхнего и нижнего кварталов Лагоса, Гомбе делится на четыре квадрата – так жилые районы отделяются от промышленных. Вижу сквозь запыленные стекла, как работают предсказатели: производят новые товары для Ориши.

– Постой. – Тзайн тянет меня в тень, когда мимо, звеня сапогами, проходит патруль.

– Хорошо, – выдыхает он, когда солдаты минуют нас, без особой уверенности в голосе. Это сработает, повторяю я про себя, мечтая убедить в этом и Тзайна. Когда все закончится, Зели будет в безопасности.

Спустя некоторое время грязные улицы с заводами сменяются железными куполами центральных сооружений. Под звон колокола мы оказываемся в толпе спешащих по домам работников. Их тела покрыты ожогами и черной угольной пылью. Мы следуем за толпой, навстречу раздающейся в ночи музыке и барабанному бою.

Запах дыма сменяется ароматом вина, и мы видим скопление таверн – на крыше каждой также старый проржавевший купол.

– Думаешь, удастся найти его здесь? – спрашиваю я, когда мы подходим к покосившемуся зданию, в котором шумят чуть меньше, чем в остальных.

– Это лучшее место, чтобы навести справки. Когда я приезжал в Гомбе в прошлом году на оришанские игры, Кеньон и его команда ходили сюда каждый вечер.

– Хорошо, – выдавливаю улыбку ради Тзайна. – Значит, это все, что нам нужно.

– Не будь так уверена. Даже если мы найдем его, сомневаюсь, что он захочет помочь.

– Он – предсказатель. У него нет выбора.

– Верно. Предсказателям редко приходится выбирать. – Тзайн стучит в металлическую дверь. – Поэтому, когда они оказываются в такой ситуации, предпочитают не рисковать.

Прежде чем я успеваю ответить, в двери открывается маленькое окошко. Кто-то рычит:

– Пароль?

– Ло-иш.

– А новый?

– О, – Тзайн медлит, словно нужное ему слово вот-вот возникнет в воздухе, – это единственный, который мне известен.

Мужчина пожимает плечами:

– Пароль меняется каждую неделю.

Я отталкиваю Тзайна и встаю на цыпочки, пытаясь дотянуться до окошка:

– Мы не живем в Гомбе, сир. Пожалуйста, помогите нам.

Глаза мужчины суживаются. Внезапно он плюет мне в лицо, заставляя отшатнуться вне себя от отвращения.