Проклятие старого ювелира - Борис Бабкин

Полковник подошел к «скорой» и заглянул в салон, где на носилках лежал мужчина с забинтованными головой и грудью, с расцарапанным лицом. Покачал головой.

– Закурить не хочешь, майор? – доставая пачку, спросил он. – А ведь ты почти ушел. Но мне вот что интересно: как ты в тот раз умудрился исчезнуть? И труп вроде твой… Непонятно… – Он затянулся.

– Не было там меня во время атаки, – вздохнул раненый. – Двойника на такой случай имел. Ты заметил, наверное, что у него все пальцы кислотой обожжены. И я уверен был, что он застрелится. Ну и магнитофон с записью моего голоса сработал. Я за десять минут до того, как омоновцы приехали, ушел. Минировал все сам. Никто об этом не знал. Дай закурить… – Он протянул руку.

Полковник поднялся в салон и дал ему сигарету. Щелкнул зажигалкой.

– Зачем тебе все это надо было? – спросил он.

– Ответ найдешь здесь. – Родин сунул пальцы под рубашку на груди. Милиционер сидел спокойно и никак на это не отреагировал. – С нервами у тебя все в порядке, – усмехнулся Родин и протянул ему конверт. – Читай, а я больше ничего не скажу.

Вздохнув, посмотрел на открытые дверцы «скорой».

– Погода хорошая, – пробормотал он, – и умирать не хочется. Ну откуда ты такой умный взялся? – криво улыбнулся он и выплюнул сигарету.

Полковник неожиданно ударил его кулаком в висок. Потеряв сознание, Родин расслабленно замер.

– Наручники, – выходя, кивнул на него полковник. – И отрежьте воротник, там яд.

– Где он? – расширив глаза, спросила Нина.

– Да вон в той «скорой». – Федоров кивнул на крайнюю машину. – Молодец Молчанов, вычислил его.

– Стой! – Ягунин преградил путь шагнувшей вперед Нине. – Отдай ствол! – Он протянул руку.

– Уйди, – чуть слышно проговорила она. – Я обязана это сделать.

– Перестань, Нина, – к ней подошел Федоров, – ты же сама говорила, что для таких, как Родин, смерть – избавление.

– Уйдите, – выхватив пистолет, крикнула она, – иначе убью! Я должна это сделать.

– Пропустите ее, – услышали они голос полковника. – Она ему добра желает. Иди! – Он кивнул на «скорую», в которой находились трое омоновцев и Родин. – Освободи его. Иди. Оставьте его одного! – приказал он.

– Ты что, Славик? – прошипел Ягунин. – Ведь она…

– Окажи ему милость, – сказал Нине полковник. – Он старый солдат, жестокий, сильный человек. Привык, чтобы все жили по его правилам. В камере для пожизненников он будет проклинать каждый день и час, каждую минуту. Изо дня в день камера, решетка – и больше ничего. Это самое страшное, что может быть для живших по звериным законам сильных людей. Освободи его от этого! – Он махнул рукой в сторону «скорой».

Выронив пистолет, Нина заплакала. Он обнял ее.

– Поверь мне, – негромко проговорил полковник, – если бы у меня был выбор – смерть или пожизненное заключение, я бы выбрал смерть.

– Вы Нина? – подошел к ним мужчина в белом халате. – Вас Антон Уров зовет.

– Где он? – одновременно спросили Нина, Федоров и Ягунин.

– В «скорой». – Санитар показал на машину у ворот.

– Наконец-то! – пожимая руку вошедшему Ларионову, воскликнул подполковник. – А то уже…

– Да мы было на поезде поехали, – ответил Павел, – а в вагоне знакомого встретили, брата Зверя, ну и вернулись. А потом на самолет. Все, что Отмычка взял у Торбы, лежит в камере хранения на Курском вокзале.

– Ясно, – кивнул подполковник. – А тебя тут уже вроде собираются того…

– А я в армию уйду! – рассмеялся капитан.

– Я те дам армию, – проворчал вошедший генерал-лейтенант. – Ты здесь нужен. Выговор, понятное дело, тебе объявят. А вообще молодец! – Он протянул капитану руку. – Родина арестовали. Надо в Хабаровск звонить. Место указано в его бумагах, оттуда все и началось. Там и Воевода, и Барон, и Хамелеон наверняка будут. И еще какой-то Пахан. Подробности потом, а сейчас дуйте с Отмычкой на Курский.

– В двадцатые годы, – начал рассказывать следователь Генеральной прокуратуры, – в Якутске появился некто Паров, ювелирных дел мастер. Это известная среди ювелиров фамилия. Андрей Паров был ювелиром еще в царские времена, и его изделия пользовались спросом в обеих столицах да и по всей России. Потом он был расстрелян ВЧК. Его сын эмигрировал во Францию, но вскоре вернулся в Россию. Был осужден, бежал, остался в Сибири у кержаков, возобновил дело отца и занялся изготовлением украшений. Он был убит собственным сыном, которого, в свою очередь, тоже застрелил родной сын. Тело Парова нашли в тайге, возле Талакана в Хабаровском крае. Тогда в Сибири и появилась легенда о проклятии старого ювелира: как только сын ювелира начинает приобщаться к делу, он убивает отца. Андрей Паров тоже был убит своим сыном Игнатием. И на этом, казалось, все кончилось. Игнатий Андреевич Паров в конце тридцатых годов был арестован и приговорен к расстрелу. Но у него остался сын, Лев, взявший фамилию матери – Чурейко. Вскоре на подпольных рынках снова появилась продукция семейства Паровых. Алмазы добывались в Якутии. Украшения изготовлялись в Хабаровске. Потом драгоценности переправлялись в Москву, Иосифу Владимировичу Лукашевичу, известному под кличками Исак и Воевода, продавались и в России, и в ближнем зарубежье, и на Западе. Руководил всем Юрий Родин, внебрачный сын Льва Игнатьевича. Леонид Кутрич приходится племянником Льву Игнатьевичу. Исак – его двоюродный брат. Родин нашел отца благодаря рассказу старого приятеля Льва Игнатьевича, немца, живущего в Саратове. Его сыновья Генрих и Вилли были знакомы с Родиным по армии. И когда тот узнал, что кто-то продолжает семейное дело, он поехал с одним из немцев в Хабаровский край, нашел Барона, и они вместе начали охоту на Льва Игнатьевича. И только когда они нашли его, Родин узнал, что Лев Игнатьевич – его родной отец. Они забрали у него все – золото, алмазы, оборудование для изготовления товара, а самого отвезли в Талакан, где бросили в старую шахту и посчитали, что убили его. Но Лев Игнатьевич выжил. Его нашли старатели. Он сумел убедить их в том, что если они организуют свое дело, то очень скоро станут богатыми. Те клюнули. Лев Игнатьевич сколотил небольшую банду, которая грабила старателей-одиночек и диких старателей. Он внимательно следил за действиями Барона и Воеводы, работающих под руководством Родина. И разумеется, жаждал мести. Но никто не знал, что у Льва Игнатьевича есть еще один внебрачный сын, Станислав Горцев, однополчанин Родина. Лев Игнатьевич нашел Станислава. Ничего не объясняя, сделал своим человеком, потом свел его с Родиным. Лев Игнатьевич был неизлечимо болен и, понимая, что скоро умрет, решил уничтожить всех, кто работает на Родина, и оставить все Станиславу. С его подачи Ганна Торба нашла домушника и навела на сейф мужа, который он и обчистил. Но в сейфе хранились документы о заключении договоров с покупателями из Западной Европы, поэтому Лев Игнатьевич мог остаться на мели. И он начал действовать. Сумел приставить к Родину двух работающих на него женщин – Аллу Астахову и Майю Допорину, брат которой, старший сержант милиции, тоже стал работать на Родина. От Родина, Кутрича и Исака он убирал людей с помощью Зверя, который сдавал их милиции, и наконец подставил Родина, рассчитывая, что тот сумеет уйти и поневоле приедет в Хабаровский край. Он сообщил Нине Русановой, кто виноват в гибели ее мужа и сына. Но неожиданно вмешался Баркасов, который все узнал о своем бывшем командире. Дело шло к тому, что и Исак, и Кутрич, и Хамелеон приедут в Талакан. Там они закопали около десяти килограммов золота, так сказать, на черный день. И Лев Игнатьевич сумел приблизить этот день. Но Родин никуда не поехал, он послал туда своих людей, а сам остался под Москвой. Кутрич, Воевода и Хамелеон приехали в Талакан и были неприятно поражены, увидев Льва Игнатьевича. Он прочитал им проклятие своего прадеда, в котором говорилось, что будет сын убивать отца ради богатства и брат убьет брата, племянник – дядю, а тот – его. Лев Игнатьевич хотел прервать эту цепочку и все оставить Станиславу. Но конечно, в первую очередь он жаждал мести. И все бы получилось, если бы не взяли Родина, который догадался, что его отец жив. Когда в Талакан прибыли группы захвата, Исак, Кутрич и Хамелин были привязаны к столбу и обложены пропитанным бензином хворостом. Лев Игнатьевич хотел остановить проклятие старого ювелира с помощью огня, но не успел. Все были задержаны. Станислав и Баркас оказали вооруженное сопротивление и погибли. До этого были найдены тела людей Родина – его ближайшего помощника Геракова, известного под кличкой Геракл, и еще четверых. Их убили Горец и Баркас по дороге в Талакан. В Германии, Франции и Израиле проводятся аресты продавцов подпольных драгоценностей. Так что дело «Проклятие старого ювелира» закончено. Лев Игнатьевич успел застрелиться.